Первомай (СИ) - Ромов Дмитрий

Поэтому, постояв у машины, я повернулся, чтобы идти дальше, но в этот момент водитель вышел из двери и сразу меня узнал.

— О! — удивился он. — А ты чё здесь⁈

— Увидел машину, думал, вдруг обратно поедешь?

— Поеду… — нахмурился он. — Какой-то ты помятый…

— С бабой поцапался, — махнул я рукой. — Сука, хахаля себе завела.

— Здесь что ли?

Я снова махнул рукой.

— Местный? Кто?

— Из дачников.

— Так ты с бабой или с хахалем ейным поцапался? — засмеялся он.

— Ты когда едешь-то?

— Да вот, уже еду. Забирайся, подкину.

То, что Сапфир, наконец, появился, я понял сразу, даже не входя в кафе. Мерс стоял на своём месте. Сука, где его носило! Подпортил мне хорошенько игру.

— Пришёл-пришёл, — ощерился Мотя, которого я уже несколько раз здесь видел.

Я молча кивнул и направился в сторону главного столика.

— Здорово, Олег Николаевич, — хмуро кивнул я.

— Чего такой? — подмигнул он. — Невесёлый. Говорят, приходил уже?

— Дело есть.

— Ну, падай. Хавать будешь?

— Нет пока. Потолковать надо.

— Ну, толкуй, — разрешил Сапфир.

— Два вопроса. Сначала неприятный. Чё за херня? Твои быканы второй раз ко мне подвалили. Мне их на тот свет что ли отправить надо?

— А, так это ты их отоварил? — удивился он. — А они в отказ пошли, типа на гастролёров налетели и точка. Так это ты их?

— Ты их образумь, Олег Николаевич, я им отец что ли родной, чтобы воспитывать? Если с двух раз не понимают я же не виноват.

— Ну, ты ничё так, кент. Молодой да ранний. Надо будет с тобой помахаться хохмы ради. Так, чисто побалдеть. Заодно посмотреть, что ты там представляешь из себя.

— Отзови их от греха, по-хорошему прошу.

— Ладно-ладно, не кипишуй, — заржал он. — Велю сказать, чтоб к тебе не совались. Так что ли?

— Так.

— Ну, всё, вопрос закрыт. Так ты из-за этого приходил сто раз?

— Из-за другого. Из-за Голода.

Сапфир сразу сделался серьёзным.

— А чё с ним?

Я обернулся, покрутил головой и нагнулся к нему через столик.

— Пошли в тачку поговорим.

— Давай, — согласился он, и мы вышли из кафе и уселись в машину.

— Хочу его засадить.

— Ну, — засмеялся он, — я же говорил, что ты мент!

— Ты в деле?

— Не, гражданин начальник. Я в ваши игры ментовские не играю. Давай, без меня.

Тьфу! Баран тупой!

— Серьёзно? — зло уставился я на него. — Не играешь⁈ Да ты чё⁈ А зачем ты тогда меня послушал и Синицу на кукан насадил?

— Чего?

— Образно говоря. Зачем ты ему по моей наводке дуру свою перламутровую подкинул? Ты же никуя в ментовские игры не играешь! Ты же белый и пушистый, в натуре! Или чё? Голод тебя подставить хотел, под ментов кстати. А ты стрелочника наказал и сидишь довольный, ждёшь, когда он тебя уделает всё-таки? А если его не свалить, он уделает. Он крыса, заразная и опасная. И, в отличие от тебя, бьёт каждый раз, когда имеет возможность. Поэтому он и на коне. А ты… Ты, Олег Николаевич, не потому отказываешься, что тебе впадлу в ментовские игры играть, а потому что либо ссыкотно, либо тупо лень. Думаешь, ты над схваткой останешься? Тебя либо он нагнёт, либо менты!

— Ты чё разорался-то, фраер?

— Да то, что я тебе свободу предлагаю, а ты меня типа и не знаешь вообще. Я, блин, твою голову спас, а ты не можешь своим гориллам тупым пи**юлей прописать, за то что на меня наезжают. Это похер, на самом деле. Я и сам им бошки поотрываю, без твоей помощи. Просто к слову пришлось. И Голода сам посажу. Если бы ты помог, я бы его конкретно упаковал, по самые нидерланды, но и без тебя справлюсь. Похер, Олег Николаевич. Но когда он выйдет, тебе первому глотку перегрызёт.

— Почему?

— Потому что голодный будет. Имя у него такое. Жрать будет хотеть, вот и сожрёт. А те, кто типа никуда не лезут и в ментовские игры не играют, первыми на дно идут. С выгрызенными кадыками. Потому что над всеми как раз менты и стоят, и кто это в свои годы не прочухал, тот на плаву удержаться не сможет. Ладно, бывай здоров.

Я открыл дверь и вышел. Я действительно был зол на этого придурка, ну, и осознанно ещё мути напустил. Многозначительная недосказанность нередко производит впечатление глубокой мудрости. Пусть считает меня мудрецом, козья морда. Весь план мне сломал. Ну, не сломал, естественно, но сделал более слабым. Ладно, сейчас всё равно остановит.

— Погоди, не кипешуй! — окликнул меня Сапфир.

Я остановился. Предполагал, что остановит и он остановил. Так что теперь моя переговорная позиция значительно улучшилась.

— Чё нервный такой? Сядь, так дела не делают. Это у вас ментов, может, всё типа на истерике строится, а у нормальных людей по-другому жизнь устроена. Давай, излагай. Чего тебе надо?

— Вещдоки.

Я снова сел на сиденье и захлопнул дверь.

— Че-е-го? — протянул он. — Какие вещдоки?

— То, что утянет Голода с Храпом на дно. Типа твоего кольта. Нужны стволы с плохой историей, цацки с кровью, всё вот такое, самое поганое.

— И где я это возьму? — заржал он. — Зря тебя остановил. Шёл бы себе и шёл. Ладно, шучу. Но где взять не знаю.

— У фармазонов наверняка есть неликвид такой.

— Неликвид, — усмехнулся Сапфир. — У фармазонов… Да-а-а… Если я что-то возьму у скупщиков, а потом оно всплывёт у Голода, интересно, догадается ли кто-нибудь, что это я подкинул всю эту шнягу?

— Если бы было так легко, стал бы я с тобой говорить об этом?

Он покачал головой.

— Ладно, я поищу что-нибудь. Когда надо?

— Скорее всего, завтра.

— А чё не сегодня?

— Я тебя три дня не мог найти вообще-то.

— Один день меня не было.

— Ну… могу на один день отодвинуть. Не больше… И мне нужен контакт, как с тобой связываться.

Податься мне было некуда. Ну, в смысле, нужно было пока затаиться и не отсвечивать, а если бы я пришёл в общагу, об этом сразу стало бы известно тем, кому этого не стоило знать вообще. Голоду, например. Меня бы снова попытались взять и план со звонком Сани Храпова накрылся бы медным тазом. Ну, а поскольку ещё далеко не всё было готово в рамках этого самого плана, нужно было ждать.

Неплохо было бы поговорить с Настей, но это пока было совершенно нереально. Поэтому выйдя из «Встречи», я зашёл в телефонную будку и позвонил Радько. Вечерний звонок его растревожил, и он никак не мог сообразить, что делать. Впрочем, задача была действительно непростой.

— Вадим Андреевич, так что? — сказал я в трубку. — Собственно, пристанище мне нужно всего на пару дней.

Я звонил из автомата рядом с кафе и, если бы не выгорело с Радько, пришлось бы просить помощи у Сапфира, а это было бы плохо. По разным причинам.

— Ладно, сейчас будет временное решение, а завтра подумаем вместе, — наконец, выдал он некую мысль. — Давай, подъезжай на тот же угол к моему дому. Я что-нибудь придумаю.

Я подъехал и опять стоял минут десять, прежде чем он вышел, заметив меня из окна своей квартиры.

— Пойдём, это здесь же, где гараж. Вот, прямо в этом доме.

Мы снова прошли через арку, вошли в подъезд и поднялись на третий этаж. Лифта в подъезде не было, хотя его установка явно предусматривалась проектом, но место для него пустовало.

Дверь в квартиру оказалась высокой и двустворчатой, почти как гаражные ворота.

— Дом немецкие военнопленные строили, — пояснил Радько. — Здесь вся улица с тех времён. Проходи.

Он включил свет в прихожей и прикрыл дверь. Обстановка была старой, годов пятидесятых. Большое зеркало в деревянной раме, длинная тумба, светильник, как в метро. Мы прошли в гостиную. Стены были побелены, дощатый пол, крашенный коричневой краской, поскрипывал, всё выглядело довольно просто, а мебель казалась безвозвратно устаревшей, но мне здесь понравилось.

Понравился массивный книжный шкаф, высоченные потолки, большие двери, толстые стены, большие окна — всё давало ощущение основательности и весомости. На стене вместо ковра висели картины, в основном пейзажи. Завешана была вся стена. И в длинном коридоре стена тоже была отдана живописи и, судя по подписи, работам одного автора.