Прощай генерал… прости! - Фридрих Незнанский

Адвокат кивнул, не понимая, однако, к чему клонит следователь.

— К тому же я никому никогда не даю клятвенных обещаний следовать чьему-то указанию, включая даже самого президента, не имея собственной четкой уверенности в том, что поступаю справедливо. Это — тоже одно из наших условий. Не так ли?

Он в упор посмотрел на Белкина, и тот, словно бы вынужденно, кивнул.

— Я — следователь, уважаемый Николай Степанович. — Турецкий усмехнулся и продолжил: — И я, конечно, не могу соотнести со своей ролью сказанное в Евангелии, например. Помните, у апостола Матфея? «Не мир пришел Я принести, но меч». То есть речь о Суде — в высшем его понимании. А не в том, что именно я и стану произносить здесь свой приговор и выносить наказание. Это все совершенно не так… Курьер доставил мне материалы, которые я просил. Они как раз и касаются событий в крае за последние годы, которые могли бы пролить свет на деятельность покойного ныне губернатора. И это, говоря по правде, скорее уж на него досье. И о вас там тоже идет речь, как о каждом заметном в крае человеке, чего ж тут странного? Опять же и я, как вы понимаете, не слежу за развитием экономики вашего края, у меня своих забот достаточно. Вот и посмотрел и вернул. Чего ж на курьера-то нападать?.. Или весь сыр-бор из-за того, что тот молодой человек, как вы говорите, сразу двоих опытных бойцов уложил?.. М-да-а… впечатляет… Или бойцы ваши, извините, говно, или… нет, не берусь судить. А может, этим двоим не стоило зарываться? Чего ж драку-то было начинать? Говорят же: не зная броду, не лезь в воду. Вы, например, не стали бы, не зная, с кем дело имеете, верно? Хотя и опытный боец, я имею в виду ваше замечательное спортивное прошлое. Вот и я тоже не решился бы. А почему? А потому, что мы — умные люди, а не бараны из какого-нибудь задрипанного ЧОПа. Так что ничем помочь побитым любознательным пацанам, к сожалению, не могу.

— Чудеса! — весело сказал Бугаев, сняв таким образом возникшее напряжение. — Однако, умеете вы, Александр Борисович… объяснять! В самом деле, а чего они полезли? Учишь их, дураков, учишь… Как в стенку… — И добавил с неким философским оттенком: — Верно замечено, нет пророка в своем отечестве…

— А вот тут, Николай Степанович, позволю себе немного поправить вас. Вот и ваш любезный адвокат подтвердит, что мысль в оригинале много глубже, да и точнее, нежели это расхожее выражение. Помните, Зорий Августович, все у того же апостола? Сейчас напомню… «Не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своем и в доме своем». И главное тут, по-моему, все-таки честь. Это Матфей цитирует Иисуса. Тринадцатая глава Евангелия, так, кажется…

— Вы меня напрочь уложили, Александр Борисович! — облегченно рассмеялся наконец и адвокат…

Возвращаясь в первом часу ночи в гостиницу, Турецкий, не чувствовавший никакого, даже легкого, опьянения, словно бы проговаривал про себя заново все, о чем говорилось за ужином. И видел, что Бугаев, по сути, четко выстроил линию своей защиты. Не сам, конечно, а с помощью Белкина, но это и не важно. Важно другое, он сообразил, что и сам поневоле находится теперь на прицеле у Генеральной прокуратуры. И он выстроил и успокоился. Хотя и не совсем уж так, чтобы на все остальное махнуть рукой. Опасность-то он опытным своим носом чует. А сегодня устроил что-то вроде проверки самого себя. Ну и следователя — тоже. Насколько коммуникабелен, насколько восприимчив к чужому мнению, которое, при взаимопонимании, всегда может быть подтверждено чем-то куда более существенным, нежели душеспасительные беседы за рюмочкой. Либо, при полном непонимании, это дает возможность продемонстрировать некие силовые приемы, исключающие в дальнейшем мирное решение проблемы. Как суровое предупреждение. Но в последнем своем мнении, если таковое у них имелось, они ошиблись и теперь попытаются все свести к нелепой какой-нибудь случайности. Так, чтобы и воспоминаний ни у кого не осталось. Они и курьера, узнав от Турецкого, что это был именно курьер, и никто другой, особо искать не станут. Тут ведь какие обиды? Объяснения получены, а устроят они или нет, это уж, извините, нам без разницы…

А Филя — молодец, обошелся без крупного членовредительства… Если все действительно закончилось именно так, как доложили Бугаеву его холуи.

И снова возникло перед глазами неулыбающееся, будто у степной каменной бабы, лицо того Миши. Вот из кого классные убийцы-то получаются. Смахнет движением руки и не заметит. Надо бы и его «прокачать» как следует. Еще, значит, неблагодарная работенка для Филиппа…

Кстати, сам факт телефонного разговора красноречиво свидетельствовал еще и о том, что правоохранительные органы здесь тоже куплены, может, и не поголовно, но, скорее всего, в большинстве своем, господином Бугаевым, в миру — Бугаем, и иже с ним. И драться они тут все привыкли без правил, как любые отморозки, которые одинаковы везде — что в Москве, что в Сибири…

3

Он ошибался, когда подумал, что его оставили в покое хотя бы на сегодня, имея в виду, что на дворе уже давно ночь. А ведь Александр Борисович собирался еще созвониться с Агеевым, чтобы получить информацию из первых рук. Нет, как же, дадут они тебе отдохнуть!

Едва вошел в номер, как «достал» звонок мобильного телефона; Такое ощущение, будто они вообще не спускают с него глаз. Естественно, Белкин, кто ж еще! Реакция ему интересна…

— Все в порядке? Доехали? Происшествий не было? — Голос прямо так и журчал, так и растекался сладким сиропом. — Ну, доложу вам, мой дорогой, удивили вы нас… в смысле меня, — поправился тут же. — И что ж это за курьер такой у вас? Прямо страх божий!

— Вы-то почем знаете? А мне он показался совершенно безобидным человеком. Мягким, вежливым.

— Ну да, поглядели б на его работу!

«Эге, да никак злорадство обнаружилось в голосе адвоката? И как же вас понять прикажете?»

— Чего не видел, того не видел… А вам-то, уважаемый, какое беспокойство? Чего смотреть поехали?

— Да больше из любопытства, честно говоря, — явно «сдал назад» Белкин, сообразив, что так-то уж ему бы вроде и действительно ни к чему. — Неужто у вас, в Генпрокуратуре, теперь такие кадры служат?

— Кадры бывают всякие… Информация тоже в серьезной защите нуждается, — мирным голосом ответил Турецкий. — А вот я, пользуясь случаем, что вы позвонили, хочу вас спросить, просто по-приятельски, между нами. Чего ж это вы больно уж неосмотрительно как-то беседовали с вдовой, Зорий Августович? Прямо-таки насмерть перепугали бедную женщину! Она теперь со мной и слово боится вымолвить.

— Ну вы скажете! Кабы насмерть, она бы, поди, молчала как рыбка, однако вы ж вот знаете.

— Так то — я! Расколол дамочку. Профессия такая. А она ведь и не догадывается, от кого исходят угрозы. Это я знаю. Ну ладно, спокойной ночи. Свидимся завтра, если я не улечу…

— Батюшки, да куда это вы? Уж не в Москву ли? — фальшиво обрадовался адвокат.

— Компанию хотите составить?

— Да нет, видно, я еще на денек-другой задержусь. Но и вы не забывайте, Александр Борисович, о наших договоренностях, да?

— А как поступают с теми, кто сперва договаривается, а затем начинает бой без всяких цивилизованных правил? Не знаете?

— И как?

— Соответственно, дорогой Зорий Августович, соответственно. Хотя лично мне претит любая необязательность. Особенно когда договариваются серьезные и солидные мужчины. Но это я так, к слову. На будущее.

— Я уверен, что в дальнейшем все будет нормально, Александр Борисович. — Напряжение оставило адвоката, и показалось, что он вздохнул с облегчением. Все же этот разговор ему самому был наверняка неприятен, да заставили. Куда денешься от своих клиентов… — И вам, полагаю, после нашей сегодняшней встречи, от которой, насколько я догадываюсь, у Николая Степановича осталось самое приятное впечатление, тоже опасаться нечего. Чисто по-человечески. Я ж уверял вас, что достойные люди всегда способны найти общий язык. Ну, не буду морочить вам голову на сон грядущий, хе-хе!..

Наконец Турецкий получил возможность связаться с Филиппом. А тот, похоже, спал, причем сном праведника, поскольку долго не отзывался, и спросил совершенно сонным голосом:

— Кому я сегодня понадобился?

— А ты взгляни на номер абонента.

— Понял. Через минуту буду как стеклышко. В смысле проснусь… — И действительно, ровно через минуту он заговорил нормальным тоном: — Что, Борисыч, доложили? Смотри, как у них тут быстро, года не прошло… Но я сработал чисто и никаких следов постарался не оставлять. Даже горлышко от графина унес.

Ну а отпечатки на битой посуде они и сами вряд ли смогут идентифицировать. Для этого же надо головы на плечах носить, а не кошельки, куда им башли суют. Но я все же попросил… одного человечка поинтересоваться у местных криминалистов, на всякий случай, если те вдруг додумаются… Не беспокойся. Что у тебя?