Прощай генерал… прости! - Фридрих Незнанский

Турецкого вызвал в Москву Меркулов.

Александр Борисович доложил о том, что дело скоро можно будет передавать в суд. Ну а дальше?.. Тут он широко развел руки в стороны, словно собрался взлететь.

— Ты захватил материалы, которые я тебе велел подготовить? — неприлично строго спросил Константин Дмитриевич.

— Костя, не пугай, — со спокойной-улыбочкой парировал Александр Борисович. — Как поют в Одессе — «Вы хочете песен? Их есть у меня…» Выкладывать?

— Не здесь, — лаконично ответил Меркулов. — Тебя пригласят.

— А домой можно? Я сто лет жены не видел, детей, — заканючил Турецкий.

— Какой жены? Каких детей? Босяк, у твоей Нинки — школьные каникулы. И они с Ириной — тю-тю!

— Куда?! А я?!

— А ты сейчас отправишься в Ново-Огарево…

Когда-то для него было бы немыслимой честью получить приглашение президента для личной беседы. Теперь это стало делом. Таким же, впрочем, серьезным и важным, как и все остальные. Которые заслуживали названия — дело. Хотя иной раз даже распитие бутылочки коньяка на пару со Славкой Грязновым было делом важнее важных. Но это — так, попутные мысли…

Президент выглядел прекрасно. Поздоровались, пригласил немного прогуляться по аллее парка. Было тепло, настроение хорошее.

Сибирское дело действительно близилось к завершению. Бурят дал развернутые показания. Нашлись свидетели; которые их подтвердили. Обо всем этом неторопливо и сжато рассказывал Турецкий, как бы отвечая на не заданные еще вопросы президента.

— В связи с этим расследованием, Александр Борисович, в регионе возникла толковая инициатива по очистке рядов, силовых и правоохранительных органов. Вашего… дружеского толчка тут нет? — хитро усмехнулся президент.

— Сейчас вся Россия об этом думает. И ждет видимых результатов, я полагаю.

— Да. А в чем вы видите главную причину событий, которые в конечном счете привели там к столь тяжкому, я бы назвал, противостоянию власти и капитала?

— Я недавно в выступлении одного нашего экономиста такую фразу услышал. Во всем мире банкротство — институт оздоровления предприятия. У нас же — институт перераспределения собственности. Я согласен с ним. Большинство из тех, кто владеет собственностью и с кем мне приходилось сталкиваться в процессе расследования, вовсе не думают о здоровье государства. Они все еще перераспределяют. Орлов хотел поставить точку и публично заявил об этом. А для острастки Припугнул, как он это хорошо умел, что если, будут ему мешать, пересажает их всех. Не столько испугались, сколько поверили, что действительно может это сделать. И — результат… У нас недавно разговор возник любопытный. Кто-то сказал, что Орлову на Новодевичке якобы собираются памятник поставить — генерал во весь рост! Впечатляет, мол. А другой заметил: так ведь сущность-то его не в том была, чтобы давить все вокруг себя…

— Любопытно, — президент качнул головой, — что ответил бы генерал…

— Алексей Александрович в самую последнюю минуту своей жизни думал совсем не об этом.

— Да? — спросил президент с легким удивлением. — И вы знаете о чем?

— Он обращался к Богу с просьбой, чтобы не помешали России в ее процессе очищения души, ее воскресении.

— Вот как, — помолчав, сказал президент. — Пусть это будет и нам утешением…

— Он успел повторить последнее слово, как заклинание, несколько раз. И только после этого жизнь оставила его. Наверное, он видел в этом и свое оправдание на Божьем суде.

— Возможно, там… — Президент вскинул голову к макушкам сосен и сдержанно улыбнулся. — Ждет всех… Но у нас с вами, по-моему, нет никаких оснований судить его… Прощай, генерал…

— И прости…

Примечания

1

См. роман Ф. Незнанского «Золотой выстрел» (М., 2001).

2

См. роман Ф, Незнанского «Ящик Пандоры» (М., 1996).

3

См. роман Ф. Незнанского «Заложник» (М., 2003).

4

См. роман Ф. Незнанского «Большое кольцо» (М., 2003).