От Жванецкого до Задорнова - Марк Дубовский

Ильи многим не хватает.

Он был настоящим. Не рисовался, не приспосабливался, не хвастался. О том, что они с Хазановым сокурсники по эстрадно-цирковому училищу, я, например, узнал от самого Хазанова.

Зато Илья весело гордился своим армейским званием: после службы в Советской Армии в его военном билете значится: «ефрейторконфенрансье» (с ошибкой и слитно).

Илья Олейников и Левон Оганезов на «Юрмалине-2003»

Короля делает свита. Вот как Евдокимову на гастролях сопутствовали хамоватые нетрезвенники, так Олейникова всегда окружали люди, крайне симпатичные и душевные. Такие, как он сам. Сначала Рома Казаков, потом Коля Дуксин, Витя Агафонников, а уж потом и Юра Стоянов.

Выпивали, конечно, и они, но сцена брала своё – даже когда номера были слабоваты.

Помню, взял я коллектив Олейникова на гастроли «MORE SMEHA» в Белоруссию. После первого же концерта в Бобруйске я переставил их выступление с финала (обычное место звёзд) на начало. Илья подошёл ко мне: «Что, Маркуша, лажа?» – и всё, с пониманием работал дальше.

А вот, говорят, Игоря Талькова убили именно из-за того, что они не поделили с Азизой место в концертной программе. Я был за кулисами на том трагичном концерте, разговаривал с Игорем, предлагал ему свои стихи, он экспрессивно ответил: «Да у меня своих ещё столько – не успеваю в песни обратить!» Это было минут за двадцать до его гибели.

Другой пример того, что такое быть звездой. Уточню, любимой звездой.

Едем мы с Олейниковыми к ним домой, за полночь, после банкета. За рулём Ира, она опытный и дисциплинированный водитель, Илья же машину вообще не водил. Останавливает нас дорожная полиция, Илья высовывается в окно и по-генеральски докладывает: ребята, всё в порядке, мы контролируем ситуацию – полицейские улыбаются, и мы едем дальше.

Жили они тогда в Яковлевском переулке – дорога раздолбанная, чтобы не угробить машину, каждую колдобину нужно было объезжать.

А мэром Санкт-Петербурга был тогда как раз Владимир Яковлев.

На следующий день у Олейникова было интервью на радио, в котором Илья пожаловался на питерские дороги, упомянул свою и добавил: вот если бы он был мэром, то улица, носящая его имя, была бы просто идеальной. Мол, «имя крепи делами своими».

На следующий же день Яковлевский переулок был заасфальтирован.

Было время – все мы пили. Не миновал его и Илюша.

Однажды были мы с ним на гастролях в Кирове.

Вятчане оказались очень гостеприимными хозяевами. Наутро после концерта отвезли нас в слободу Дымково, откуда родом уникальные дымковские игрушки.

Из всей нашей группы поехали трое: мы с Ильёй и мой добрый киевский приятель писатель-сатирик Саша Володарский. Остальные рано вставать отказались.

Аналога дымковской игрушки в мире нет. Яркие, нарядные, причудливо расписанные глиняные фигурки – няньки с детьми, барыни, мужички, водоноски, животные, птицы – этому старинному промыслу Руси более четырёхсот лет.

Нас завели в избу, опытная мастерица загодя расставила свои творения на застеленных рушниками столе, подоконниках, скамье – и нас буквально поглотило невероятное сияние, наполнило мягкой радостью жизни.

Жаль, нас никто не сфотографировал в те минуты – статуи с раскрытыми от восхищения ртами. Несколько минут мы вообще не могли произносить слова, только сопели и шевелили губами.

Закончилось всё это плачевно. Мы с Сашей с чувствами не совладали и весь свой концертный гонорар оставили в той избе. Наши с Сашей жилища и сегодня украшают воспоминания о дымковском волшебстве.

Бережливый Олейников не купил ни единой игрушки.

В жюри «MORE SMEHA» Ян Арлазоров, Илья Олейников, Семен Лившин, Виктор Шендерович и Александр Володарский

Вятчане оказались людьми ещё и очень хлебосольными. После заключительного концерта нас повезли в чайную избу, где мы изрядно напились. Были самовар, пряники-баранки, водка и замечательный, но, увы, крайне возрастной женский хор народной песни. А-ля «бурановские бабушки» в народных одеяниях пели и пели. А мы пили и пили.

Признаюсь, я «сломался» первым и, под белы рученьки, был препровождён в гостиницу. С Ильёй же совладать не удалось – он был большой и высокий, поэтому заснул, где сидел, уронив добру голову на стол.

Илюша был блестящим и остроумным рассказчиком. Утром, еле ворочая языком, он дополнил картину вятского гостеприимства:

«Пробуждаюсь я, поднимаю голову, а напротив сидит бабушка в кокошнике, глядит на меня немигающим взглядом и сообщает: „Я тебя люблю”.

И так трогательно, что если бы дело происходило не за столом и не в одежде, я бы мог заподозрить, что она уже начинает ждать от меня ребёнка».

Я видел эту немолодую нимфоманку у вагона, в составе рыдавших в честь нашего отъезда хористок. Она плакала и обещала Илье непременно приехать к нему в Москву. Я стоял рядом и слышал, как она причитала: «Бедненький, ты же не сможешь без меня жить, забыть меня!»

Илья, как мог серьёзно, пообещал: «Я не забуду!»

В поезде, куда нас с горем пополам запихнули, мы принялись приходить в себя. Помог нам в этом наш попутчик Санёк. Он сам так представился. Первой его фразой была: «Пацаны, пить будете?» На наш коллективный кивок он продолжил гениально: «Тогда давайте деньги, Я ЗНАЮ, ГДЕ В ЭТОМ ПОЕЗДЕ САМАЯ ДЕШЁВАЯ ВОДКА». Подобное ЗНАНИЕ было бы естественным в незнакомом городе, но знать, где самая дешёвая водка в поезде!

Оказалось, ехал Санёк из города Лена уже трое суток. Открытый, простодушный, Санёк через день общения с соседями по купе сообразил, что этак до Москвы доедет без денег. Вот ни за что не угадаете, как он решил выйти из ситуации.

Ах, как хочется вернуться в «Городок»!

Санёк пошёл к проводнице и сдал ей свой пухлый кошелёк, сопроводив этот благоразумный поступок таким текстом: «Я тебя просить буду, умолять, я тебя бить буду, но до Москвы его мне не возвращай!»

Проводница была женщина дородная, и все наскоки щуплого, компактного Санька завершались его воплями, слезами, а однажды он вообще огрёб по полной программе, вернувшись из очередного вояжа за своими кровными с синяком под глазом.

Обо всём этом нам поведали хохочущие пассажиры, чьи проездные билеты не обещали такой шоу-программы.

Арнис Лицитис

На гастроли фестиваля «MORE SMEHA» в Белоруссию я пригласил известного киноартиста Арниса Лицитиса. «Притянул за уши» идею, что от рижского фестиваля должен быть хоть один латыш.