Форма жизни - Андрей Ливадный

Кайл, сильно обескураженный событиями последних суток, был вынужден кивнуть. А что ему еще делать? Не оставаться же тут?

К тому же он, не менее чем Онжилай или Гоум, хотел догнать Беат, но предпочел держать этот мотив при себе.

Они вышли спустя несколько часов. Сборы не заняли много времени. Гоум выдал одежду из своих запасов, собрал кое-какое имущество и напоследок прошелся вокруг оазиса, втыкая в рыхлый грунт таблички, на которых красовалась одна и та же надпись:

«Не входить. Здания заражены».

— Думаешь, это остановит грабителей? — усмехнулся Онжилай.

— Я пекусь не об имуществе, — коротко ответил ему Гоум. — Умный человек не станет пренебрегать предупреждением, а глупцу я уже ничем не смогу помочь.

— Ты что, не собираешься вернуться сюда?

— Собираюсь, конечно, — энергично кивнул Гоум, втыкая в рыхлый грунт очередную табличку. — Но ведь здания действительно заражены, — выпрямляясь, напомнил он. — После случившегося с Даккаром нетрудно сделать вывод, что те микромашины, которые проникли в его организм, отнюдь не безвредны. Мне неизвестен такой тип, но размножаются они стандартным образом... хоть это успокаивает.

— Выходит, что я приволок тебе настоящие проблемы, — сокрушенно покачал головой Онжилай, глядя на окна строения, в котором погиб его зараженный спутник.

— Ничего... Если ты поможешь мне догнать и расспросить Беат, все остальное я как-нибудь переживу. Пара зараженных комнат — это еще не самая худшая из бед, — философски заметил старик.

— Помочь-то я тебе помогу, только не выросла бы тут в твое отсутствие какая-нибудь пакость посерьезнее...

— Не вырастет, — успокоил его Гоум. — Думаю, что и эта дрянь долго не протянет. Все строения обработаны особым составом, и семя должно погибнуть, не дав никаких всходов. Для этого потребуется лишь несколько дней.

Онжилай, конечно, отдал должное оптимизму Гоума, но все же покачал головой с явным сомнением во взгляде.

— Дело твое, старик. Я выполню обещание, и тогда мы будем в расчете, идет?

Кайлу не понадобилось много времени, чтобы понять: он совсем не знает Новый Селен.

За защитными оболочками островерхого балахона царит тишина, в которой слышно лишь твое собственное дыхание, а когда в дополнение к этому еще и тянешь телегу, то мир вокруг вообще перестает существовать, сливаясь в один бесконечный и мертвый фоновый пейзаж.

На самом деле все было совершенно иначе.

Он уже замечал некоторые проявления жизни в те страшные часы, пока полз по каменной пустыне, не чая найти помощь. Тогда его помутившийся разум, занятый собственными проблемами и переживаниями, мало что смог осознать, но зато теперь, не отягощенный грузом страха и сбросивший наконец все стесняющие взгляд оболочки, Кайл впитывал реальность Нового Селена с упоительным восторгом первооткрывателя.

Удивительная жизнь гнездилась по расселинам лавовой пустыни. Здесь фактически не было воды в свободном состоянии, стояла изнурительная жара, а ночью те камни, что днем грозили ожогом неосторожному путнику, начинали трещать и лопаться от мороза. Кайл вдыхал раскаленный воздух и ощущал в нем запахи, которые тревожили обоняние, переворачивая все устоявшиеся представления о термине «жизнь».

Он помнил, как воняют баки с вырабатывающими кислород бактериями, помнил также и благоухание городских оранжерей, где ему дважды удалось побывать с мелкими поручениями. Жизнь там была совершенно иной — днем она пряталась за толстыми светофильтрующими стеклами, а ночью обогревалась и освещалась специальными лампами, запахи там стояли прелые, терпкие, густые, а тут...

Пахло горячим железом. Иногда дуновение ветра доносило более сложные флюиды, которые казались Кайлу пугающими и незнакомыми. Под ногами в мелкой пыли сновали крохотные существа на тонких, будто проволочки, ножках. Иногда в воздухе раздавалось басовитое гудение, и мимо, спеша по своим делам, пролетал целый рой каких-то маленьких существ, попадались и дикие Сервы, но эти, видимо, хорошо изучили повадки Измененных и держались на почтительном расстоянии.

Кое-где в расселинах между потрескавшимися камнями блестели наросты металлизированной пленки. Кайл уже знал, что это одичавшие микромашины. Гоум пояснил ему, что жизнь каменного моря имеет очень мало общего с биологическими формами. Она базировалась на ином принципе — маленькие и большие существа жили и размножались, поглощая солнечную энергию и строя свои тела из металлов, в основном из алюминия, которым был богат мелкий щебень раздробленных пород, составляющий основу унылого, мертвого на первый взгляд пейзажа.

По словам Онжилая, выходило, что дальше, на темной стороне, небиологическая жизнь становится разнообразнее, богаче, появляются не только мелкие твари и налет из ртутно поблескивающих колоний микромашин, но и более сложные образования, внешне похожие на кусты и деревья, а Сервы там ведут настоящую борьбу за жизнь, особенно в темное время, когда живительное для них солнце уходит за горизонт и на две недели воцаряются холод и мрак.

— Приручить их сложно, — объяснял он Кайлу, энергично шагая известным только ему маршрутом. — Для приручения Сервов служат чимы. — Он сунул руку за пояс и достал оттуда маленькие прямоугольные кусочки, похожие на обработанный кремний с серебристыми дорожками, вытравленными по поверхности сложным узором. — Когда ловишь Серва, он дикий и печется только о том, как бы оттяпать тебе руку. Говорят, раньше они все были ручными и на что-то годились, но я не верю. — Он отобрал у Кайла те несколько чимов, которые дал посмотреть, и продолжил:

— Нужно исхитриться и открыть пойманному Серву его башку, там есть целый ряд разъемов, куда идеально подходят эти пластинки. Вставляешь одну и смотришь, как он себя поведет, но лично я предпочитаю другой способ, — тут же оговорился Онжилай. — Ловлю их в сеть и скрученными доставляю в город перекупщикам. Платят, конечно, раза в три меньше, чем за прирученного Серва, который уже умеет делать что-то полезное, но зато и риск минимальный. Никогда не знаешь, как себя поведут эти твари. — Онжилай по привычке усмехнулся — жутковато и жизнерадостно. — Один раз я попробовал приручить их, двое просто сдохли, когда я сменил им чимы, а третий... Никогда не забуду. Он словно взбесился, что-то заговорил, не поймешь, скороговоркой, а потом как начал плеваться огнем, откуда только в нем сила взялась.

Короче, с тех пор, как мне подпалили шкуру, я больше не экспериментирую. И Сервов, между прочим, не люблю, особенно таких, которые похожи на нас. Гнусные твари. У них в башке этих чимов — штук двести, наверное. Я их не ловлю — убиваю и вытаскиваю нутро, деньги все-таки... — хохотнул он.