Зов лабиринта - Наталья Иртенина

Что ж, это политика. Ди, пожалуй, согласна была понять и принять к сведению их точку зрения. Но в любом случае она останется при своем, при человеческом – следовательно, противостояние неизбежно.

Не мир и не война?

Ну уж нет. Преисполнясь гордости за род людской, Ди сама, от себя лично и от имени человечества объявит Невоплощенным войну. Бросит им вызов. Развяжет партизанские действия в тылу противника. И либо победит, либо проиграет. Третьего не дано.

Главное – найти Убивца. Узнать его в лицо.

Снова путь преградила стена. Ди развернулась и пошла вдоль нее. Она уже должна была не один раз обойти город по кругу, но только сейчас отметила очевидный факт: стена была глухой – ни ворот, ни самых завалящих калиток. «Замуровались, – мрачно подумала она. – Знать бы, как они сюда попадают. Какими тайными тропами. И как вообще получается такая гадость – невоплощенная душа».

Она остановилась и посмотрела себе под ноги. Вообще город душ был похож на патологического чистюлю – ни тебе соринки, ни пылинки, тем более никаких посторонних предметов, валяющихся посередь улицы. А тут – явное, чуть ли не демонстративное отклонение от правила. Ди рассматривала непонятный предмет, свернувшийся клубком, с нарастающим ощущением легкого жжения внутри. Что-то толкало ее взять эту вещь в руки и… И найти ей применение. «Мм, – размышляла она. – Исключение из общего правила. Почему нет? Кто ищет, тот всегда найдет. Неординарная личность оставляет неординарные следы». Она присела на корточки и осторожно подобрала предмет. Он был черного цвета, мягкий, длинный, принимающий какие угодно формы. Фактуру Ди не смогла определить, но наверняка эта штука не более материальна, чем все остальное в этом городе. Всего лишь суть вещи, ее идеальный прообраз и общие очертания. Тем не менее ее невозможно было не узнать.

Обыкновенный шелковый шарф.

Ди поднялась, озадаченно пялясь на находку. Применение у шарфа – проще не бывает: повесить на шею для красы или тепла. Но в том, как этот шарф потянул ее к себе, было что-то большее. Ди предлагалось отыскать это самое «большее», сыграть в угадайку. Только чем дольше она смотрела на тряпочку в руках, тем меньше понимала что-либо. Мыслей было много, но все никуда не годились. Самое важное, ключевое звено все время выпадало куда-то, терялось, уходило на глубину.

Впереди что-то мелькнуло. Ди оторвалась от созерцания тряпочки и неожиданно встретилась взглядом с аборигеном, так что даже вздрогнула. Худенькое – как и все они тут – создание стояло прямо против нее. Глазенки его, круглые, испуганные, беспокойно перебегали с шарфа на лицо Ди и обратно – и в них с каждым мигом росло УЖАСНОЕ ПОНИМАНИЕ СИТУАЦИИ. Завладевшая было Ди тупость тоже мало-помалу отступала. Абориген, сам того, разумеется, ни в коей мере не желая, подсказал ей назначение шарфа.

Ди сделала шаг вперед. Абориген в ужасе прирос к месту. Кролик и удав. Завораживающая картина. Ди шагнула еще, держа удавку наготове. Абориген попятился и вдруг, пискнув по-мышиному, развернулся и бросился бежать. На миг Ди замешкалась. По правде сказать, она не ожидала такой отчаянности и прыти от этого хилого создания. Она думала, что действо «Кролик и удав» будет разыграно по нотам и доведено до логического конца без всяких выкрутасов.

Все оказалось немного сложнее.

В следующий миг она уже мчалась вдогонку. В голове свербело только одно: «Не упустить!». Все остальное перестало существовать.

Ди летела на крыльях восторга. Вот оно – самое важное, ключевое! Вот в чем цель и смысл ее жизни, ее назначение! Наконец-то она нашла себя!

Впрочем, абориген тоже летел на крыльях – крыльях беспримерного ужаса. Расстояние между ними не сокращалось. Они могли бы носиться по городу сломя голову хоть до бесконечности – поскольку души не ведают усталости и изнеможения. Но Ди в припадке воодушевления позабыла об одной важной вещи – о том, что город хоть и выглядит пустым, в действительности таковым не является. Он очень густо населен. Просто здешние души умеют, когда надо, становиться серыми мышками. А когда не надо, умеют быть самой настоящей злобной, воинственной голосистой ордой, от вида которой глаза на лоб лезут.

Преследуемый ею абориген в последний раз завернул за угол. Она повторила его маневр и… врезалась в упругую стену массового сборища душ.

Ди опешила. А потом вдруг разозлилась – совершенно неадекватно собственному положению, с каждым мигом становящемуся все более плачевным. Среди толпы металась насмерть перепуганная душа и вопила что есть мочи: «Убивец! Убивец!» – а Ди чувствовала только пыл негодования оттого, что это стадо болванов отняло у нее законную добычу. Чего они все сюда приперлись?

Идеально круглая площадь была заполнена до отказа. В центре торчало что-то вроде вышки – на ее верху махала руками и верещала крошечная фигурка. Митинг, что ли? Впрочем, это все равно.

Маленький гаденыш, удравший от Ди, разворошил, распалил толпу, и кольцо вмиг разъярившихся, жаждущих мести душ сомкнулось вокруг нее. Они гневно горланили, они обступали ее все теснее, они тянули жадно ручонки – но никто не начинал первым. Ди презрительно оглядывала их – они боятся даже сейчас, даже все скопом не решаются подступиться к ней, чтобы выпотрошить, как им всем того хочется.

И вдруг они отхлынули. Толпа выплюнула одного из своих и откатилась назад отливной волной. Выплюнутый, как оказалось, имел полномочия. Он покричал еще: «Назад! Назад!» – а потом поднял руку, призывая ко вниманию, и заявил, что не допустит дикости – все должно быть по правилам, установленным в соответствии с духом Большой Амбарной Книги.

– Пункт первый главы третьей пятого раздела Идеального кодекса гласит, что вина всенародно виновного должна быть публично подтверждена хотя бы одним свидетелем и хотя бы одной уликой, – говорил уполномоченный, заложив руки за спину и расхаживая туда-сюда по свободному от толпы пятачку площади. На Ди он совершенно не смотрел. Кажется, его интересовала только процедура, и совсем не интересовала «всенародно виновная».

Толпа в ответ на его речь вытолкнула вперед еще одного. Только Ди успела подумать: «А это еще кто?» – как маленький гаденыш (а это был именно он) сам ответил на ее вопрос:

– Ойе, – робко представился он, а потом мстительно ткнул пальцем в обвиняемую: – Она гналась за мной. Она хотела затащить меня на стену и сбросить вниз. Вон у нее и платок, про который говорил Аой. Она злая, злая, злая. Это она – Убивец.

Такой поворот дела был неожиданным для Ди. Она вовсе не хотела становиться самозванкой.

– Эй, все совсем не так… – начала она, но тут же заткнулась. Поняла, что все именно так. И восторг узнавания себя вновь затопил всю ее, до краешка. Она – Убивец. Она – враг Невоплощенных. Эмиссар человечества. И тем гордится.