Акведук на миллион - Лев Портной

Конечно же о том, кто подослал ко мне убийцу, поручику Жмыху я ничего сказал.

— Нужно немедленно ехать к графу Строганову, — заявил я, когда квартальный надзиратель покинул дом.

— И не думайте! — воскликнул Мартемьянов. — До утра никуда вас больше не отпущу!

— Сергей Михайлович прав, — поддержал хозяина Яков. — Уже поздно…

Не обращая внимания на присутствие Мартемьянова, я взял отставного штабс-капитана под руку, отвел в сторону и прошептал:

— Балк выдал себя с головой. Нужно немедленно арестовать его!

— Не горячись, дружище, не горячись. У тебя все еще нет доказательств, только догадки, — покачал головой Яков.

— Не могла же Алессандрина подослать убийцу! А Балк знал, что мы поедем к Мартемьяновым!

— Он придумает, как оправдаться, — настаивал на своем Яков. — Скажет, что сообщники графини проследили за нами!

— Послушайте, у меня найдется для вас отдельная спальная, — раздался голос Сергея Михайловича.

— До утра осталось совсем немного времени, — умоляюще добавил Яков.

— Ладно, будь по-вашему, — сдался я.

Я промучился оставшуюся половину ночи, проклиная Якова за то, что поддался на его уговоры, и чувствуя неизгладимую вину перед Алессандриной. Потом захотелось пить, и я отправился на первый этаж.

В гостиной я нашел графин с водой и глотнул прямо из горлышка. Неожиданно донесся шум из сеней — видимо, слуги впустили кого-то в дом. Я насторожился и с ужасом узнал знакомый голос… Майор Балк приказал челяди никого не беспокоить!

Послышались шаги: он явно направлялся в гостиную, где замер от ужаса я. Злодей был не человеком, а машиной для убийств, с бездушной настойчивостью выполнявшей свою работу. Он не погнушался и пришел лично сделать то, с чем не справились его клевреты. Он шел во всеоружии, готовый убивать, а я стоял посреди гостиной, беззащитный, в чужой ночной рубашке.

Паника охватила меня. Оцепенев, я потерял несколько драгоценных мгновений. Шаги майора приближались, и я побежал на цыпочках прочь, в соседнее помещение — судя по едва различимым в темноте ломберным столикам, это был кабинет для карточных игр. Прислушавшись, я различил, как майор, не останавливаясь, пересекает гостиную и вновь приближается ко мне.

Я побежал в следующую комнату. Перед глазами вставали картины недавних убийств: вот академик Холмогоров лежит на полу, заколотый кинжалом, вот Петруша Рябченко с разодранным горлом и зарезанный почтовый комиссар, вот фон Штейниц падает с выбитым пулей глазом.

Господи, неужели и мне суждено пополнить злосчастный список?!

Я остановился и прислушался: шаги вновь настигали. Мелькнула мысль, что, если помчусь быстрее, смогу обежать по кругу всю анфиладу комнат и напасть на Балка сзади! Но вместо этого я прокрался на цыпочках в следующую комнату — большой зал с камином и тремя окнами, выходившими на задний двор.

Майор Балк шел следом размеренным шагом. Я бросился к камину, опустился на колени и притаился за невысокой ширмой.

Слабый свет падал в зал через высокие окна, и все помещение хорошо просматривалось из моего укрытия. Я нащупал кочергу и снял ее с подставки. Когда Балк войдет, его силуэт окажется хорошо различим, я выскочу и оглушу убийцу.

Я прислушался и… ничего не услышал. Кажется, этот человек обладал звериным чутьем. Только что он двигался неодолимой, уверенной поступью, а теперь затаился, почувствовав засаду. Я впился глазами в дверной проем, откуда должен был появиться противник, сердце бешено колотилось, я едва сдерживался, чтобы не броситься наутек.

Вокруг царила тишина. Колени устали, я осторожно приподнялся и сел на корточки. Иногда мне чудилось, что я слышу дыхание Балка, но в следующую же секунду бившая в висках кровь заглушала внешние звуки.

Преимущество было на его стороне. Я мог рассчитывать только на внезапность. Но противник разгадал мой план и не торопился переступать порог. Возможно, он стоял в двух шагах от дверного проема и, насколько этот проем позволял, осматривал помещение, вычисляя мое местоположение.

А я сидел на корточках с кочергой и дожидался, когда он войдет и застрелит меня!

Мелькнуло запоздалое сожаление о том, что отказался от охраны, предложенной поручиком Жмыхом.

И вдруг — торопливые шаги раздались с противоположного края! Пока я корячился за каминной ширмой, Балк обошел анфиладу, чтобы напасть с другой стороны! От неожиданности я потерял равновесие и едва не упал. Крик ужаса чуть было не сорвался с губ. А в зал стремительной походкой вошла помещица Поцелуева-Горева, остановилась посередине и громко испустила ветры.

Я расхохотался.

Глава 25

Амалия Михайловна взвизгнула и убежала. С другой стороны послышались решительные шаги, всколыхнулся свет, в зал вошли майор Балк и лакей с пятирожковым подсвечником.

— Андрей Васильевич! — радостным голосом окликнул меня Михаил Дмитриевич.

— Здравствуйте. — Я выпрямился.

— Я увидел вас, пошел следом, но вы так проворно скрылись в темноте, что пришлось звать слугу со свечами, — улыбнулся майор.

— Что же вы сразу не позвали меня?

— Так ведь ночь, все спят, не хотелось тревожить хозяев, — ответил он. — Но самое главное, вы-то как? После всего случившегося?

— Благодарю, со мною все в порядке, — промолвил я с настороженностью. — Но как вы оказались здесь?

— Карета графа Строганова вернулась без вас. Кучер рассказал о случившемся, — объяснил Михаил Дмитриевич.

Я осмотрелся и при свечах обнаружил, что стены обшарпаны, окна грязны, а мебель была полуразвалившейся. Задние помещения дома Мартемьяновых не предназначались для взглядов гостей.

— Давайте пройдем в гостиную, — предложил я, развел руками, подергал ночную рубашку и добавил: — Извините за столь неприглядный вид, моя одежда сушится.

Майор бросил удивленный взгляд на кочергу в моих руках, и я повесил ее на подставку. Мы покинули каминный зал. Лакей принес горячий самовар и чай с малиной.

— Дивлюсь я на людей, — начал майор, — вот жил себе человек, мещанин, чугунных дел мастер Капитонов. И вдруг он становится убийцей…

— Это вы о ком? — спросил я.

— О том злодее, которого вы пронзили шпагой, — пояснил Михаил Дмитриевич.

— Его звали Капитонов?

— Да, при нем был паспорт. По пути сюда я заезжал в Тверскую полицейскую часть, выяснил.

— Heus-Deus! Знакомая фамилия! — воскликнул я.

— Судя по образу действий, — продолжил Балк, — этот Капитонов и убил Пескарева…

— Где-то недавно, совсем недавно я встречал обе эти фамилии, — промолвил я.

Тщетно я напрягался, память подводила, но вдруг я вспомнил рассказ Мартемьянова о службе Пескарева.

— А вы, Михаил Дмитриевич, вы разве не знали Пескарева раньше? — спросил я Балка. — Насколько я знаю, он служил в столице в драгунах!

— Я служил в карабинерном полку, но Павел Петрович отправил меня в отставку сразу после смерти императрицы Екатерины. Я оставался не у дел почти шесть лет и только в апреле этого года поступил на службу в Санкт-Петербургский драгунский полк…

— Вот оно как, — кивнул я.

— Вы поэтому встречали меня с кочергой? — усмехнулся майор. — Все еще не верите в виновность итальянской графини?

— Если быть честным, не верю, — признался я.

— Дело ваше. — Балк сделал большой глоток. — Рядом с вами все это время еще крутился Чоглоков.

— Он постоянно был на виду, — с сомнением сказал я.

— А сообщники? — возразил майор.

Я покачал головой:

— Чоглоков принимал меня за Рябченко. А раз так, то какой ему смысл было убивать пьяного незнакомца, спавшего в задней комнате почтовой избы?

— В этом деле много неясного, мы многого не знаем. Но представьте себе, что Чоглоков не знал в лицо Рябченко, а пособник его знал!

— Скажите, Михаил Дмитриевич, — вместо ответа спросил я, — а имена других… тех, кого убила Алессандрина, вам известны?

— Стрелявшего в голштинского ученого не опознали. А у того, что напал на вашего слугу, паспорт был. Билингслейд Никита Борисович…

— Билингслейд! — воскликнул я. — Heus-Deus! Такую фамилию нескоро забудешь!

Я выскочил из-за стола и принялся ходить из угла в угол. Ум заработал столь лихорадочно, что я опасался запутаться в мыслях. Балк следил за мною испытующим взглядом.

— Чоглоков! Чоглоков! — воскликнул я, подсел к майору и сказал: — Вот что, Михаил Дмитриевич, наклонитесь поближе — кажется, у меня есть отличная идея, как вывести злодея на чистую воду!

Утром лакей принес мой мундир, высушенный и выглаженный. Я спустился в гостиную, где застал Якова с котенком Розьером и все семейство Мартемьяновых, за исключением Амалии Михайловны.

— Как почивалось, дружище? — улыбнулся отставной штабс-капитан. — Ну-с, теперь мы готовы отправиться к Павлу Александровичу…