Царский пират - Иван Апраксин

Хорошо, что Василий не понял сказанного, – он и без того выглядел совершенно обезумевшим от отчаяния и ужаса. Зато понял Лембит, который резко обернулся к Лаврентию, и дрогнувшим голосом спросил:

– Казнят? А за что? У меня дома ждет семья, и это уже так близко… А с нами даже не поговорили…

Вели их недалеко: между крайней башней крепости и конюшней находилась глубокая яма, специально вырытая и укрепленная бревнами. Глубина в яме была в два человеческих роста, и если спрыгнуть в нее можно было самостоятельно, то выбраться наружу без веревки казалось невозможным.

Прыгая в яму, Лембит поскользнулся на мокрой земле и вывихнул ногу. Он сразу сел на дно и со стонами принялся ее массировать.

На дворе была уже поздняя осень, и на поверхности земли зябли руки и ноги, а в яме царил ледяной холод. Все четверо ощутили это, едва спрыгнули на земляной пол суровой крепостной тюрьмы. Сверху яму закрыли тяжелой деревянной решеткой – на всякий случай, если среди узников найдется прыгун или акробат, способный преодолеть такую высоту.

Яма оказалась хоть и не слишком тесная, но ходить по ней было невозможно. Пронизывающий холод сковывал все тело, изо рта шел пар.

– Что теперь будет? – посиневшими губами вдруг спросил Василий у Степана. – Что с нами сделают?

Ссориться в заключении, в общей беде не следует, нехорошо, но Степан не смог удержаться от сарказма.

– Что теперь будет? – язвительно переспросил он. – Это лучше у тебя спросить, боярский сын. Ты нас сюда привел. Ты говорил, что нас тут примут с распростертыми объятиями. «На службу к царю, воевать за царя Ивана»! – передразнил он. – Ну, и как тебе возвращение?

Василий чуть ли не бился головой о деревянную оплетку земляной ямы.

– Но ведь мы не просто вернулись из плена, – с тоской и недоумением говорил он. – Мы даже привезли огромные богатства, отбитые у врага! Целый сундук золота! Почему же мы сидим здесь?

Сотник Василий был человеком храбрым и с чувством чести, но ум не был его сильной стороной – это уже давно стало понятно.

– Да потому и сидим здесь, – раздраженно ответил Степан. – Что сундук золота привезли. Если бы не этот сундук проклятый, все могло бы совсем по другому повернуться. Сидели бы сейчас в теплом месте и ели кашу с салом. Я видел, как раз в котлы сало закладывали…

Боярский сын недоуменно посмотрел на Степана, не поняв его мысль. Ему попросту не приходило в голову, что знатный князь Хованский может оказаться настолько бесчестным человеком. Такую возможность он не допускал…

Извечная тема и большое искушение для ума: порядочный человек попадает впросак и становится жертвой просто потому, что не может представить себе, насколько подлым может оказаться другой человек. Если сам не способен на подлость, то кажется, что и другой не способен…

– Если бы мы просто так из плена явились, с голыми руками, – объяснил Степан. – То нас, может быть, по головке и не погладили бы, но обратно бы приняли, как миленьких. Отругали бы, но накормили потом, напоили, кафтан бы форменный выдали. И был бы ты опять сотником в стрелецком полку, а мы с Лаврентием, – он мрачно усмехнулся. – Мы снова стали бы холопами-стрельцами.

Он похлопал заледеневшими руками, потопал задубевшими в кожаных сапогах ногами и продолжил, глядя в лицо смотревшему на него во все глаза Василию:

– Уже то, что мы отбили вражеский корабль, научились плавать на нем и вернулись с боевым бригом – это уже подозрительно, вызывает неприязнь у начальства. Потому что действовали самостоятельно, без спросу, без указки сверху. А самостоятельных людей в Московском царстве не любят, боятся их. От жалкого и несчастного хоть пользы мало, да зато его можно плетьми сечь, холопом называть. А мы целый корабль с пушками привели, и все без спросу. А я еще посмел себя капитаном назвать…

– А сундук с золотом тут при чем? – озлобленно спросил Василий. Он интуитивно чувствовал, что Степан говорит правду и возразить нечего, но злоба от отчаянного положения охватывала боярского сына. – При чем тут сундук с золотом для царя?

– Да вот при чем, я тебе расскажу, – снисходительно сказал Степан. – Сундук тут – самое главное. Если бы не было сундука, то нас, наверное, арестовали, обвинили в измене и отправили в Москву в железной клетке, на правеж. А с сундуком, Вася, совсем другое дело получается. Кто знает об этих драгоценностях? Мы знаем, потому что мы их привезли. А кто еще? Князь Хованский. А еще кто? Никто, Вася. А что это означает? Это означает, что мы четверо должны исчезнуть. Умереть должны, понятно? И тогда весь сундук с золотом достанется воеводе князю Ивану Хованскому. И концы в воду, никто ничего не узнает.

Несколько мгновений Василий стоял молча, переваривая услышанное и пытаясь втиснуть это в свое сознание, примириться.

– Опричник знает, – выдавил он из себя, наконец.

– Да-а? – притворно удивился Степан. – А что он знает? Содержимое сундука он не видел. Слышал о том, что мы говорили, но ведь мало ли что изменники и преступники могут говорить? Так что нет, Вася, опричник князю Хованскому не страшен. Да и погибнет этот опричник, если станет опасен. Шальная стрела в крепость залетит, или пуля ненароком ливонская достанет. Или кашей подавится. Мало ли что случается со свидетелями…

– А еще вернее, – вставил Лаврентий. – Что опричнику этому никакого золота и не нужно. Он о нем и не думает, потому что нужно ему совсем другое. Я ему в глаза заглянул пару раз и увидел там, что ему слаще всего в жизни. Что ему дороже любого золота-серебра, любого богатства.

– И что же? – вскинулся сотник. – Что ему нужно?

– А людей терзать, – спокойно ответил Лаврентий. – Мучить да пытать, кости ломать. Насильничать, а потом казнить. Так что воевода велит нас казнить – так ему другого удовольствия и не нужно. Есть такая порода…

В середине дня появился опричник. Его лицо нависло сверху, через деревянную решетку.

– Ну, как вы там? – спросил он.

– А тебе какое дело? – злобно отозвался Василий. – Тебя, собачьего сына, сюда не звали.

Все это время сотник находился в подавленном состоянии. Разговор со Степаном и Лаврентием только взбесил его. Он был растерян и не знал, что делать. Впрочем, делать было совершенно нечего. Половина дня прошла в яме в полном молчании. Его изредка прерывал Лембит, который все порывался рассказать хоть кому-то о том, что его ждет семья. Что он почти добрался до дома, а теперь вот вдруг случился такой ужас…

– А дело мне до вас есть, – заявил опричник в ответ на окрик Василия. – Вы тут в яме сидите, а мы с воеводой важный вопрос решаем: сразу вас казнить или сначала допрос вам на дыбе учинить.