КГБ. Мифы и реальность. Воспоминания советского разведчика и его жены - Галина Львовна Кузичкина (Кокосова)

фонда в бухгалтерию посольства. Наш «армянский консул» Алексан Овсепян, потративший столько сил на увеличение фонда, чуть дара речь не лишился, услышав этот приказ. Он наотрез отказался передавать деньги в посольство.

— Когда этот жулик грабит государственные деньги, — кричал он, — меня это не касается. Ему власть дана. Но на деньги местных армян ему лапу наложить не удастся!

Но посол давил на резидента Казанкина, а тот, не желая портить отношения с послом, давил на «армянского консула», который был офицером КГБ. Он упирался как мог и даже грозился рассказать обо всем местным армянам, но до этого не дошло. В конце концов пришли к соглашению, что деньги фонда будут храниться в посольской бухгалтерии, но «армянский консул» будет иметь право контроля за ними и деньги будут использоваться строго по назначению. Но все это были только обещания. Вскоре к нам стали поступать сведения, что посол уже запустил руку в армянский фонд. На эти деньги была закуплена дорогая копировальная машина. Из фонда также покрывались расходы на строительство дома посла. Кстати, фонд-то был немалый. Несколько сотен тысяч долларов.

Наш посол Виноградов состоял членом партийной организации посольства и, по правилам, должен был посещать каждое партийное собрание. Но в действительности такого не происходило. Появлялся он на собраниях два-три раза в год и только тогда, когда хотел что-то сказать. Однако во всех документах его посещение отмечалось аккуратно. Точно так же поступал и представитель ЦК. Это вызывало открытое недовольство в посольстве, особенно среди офицеров КГБ и ГРУ, которые были обязаны отсиживать на этих собраниях. Нам было известно, что посол «терпеть не мог этой штампованной белиберды». Но другие-то от нее тоже в восторге не были. Просто всеми этими действиями посол старался показать, что он выше остальных. Видимо, для его натуры это было очень важно.

По той же самой причине Виноградов устраивал для себя личные просмотры в кинозале посольства. Все новые фильмы из Союза демонстрировались сначала ему, а затем всем остальным. Однажды, посмотрев вместе с представителем ЦК новый фильм «Пена», он решил запретить его для общего показа. В этом фильме впервые затрагивался вопрос коррупции на самом верху советской номенклатуры, куда входил и посол. Но ведь фильм был пропущен официальной советской цензурой. Разразился скандал, который вышел за пределы посольства. Виноградову, скрипя зубами, пришлось уступить.

Вот я все говорю: «Нам было известно… По поступающей к нам информации…» У читателя может возникнуть вопрос, откуда же поступает такая информация.

Информация о том, что происходит в советской колонии, поступает в резидентуру КГБ от агентов из числа советских граждан, или, проще, осведомителей. В народе их называют стукачами. Слово «стукач» происходит от глагола «стучать» — то есть постучаться в дверь сотрудника КГБ для доноса. Здесь для простоты мы будем называть их осведомителями.

Во внутренних управлениях КГБ ходил, да и до сих пор, наверное, ходит такой анекдот: «Все население города Одессы делится на агентов действующих, законсервированных и кандидатов на вербовку». Насчет населения Одессы я не знаю, но такое положение совершенно справедливо для советского государственного аппарата, который кишит осведомителями КГБ. Система осведомителей существовала всегда и во всех странах. Но такого размаха, который она получила при Сталине, наверное, нигде не было. В то время, чтобы выжить в госаппарате, нужно было доносить. Вот в основном доносчики и выжили. После смерти Сталина партия, ставшая полновластным хозяином, запретила КГБ вербовать осведомителей из числа профессиональных партийных работников и членов их семей. В остальном все оставалось по-прежнему. Запрещено было только принуждать к сотрудничеству. Но об этом факте было известно только верхушке партии и КГБ. Естественно, что широким слоям общественности об этих изменениях не докладывалось. Поэтому, особенно в госаппарате, продолжали думать, что отказ от сотрудничества с КГБ может повлечь за собой большие неприятности. Такое положение существовало и в конце семидесятых годов.

Помню, у меня состоялся интересный разговор с одним довольно высокопоставленным сотрудником МИДа как раз перед выпуском из университета. Он не знал, что я ухожу на работу в КГБ, и поэтому давал мне «дружеские советы»:

— Когда поедешь за границу, а может быть, еще и раньше, к тебе обязательно подойдет КГБ и предложит сотрудничество. Не вздумай отказываться! Они тебе могут за это всю карьеру и жизнь испортить. А согласишься, то жизнь будет гораздо спокойнее. Активничать не нужно, сиди и жди, пока тебя спросят. Да и здесь можно прикинуться, что ты ничего не знаешь. Но выгоды от сотрудничества есть. Если попал в какую-нибудь историю, то они тебя вытащат. Да и в карьере могут помочь.

Как мне стало известно уже в посольстве, это типичная философия большинства мидовских сотрудников. Можно с уверенностью сказать, что почти все сотрудники МИДа в то или иное время были осведомителями КГБ. Исключение составляют только члены ЦК и их дети. Вербовка сотрудников МИДа не представляет никакого труда. Самозагипнотизированные страхом перед КГБ, они не отказываются.

В 1978 году в советском посольстве в Тегеране из 23 чистых дипломатов 20 были осведомителями КГБ. Исключение составляли посол Виноградов — член ЦК, Амангалиев — представитель ЦК, второй секретарь Фенопетов — женат на дочери члена ЦК. Все чистые технические сотрудники посольства, шифровальщики, шоферы и другие были также осведомителями. Завербованы все эти люди были, естественно, не в посольстве, а гораздо раньше, многие, может быть, еще в институте. И наверняка их никто не принуждал и рук не выкручивал. На сотрудничество их толкнули страх перед КГБ, ожидание легкой карьеры или просто наслаждение от ощущения превосходства над другими. Ну с этим последним не очень-то просто, когда почти все коллеги осведомителя сами являются осведомителями.

Несмотря на то что большинство чистых поддерживают контакты с КГБ, они не могут избавиться от паранойи в отношении этой организации. Не только в Тегеране, но и по всему миру чистые советские дипломаты считают, что основной задачей КГБ за границей является слежка за ними. По их мнению, КГБ прослушивает все их телефонные разговоры, в их квартирах установлены микрофоны для прослушивания, офицеры КГБ ведут за ними слежку в городе и даже используют для этого иностранных агентов.

В нашем посольстве в Тегеране чистые считали, что пункты радиоперехвата «Марс» и «Импульс» занимаются только прослушиванием их телефонов. Если чистый дипломат случайно натыкался на офицера КГБ в городе, то он уже считал, что находится под наблюдением.

На самом же деле ничего подобного не происходило. В посольстве существовала сеть внутренней телефонной связи. Ее центр находился в подвале посольства и обслуживался чистым техником. Насколько мне известно,