Все зависит от нас - Владислав Конюшевский

— Нет, это ты его верно унюхал. Так что пошли к Артёму Сергеевичу вместе.

Санин, узнав про незапланированную слежку, сильно занервничал. Подумав пару минут, он спустился вниз, к телефону и куда-то позвонил, сказав буквально пару слов по- французски. Что именно, я не понял, но спросить не успел. Побарабанив пальцами по столику он позвонил ещё раз. Разговор на этот раз шёл по-немецки и стало ясно, что дипломат требует объяснений. Положив трубку, он сказал:

— Наши немцы не представляют, кто это может быть, но сейчас пришлют своих людей.

Я набравшись наглости поинтересовался:

— А с кем вы по-французски говорили?

— С резервной группой. Что бы не случилось, они должны быть в курсе того, что здесь произошло.

— И давно эта группа здесь?

Санин тяжело вздохнул:

— Илья Иванович, какая вам разница? Главное, что сегодня утром я передал конспекты переговоров нужному человеку. Теперь нам осталось завтра обсудить с немцами мелкие детали, и уже вечером того дня мы выезжаем... Эх! Не нравится мне это. То-то казалось, что всё слишком гладко идёт... Но, кто же мог приставить к нам слежку? Секретность у нас была на высшем уровне, да и гестапо бы так долго не тянуло...

Мы, минут десять ломали голову, кто могли быть эти таинственные наблюдатели, но так и не пришли к единому мнению. Потом, приехали немцы — четыре офицера, во главе с встречавшим нас гауптманом. Они, с нашими охранниками полчаса шарились вокруг гостиницы, но ничего подозрительного не увидели.

А пока фрицы и наши наматывали круги, у них родилась идея, кто это мог быть. Всё могло оказаться проще, чем мы себе надумали. Дня три назад, в городе появились гастролёры. Эти бандиты успели ограбить двух виноторговцев из Германии, и известного французского конезаводчика, причём француза они замочили. Поиски грабителей полицией, как обычно результатов не дали. А теперь, бандюки, видно польстились на шестерых парагвайских коммерсантов но, увидев подъехавших офицеров, скорее всего, отказались от своих намерений. Во всяком случае, немцы могли гарантировать, что следили не они и не гестапо, так как в тайной полиции у них есть свой человек, который бы предупредил, если что. Потом гауптман предложил нам услуги охраны, но Санин поблагодарив, отказался и фрицы, попросив, в случае изменения ситуации — звонить, отбыли к себе.

А я, поняв, что всё закончилось нормально, глянул на часы и стал быстренько собираться. Артём Сергеевич видя это, спросил:

— Может быть, вы откажитесь от своих намерений? Или хотя бы возьмёте с собой Михеева?

— И как вы себе это представляете? Куратор с агентом должны встречаться один на один, так сказать без ансамбля, если не хочет потерять доверие этого агента. Да не волнуйтесь вы так, вернусь ещё до наступления комендантского часа.

Махнув рукой, я, чтобы не продолжать разговор дальше, быстро выскочил за дверь и порысил в сторону ювелирного. На ходу проверялся, но местные гопники, похоже поняли бесперспективность своих планов и за мной никто не следил. К магазину успел только-только. Хозяин уже закрывал дверь, но пачка марок в моих руках заставила его быстренько передумать. По-немецки он почти ни фига не понимал, я по-французски вообще не говорил, но слова «голд» и «диамонд» были понятны без перевода. Француз показывал разные колечки, а я их мерил на свой мизинец, прикидывая размер так, чтобы они застревали посередине пальца. В конце концов выбрал одно и удивляясь такой охрененной цене, для столь маленькой цацки, рассчитался с продавцом.

Адрес госпиталя я, заранее узнал у шустрого гауптмана, перед его отъездом. Так что теперь, поймав раздолбанное такси, уже через десять минут стоял возле этого медицинского учреждения. План у меня был простой. Напротив главного входа, было всего три дома. Сяду на лавочку и буду пасти подходы ко всем, так чтобы моя барышня не могла проскочить незамеченной. А на крайний случай, представившись знакомым её отца, спрошу у любой выходящей немки в форме, где тут живёт Хелен Нахтигаль.

Но крайний случай не понадобился. Я только-только успел сидя на лавочке выкурить одну сигарету, как из ближнего подъезда вышло моё зеленоглазое чудо. Причём вышло целенаправленно. Она меня видно в окно засекла и теперь, проходя мимо, шепнула:

— Идите за мной.

Ну, я и побрёл за ней, как телок на верёвочке. Пока шёл, чуть слюной не подавился глядя на ладную женскую фигурку, которую только подчёркивал туго затянутый на талии гражданский плащ. Странно, а утром она вроде в военной форме была... Или это чисто женское — по пять раз на дню переодеваться? И куда она меня вообще ведёт? Но Нахтигаль далеко не ходить не стала, а обойдя вокруг дома, просто вошла в подъезд с чёрного хода. Прибавив шаг, свернул за ней. Хелен не останавливаясь и не поворачиваясь, поднялась по узенькой лестнице на второй этаж и зашла в квартиру, оставив дверь открытой. Восприняв это как приглашение, я тут же шмыгнул следом. Врачиха, протянув руку, повернула ключ и отступив на два шага, задрала подбородок, сказав:

— Господин Лисов, прошу простить мою несдержанность. Там, в парке, я подвергла вас смертельной опасности. Просто всё было так неожиданно...

Она ещё что-то говорила, убрав руки за спину и кусая губы, а я смотрел на неё и не верил, что это произошло. Япона мама! Неужели вот она, на расстоянии вытянутой руки? Правда, представлял всё себе несколько по-другому, но какая разница? А потом не выдержал и сделав шаг, просто сгрёб в охапку эту белобрысую прелесть. На секунду мелькнула мысль, что за такое можно и по морде огрести, но Хелен сама в меня вцепилась так, что я даже удивился силе тонких рук. А потом, вдохнув одуряющий запах её волос, окончательно съехал с катушек. Всё заранее приготовленные слова и планы выяснения отношений, моментально вылетели с головы и я, подхватив лёгонькое тело на руки, двинул вглубь квартиры, ногой открывая двери и заглядывая в комнаты. Не то... и это не то... Вот! Найдя наконец спальню, вошёл. В этот момент Ленка, до этого затихшая мышкой и сопевшая мне в шею, наконец повернула лицо и я увидев в паре сантиметров от себя серо-зелёные омуты, провалился в них без остатка. Последней трезвой мыслью, было опасение, что могу кости сломать девчонке, если буду так её сдавливать...

Мда... Не такая уж она и хрупкая, как выяснилось. Во всяком случае, кости у нас у обоих остались целыми и теперь, лёжа на кровати, я обессилено пялился в потолок, а Хелен, прижавшись ко мне разгорячённым, ещё не отошедшим от предыдущего буйства телом, рассказывала о себе. Правда не с самого рождения, хотя теперь меня это тоже интересовало, а с того момента, как советский диверсант со странным прозвищем и смешной фамилией, скрылся в темноте весенней ночи.

Гестаповца хватились уже на утро. Но Лена выдала заготовленную версию и от неё отстали. Как я и предполагал, следствие быстро связало исчезновение контуженного Шнитке и пропажу важного фрица, труп которого, кстати, так и не нашли. Под утро, после моего ухода прошёл дождь и сыскные собачки обломались со следом. Жизнь у Нахтигаль вошла в прежнюю колею, только вот с каждым днём она всё чаще и чаще вспоминала улыбчивого русского. И первую с ним встречу, когда Хелен отчаянно труся но, не желая этого показывать, разговаривала с ужасным «невидимкой» который ещё тогда показался ей вовсе не таким уж ужасным. И во второй раз, когда тот же самый парень, невероятным образом оказался у них в госпитале, да и ещё не смотря на ранение, умудрился грохнуть её шантажиста. А уж когда он её поцеловал...

— Ты знаешь милый, каждая девушка мечтает, чтобы у неё был сильный, надёжный и любящий мужчина. Я ведь тебя почти совсем не знаю, и может быть всё выдумала, но в мечтах, ты был именно таким. Просто один сумасшедший русский, так хорошо вошёл в мои, наверное, ещё детские фантазии о прекрасном принце, что я кроме него больше никого не могла видеть...

Так как Лена на секунду замолкла, я заверил её, что готов соответствовать и детским мечтам и взрослым эротическим фантазиям на все сто. Для её счастья мол, в лепёшку расшибусь и хоть луну с неба достану. В общем, трындел все те глупости, которые положено говорить в таких случаях. Единственно что, сам себе удивляясь, говорил на полном серьёзе и самое главное собирался делать то, что говорю. Мда... В последний раз меня так накрывало лет в шестнадцать, когда был период гипертрофированной сексуальности. А к сегодняшнему дню я уже и забыл, что такое бывает...

Хелен, слушая эти слова, только что не мурлыкала и я был готов говорить и говорить. Но тут за окном, услышал громкий оклик по-французски и мысли немного переключились. Стало интересно, как она сюда вообще попала? Оказывается, месяца через полтора после моего ухода, к ним в госпиталь привезли пленного из террор-группы. Лицо у парня было окровавлено, но ей издалека показалось что это я, и железная фройлян, в первый раз в жизни хлопнулась в обморок. Все посчитали, что это от переутомления, но Лена поняла, что теперь при виде каждого русского раненого, её будет так же колбасить и недели через две, поддавшись на уговоры отца, уехала в Берлин.