Все зависит от нас - Владислав Конюшевский

Немец ещё что-то говорил, а я чуть с шага не сбился, внезапно вспомнив слова одного надушённого до неприличия фрица. Точно! Я тогда возле госпитальной беседки стоял, а гестаповец — Нахтигаль клеил. Он ведь тоже про Бретань говорил и какого-то прощелыгу Гюнтера вспоминал. Надо же, какая земля оказывается маленькая! Куда не плюнь — везде знакомые обнаруживаются. Пусть даже и опосредственно знакомые. Получается, не зря мне этот Клабке при первом же взгляде понравился. А теперь подтверждается, что он действительно нормальный парень. Вспомнив ту весеннюю ночь, и запыханую Хелен, которая вместе с вещмешком с размаху влетела ко мне в руки, решил прояснить ситуацию до конца:

— А девушка? Честно говоря, она произвела странное впечатление. От неё не может быть проблем?

Браун отрицательно покачал головой:

— Я сам не представляю, что с ней произошло, и чем было вызвано такое поведение. О её железном характере легенды ходят, а тут вдруг такое. Хотя, женщина на войне... сами понимаете... Может, это был запоздалый нервный срыв? Ведь она служила в госпитале на Восточном фронте, а что там творится, вы хорошо осведомлены...

— Хм... Такие нервные срывы, очень хорошо лечатся, как бы сказать помягче — пониманием близкого человека.

Я подмигнул Гельмуту, но он ответил серьёзно:

— В этом то и проблема. Мы даже в шутку ей говорим, что она себя готовит к монастырской жизни. У такой красивой девушки нет не только жениха, но и как вы выразились — близкого человека. Она даже с братом поссорилась, когда тот, имея дальний прицел, попытался её познакомить с нашим общим другом. Мне кажется, что там, в госпиталях, она получила сильнейшую душевную травму, каждый день видя изнанку войны. Но опасаться её всё равно не следует, да и что она может сделать? Ну увидела меня, беседующего на лавочке с незнакомцем. Чего в этом может быть предосудительного?

— А она что, продолжает и здесь работать в военном госпитале?

— Да, только у нас почти не бывает раненых. Правда фройляйн Нахтигаль всё равно пропадает там с утра до вечера. Как сама говорит — повышает квалификацию. Она даже квартиру сняла поближе к месту работы, почти прямо напротив входа, в свою любимую больницу.

Я шёл внимательно слушая и кроя себя последними словами. Кр-р-етин! Идиот! Недоумок! Чего же я, блин, ожидал? Откуда ей знать, с какой миссией тут Лисов находится? Она, видя Советского офицера здесь, во Франции, что должна была сделать? На шею мне бросится? Чтобы нас обоих потом в гестапо замели? Хелен ведь не знала, что Гельмут осведомлён кто я такой! Да и судя по всему, про антифашистскую деятельность братца, тоже не в курсе. Вот Нахтигаль и смогла, что только, очень быстро сбежать, побоявшись меня выдать. И потом небось, брату наплела с три короба, чтобы объяснить внезапные слёзы. А я то хорош, придурок! Последние мозги потерял при виде белобрысой врачихи и чуть было не стал её за руки хватать. Но Ленка, какая всё-таки молодчина! Как быстро сориентировалась!

...Браун уже говоря совсем на другую тему, задал вопрос и пришлось встряхнуться, отвечая ему:

— Нет Гельмут, в бога у нас верят многие, как бы коммунисты с этим не боролись. Особенно сейчас. Сам знаешь — на войне не бывает атеистов. Я тоже верю, только вот в церковь не хожу — мне посредники для общения с создателем не нужны.

Оберст-лейтенант, моих слов про посредников не понял и захотел разъяснений.

— А что тут понимать? Церкви являют собой яркий образец инструмента подавления. Уже то, что тебя там называют чьим-то рабом, должно настораживать. Да плюс ко всему, они ещё и сбором денег занимаются. Как ты считаешь — всевышнему деньги нужны? Вот и я тоже думаю, что нет. Деньги нужны именно церкви, и как всякий посредник она заботится только о своём благе. Так что если мы своих попов разогнали, не надо считать нас поклонниками сатаны, просто было убрано совершенно лишнее звено между богом и человеком....

Браун от этих слов несколько обалдел, и видно хотел поспорить, но мы уже стояли на крыльце гостиницы, поэтому я, протянул руку и сказал:

— Счастливо оставаться Гельмут фон Браун. Надеюсь, что всё задуманное у нас получится!

Немец, сжав мне ладонь, ответил, что он тоже хочет так думать и выразил надежду на последующую встречу.

— Без базара — увидимся!

— Что?

— Я говорю, если всё получится, обязательно встретимся! И не раз!

Попрощавшись с потомком королей, двинул на доклад к Санину. Тот, опасаясь установленных прослушек, опять вытащил меня на улицу. Я только кашне успел захватить, так как начал потихоньку подмерзать. А усевшись на лавочку, подробно пересказал весь наш разговор. Артём Сергеевич слушал, одобрительно кивая, потом похвалил, сказав, что пока всё идёт как планировалось. Но я его слегка обломил:

— Есть ещё одна закавыка. Возвращаясь назад, я встретил своего агента.

— Какого агента?

Санин, откинулся на спинку лавки, удивлённо глядя на меня.

— Своего агента. Я её завербовал ещё полгода назад, на Украине. А сегодня нос к носу столкнулись здесь.

Дипломат сразу стал серьёзным и поинтересовался, чем это может грозить переговорам, сразу предложив в устранении проблемы, задействовать нашу охрану. Они дескать, ребята ушлые, и всё сделают так, что комар носа не подточит. Я возразил:

— Во-первых, это совершенно не угрожает нашей миссии, а во-вторых, внезапная смерть агента может ей наоборот — сильно повредить. Мой человек не рядовой солдат, а достаточно высокопоставленная персона и немцам её скоропостижная кончина может сильно не понравится. Так что я сам всё улажу, без наших ребят. Мне только деньги нужны — тысячи две рейхсмарок.

— Для чего вам такие деньги понадобились?

— А потому, что агент после встречи с куратором, должен испытывать не только полное моральное удовлетворение, но ещё и поиметь некоторое финансовое благополучие. Вы извините, Артём Сергеевич, это моя кухня, я тут лучше разбираюсь. Так что давайте деньги и вопрос будет решён.

Санин покряхтел, и задумчиво сказал:

— Иосиф Виссарионович, меня особо предупредил, о данных вам полномочиях. Но чтобы вот так... Хотя в жизни бывают и не такие случайности так что я надеюсь, вы человек опытный и знаете что делаете.

— Конечно, знаю. Тем более, моя миссия в этих переговорах закончена и я могу заняться работой, в которой разбираюсь гораздо лучше чем в дипломатии...

В общем, минут через десять, сунув полученные обманом деньги в портмоне, опять выскочил из гостиницы, направляясь в сторону ювелирного магазинчика, который приметил, когда мы с подполковником возвращались сюда. Ноги сами несли и с трудом сдерживался, чтобы не перейти на бег.

Только вот квартала через два, обратил внимание на одного хмыря гражданской наружности и французского обличия, который топал следом. Я бы на него и не посмотрел, но случайно оглянувшись, увидел как «вильнул» его взгляд. Хм... Это ещё что за фигня? Может парень просто следом идёт, а я уже гоню? Временно отложив посещение магазина, начал мотать круги по городу, подолгу останавливаясь возле витрин, даже заскочил в ресторанчик, выпить кофе, но француз так и шёл за мной. Только перед тем, как я заходил в ресторацию, на нём был плащ и шляпа, а когда я вышел, он уже щеголял в беретке и плащ был перекинут через руку. Вот этот берет и убедил меня, что случайность исключена. Такая маскировка конечно наивна, но глаза отводит хорошо. Люди, лица случайных прохожих обычно не запоминают, если в памяти что и отложится, то какой-нибудь яркий штрих в одежде. Избавься от него и ты — новый человек. Получается, за мной следят, и следят не немцы. В гестапо таких лохов не держат, а тем, кто нас принимает, «хвост» за мной пускать — вообще смысла нет. Поняв, что это не глюк и за мной наблюдает какая-то третья сила, порысил обратно в гостиницу. Там, сразу обратился к Виктору Бабкину — командиру наших охранников:

— Вить, тут за мной француз странный, как привязанный ходит. Я проверился, и теперь уже не сомневаюсь, что это был «хвост». А вы здесь ничего не замечали?

Бабкин на этот вопрос, только ругнулся сквозь зубы, а потом пояснил:

— Говорил же, что не показалось! Я часов в двенадцать, выходил — по округе пройтись, посмотреть, что к чему. Ничего особенного не заметил, но вот от ощущения, что за мной следят, избавиться не мог. Причём, когда вы с Брауном уходили, я немного следом прошёлся, но всё было нормально. А буквально через два часа, начал ощущать себя как будто под прицелом... Доложил Санину, а он сказал, что не может быть — показалось скорее всего...

— Нет, это ты его верно унюхал. Так что пошли к Артёму Сергеевичу вместе.

Санин, узнав про незапланированную слежку, сильно занервничал. Подумав пару минут, он спустился вниз, к телефону и куда-то позвонил, сказав буквально пару слов по- французски. Что именно, я не понял, но спросить не успел. Побарабанив пальцами по столику он позвонил ещё раз. Разговор на этот раз шёл по-немецки и стало ясно, что дипломат требует объяснений. Положив трубку, он сказал: