За семью замками. Снаружи - Мария Анатольевна Акулова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Услышав, что в дверь звонят, Агата пошла навстречу, не в силах справиться с улыбкой.
Открыла Гавриле, заулыбалась сильнее, видя, что он практически сияет.
Смотрит лукаво, заходит, взглядом окидывает…
В его руках — новые цветочки. Пудровые розы в крафтовой бумаге…
Которые Гаврила протягивает, подмигивая…
— Костя Викторович просил в ножки супруге поклониться и презентовать. Заказывал сам. Я просто доставил…
С каждым новым словом Агата расцветала всё сильнее… И ей абсолютно не было, чего ответить.
Складывалось ложное впечатление, что изменение их с Костей настроения отразилось на всём мире. Даже солнце стало светить ярче. Гаврила стал довольней. Цветочки… Красивее…
— Я в воду поставлю… Ненадолго хотя бы…
Агата развернулась, говоря себе под нос, понесла букет на кухню, а Гаврила тем временем прошел в спальню, чтобы оценить масштабы переезда.
Вещей было не то, чтобы много. Несколько сумок и одна коробка, которую Гаврила мог спокойно снести сам. Вероятно, это его удивило.
Он зашел следом почти сразу.
Остановился рядом, глядя на Агату, которая неотрывно на цветы. Улыбаясь, как дурочка…
Хотя, наверное, не «как»…
— Там записка…
Гаврила сказал негромко, Агата быстро посмотрела на него, а потом снова на них, краснея.
Она видела. Просто как-то… Неловко смотреть что ли… Но безумно любопытно.
Поэтому потянулась подрагивающими пальцами, достала такой же бумажный конверт, оттуда — записку, прочла…
«Любимой девочке от любящей скотины. Забыл вернуть».
Перевернула конверт, на ладонь выпало ее кольцо. То самое, которое она оставила в Костином доме. Обручальное.
Рассмеялась сначала, сжимая в кулаке символичный ободок, поднося записку к лицу, упирая острым углом в лоб… А потом расплакалась, когда Гаврила потянул на себя, обнял, прижимая к груди…
— Умница, сестренка. Ты огромная умница… Он сегодня светится…
И позволяя себе абсолютно неуместную, но отчего-то такую важную для Агаты похвалу…
Глава 16
— Если ты куда-то спешишь — со мной идти не обязательно…
Агата сказала спокойно, внимательно глядя на профиль Кости.
Который сначала еще несколько секунд сверлит взглядом экран телефона, на котором резко перестал что-то тыкать, потом поворачивает голову, хмурится, смотрит в ответ, кивает, типа: «не понял, поясни»…
И Агате ничего не остается, как вздохнуть, настроиться…
— Ты злишься. Это видно. Скулы двигаются всю дорогу. Молчишь. Мне не нужно от тебя геройство. Не хочешь идти со мной — без проблем. Только попроси Гаврилу подъехать. Я подожду его возле клиники…
Агата хотела, чтобы ее голос звучал спокойно и убедительно. Потому что отчасти это была чистая правда. Ей не нужно было от Кости, чтобы он исполнял роль образцового мужа и отца, которым вряд ли смог бы стать. Но немного обидно, конечно, было.
Она не просила, чтобы Гордеев её сопровождал на плановый прием у врача. Он сам настоял. Вчера настоял, а сегодня…
Всё утро и всю же дорогу, которую они провели в тишине на заднем сиденье Мерса, был откровенно злым, молчаливым, раздраженным.
Ничего лишнего себе не позволял, но Агата всё равно чувствовала себя будто виноватой. Заставившей, что ли…
А ей это сто лет не нужно.
Ни его насиловать, ни собственный дискомфорт повышать.
С Гаврилой они отлично справлялись. Могли бы и дальше без Кости. В этом — спокойно могли бы.
Переваривая сказанное Агатой, Костя несколько секунд смотрел на неё с легким прищуром. Потом снова голову повернул, уставился в телефон…
Заблокировал, закрыл глаза, выдохнул, отложил трубку на диван, потянулся к её рукам, которые разглаживали несуществующие складки на блузке… Сжал с силой…
— Агат…
Обратился, явно ожидая, что она сначала на него посмотрит, а уж потом он что-то скажет. Но ей внезапно захотелось почему-то в окно…
— Агат…
Костя повторил, она вздохнула…
— Кость, ну правда… Не думай, я не планирую устраивать трагедию на ровном месте. Если тебе нужно куда-то в другое место ехать — езжай.
— Всё сказала? — Агата почему-то ждала, что он отреагирует иначе. К примеру: «ну ок, сейчас Гаврилу наберу», но он ответил вопросом. Достаточно неожиданным, чтобы Агата повернула голову, снова посмотрела.
Скулы по-прежнему двигались. Глаза по-прежнему были цепкими. Сам он — по-прежнему напряженным. И даже если хотелось бы себя убедить, что ошиблась — нет. Нифига. Он правда злится. А им с Максом это только вредит.
— Всё сказала…
Агата произнесла тихо, Костя кивнул.
— Отлично. Тогда дальше сиди-молчи. Я не злюсь. На тебя так точно. Разве что вот сейчас. Потому что задрала уже тыкать мне Гаврилой, честно… Это мой ребенок или как? Че я должен какому-то мужику тебя из рук в руки передавать постоянно по твоему мнению?
Агате сложно было одновременно «сидеть-молчать» и отвечать на явно адресованные ей вопросы. Еще немного стыдно, потому что Костя вычитывал, явно не стесняясь того, что они как бы не одни и разговор слышит посторонний человек — водитель…
Но растерянность и легкий стыд меркли перед неизвестно откуда взявшимся желанием улыбнуться…
Костя увидел, что губы Агаты растягиваются, а сама она опускает взгляд… Притормозил немного с наездами, сделал паузу, выдохнул, погладил большим пальцем её ладошку…
— В общем, я волнуюсь, Агата.
Сказал уже тише и спокойней. А когда их глаза встретились, Агата поняла, что не юлит. Действительно волнуется…
— Я тебе говорила, что всё нормально.
Агата произнесла то, что повторяла уже не раз и не два, а в ответ получила только долгий задумчивый, полный сомнений и даже может страха, взгляд.
И это понятно. И это справедливо даже, наверное.
То, что
