Первая жертва - Рио Симамото
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Канна, – решила я прервать ее размышления и сменить тему, – у меня есть к вам несколько вопросов. Сначала о ваших шрамах. Вы когда-нибудь рассказывали маме, что занимаетесь самоповреждением?
Канна переменилась в лице.
– Нет, – произнесла она таким тоном, будто не хотела продолжать этот разговор.
– Почему?
– Что почему? Я не понимаю, о чем вы говорите. Какое еще самоповреждение?
– Хорошо, давайте я задам другой вопрос. Вы рассказывали человеку по имени Игараси, который посещал уроки рисования вашего отца, о бывшем парне. Кто он? Вы помните, как его звали?
Естественно, Канна не ожидала, что мне уже так много про нее известно. Я бросила взгляд на часы. Оставалось еще семь минут.
– Я встречалась с ним, когда мне было двенадцать.
– В таком юном возрасте? Он, наверное, был вашим одноклассником?
– Нет, студентом. Я ушиблась… Шла как-то по дороге, упала и ушиблась, а он мне помог.
– Шли по дороге?.. – мягко переспросила я.
Выражение лица Канны смягчилось.
– Да, он помог мне обработать царапины. Потом я несколько раз приходила к нему домой. Мне очень нравилось проводить с ним время. Однажды я сказала ему, что люблю пончики «Мистер Донат», и он сразу купил мне штук шесть разных видов. А если я задерживалась у него допоздна, он провожал меня до станции, чтобы со мной ничего не случилось. До этого обо мне никто так не заботился. Это самые романтичные воспоминания в моей жизни.
– Как долго вы встречались?
По лицу Канны пробежала тень. Я смотрела на нее и ждала, что же она ответит.
– Около трех месяцев. Я тогда была совсем ребенком, поэтому вы можете себе представить, как на нас смотрели люди. У нас не было выбора. Если б мы продолжили эти отношения, Юдзи могли бы арестовать.
«Юдзи», – мысленно повторила я за Канной.
– Значит, его звали Юдзи?
Канна замялась:
– Давайте я расскажу о нем подробнее в письме…
– Спасибо. У меня остался последний вопрос, если вы не возражаете.
– Сегодня вы задаете много вопросов, – прошептала она.
Я согласно кивнула:
– Да, пожалуй. – Я боялась ее реакции, но все равно решилась спросить: – Канна, скажите, вы действительно хотели убить своего отца?
Повисла тишина. Время шло, Канна продолжала молчать. Значит, на этом наша встреча закончена. Я внимательно наблюдала за ней, когда она вставала из-за стола по указанию охранника. Канна вновь стала очень похожа на девочку с рисунка Намбы. В ее глазах читалось желание сбежать от реальности.
В тот момент я окончательно убедилась: она все еще не рассказала мне всей правды. Я думала, свое следующее письмо Канна будет писать долго, поэтому очень удивилась, получив его вечером спустя всего три дня после нашей встречи.
«Уважаемая госпожа Макабэ!
Простите, что оставила без ответа Ваш последний вопрос. Но сейчас я бы хотела рассказать Вам про Юдзи. Он был моей первой любовью, моим первым парнем. Когда мне было двенадцать, во время весенних каникул мама уехала на Гавайи и оставила меня дома с отцом. Однажды вечером он ушел в гости к знакомым и должен был вернуться поздно. А за несколько дней до этого в соседнем доме кто-то напал на девочку, и полиция оповестила всех жителей нашего района о том, что ни в коем случае нельзя оставлять открытыми входные двери. Но мой отец никогда не брал с собой ключ и запрещал запирать дверь, поэтому мне нужно было дождаться его возвращения.
Я просидела до рассвета, но он так и не пришел. Тогда я решила все-таки прилечь и немного поспать; заперла дверь и поставила будильник, чтобы встать через час. Но когда я проснулась, было уже позднее утро. Отец все еще не вернулся. Поняв, что будильник не прозвенел, я очень испугалась.
Как раз в тот момент вернулся отец. Он ужасно разозлился. Я пыталась все объяснить, но он меня даже слушать не хотел, только кричал: «Это мой дом! Как ты посмела запереть дверь и оставить меня на улице?!», а затем велел убираться вон, раз я такая неблагодарная, что даже не удосужилась его дождаться.
Я не могла больше этого выносить и выбежала из дома, прихватив с собой только кошелек, села на поезд и поехала к бабушке с дедушкой, родителям отца. У них большой дом на окраине промышленного района, недалеко от реки Ара. Они в один голос принялись оправдывать своего сына, мол, да, он эксцентричный, но творческие люди все такие, потом сказали мне вернуться домой и попросить у отца прощения за то, что заперла входную дверь, оставив его на улице. Еще они сказали мне прибраться в ванной и почистить обувь. Я начистила до блеска голубой кафель и черные кожаные туфли и сразу ушла, не оставшись на ужин.
Я спустилась к реке и побрела вдоль кромки воды. Дул сильный ветер, небо заволокли густые тучи. Вскоре пошел снег, хотя был уже конец апреля. Только боль в промерзших до костей руках и ногах напоминала мне о том, что я еще жива. Мне было некуда идти, да и денег с собой оказалось совсем немного. Хотелось просто растаять вместе со снегом.
Я попыталась подняться обратно на дорогу, но из-за снега ничего не видела перед собой. Забираясь по насыпи, я поскользнулась, упала и поцарапала колено. Пошла кровь, мне стало себя жаль. Я уселась прямо там, у дороги, и заплакала.
Вдруг передо мной появился продавец круглосуточного магазина с аптечкой в руках. Это был парень с темными растрепанными волосами. Он сразу показался мне застенчивым, но добродушным.
Парень наклонился и обработал царапины на моем колене. Сквозь слезы я смотрела, как он заклеивает ссадины пластырем. Мне кажется, я уже тогда влюбилась в него.
Потом он встал и неуверенно спросил: «Можешь идти?»
На бейджике была написана его фамилия – Коидзуми. Так я и познакомилась с Юдзи.
Я помотала головой из стороны в сторону. Тогда он спросил: «Подождешь полчасика?» Я кивнула. Он достал из кармана униформы бумажник, протянул мне тысячу иен и попросил подождать его в семейном ресторане неподалеку.
Сейчас события того вечера кажутся мне каким-то сном. Я оказалась в его маленькой, но аккуратно прибранной комнате, он угостил меня кофе с сахаром, мы читали мангу из его большой коллекции, играли в видеоигры и весело смеялись. У Юдзи был только один футон, поэтому нам пришлось спать вместе. Он сказал, что хотел бы стать со мной ближе, и я ответила: «Мы же теперь встречаемся? Тогда
