Охотящаяся-в-Ночи - Яна Алексеева

Пятеро. Нет. Шестеро. Перед капитанским креслом, у пульта, матово поблескивающего рыбьими глазами климатизатора, лежала еще одна.

Она. Девушка из сна, длинноволосая не особенно красивая блондинка. Кровь из вскрытой грудной клетки пропитала изодранную майку, руки и ноги переломаны, рядом с головой черный мятый комок, бывший ее сердцем. На вывернутых ладонях – странные знаки.

Я расслабилась, раскрывая сознание, вслушиваясь, пытаясь ощутить…

Вздрогнув, охватила себя за плечи. Узоры на руках засветились в темноте, составляя компанию звездам. Что-то родственное пыталось пробудить остатки сил, оставшиеся во мне демонической печатью.

Запомнить.

И прочь отсюда. Тяжело и страшно, сердце колотится где-то в горле, в желудке свернулся тяжелый холодный клубок тошноты. Теплая ночь снаружи внезапно показалась мне жестоким охотником, затаившимся в засаде, подглядывающим за мною сотнями глаз.

Стоп. Охотница здесь я.

Ничего не трогая, сбежала по ступенькам и нырнула в воду, смывая липкие капли пота со спины. Вынырнув у прогулочного парохода, одним движением взметнулась на баржу, использующуюся вместо причала. Передернулась, стряхивая с кожи воду. Под пяткой хрустнуло стекло. Кто-то шарахнул пивную бутылку…

А-а, так вместо убийцы меня искать будут!

Утро я встретила, удобно расположившись на одной из бетонных балок, поддерживающих второй этаж вокзала. Техническая ниша пряталась под самым потолком у соседнего причала, очень удачно прикрытая широкой поперечиной второго яруса, так, что часть трапа и палубы катера, заваленного трупами, попадала в поле зрения. Нескольких выемок от когтей, я думаю, на выщербленном бетоне опоры никто не заметит. И, устроившись в пыльной нише, свернулась в клубок. Краем глаза поглядывая на катер и прислушиваясь к плеску воды внизу, провалилась в медитативный транс.

Сумрак мне не мешал. Шершавый бетон приятно холодил кожу, узкий круглый ход, уходящий куда-то вглубь стен, был затянут густой паутиной.

На одной из стен сохранились корявые царапины. Проведя пальцами по ним, усмехнулась. Вольты, амперы, напряжение… Трансформатор здесь раньше стоял. Или что-то еще электрическое.

Чуть ниже и напротив красовались две огромные единицы. Номер причала – одиннадцатый…

Люди – идиоты.

Идиоты…

Я тоже. Иначе отчего сижу здесь и выжидаю? Ну, во-первых, здесь куда как прохладнее, чем дома, во-вторых, подобные видения не следует оставлять без внимания… Это даже я знаю. Знаками судьбы пренебрегать опасно. В-третьих, интересно, кто и зачем совершил столь жестокое убийство. А причина такого явного нарушения Маскарада просто обязана быть весомой.

Вот только сейчас я не могу прочитать след убийцы. Слишком сильно эхо страданий. Даже здесь, наверху, я всем телом ощущаю волны предсмертного ужаса, стекающие с бортов катера.

Но странно. Безмятежные лица и страх внутри. Готова поспорить сама с собой, что под слоем крови, пропитавшим полы катера, наверняка была нарисована некая пентаграмма. Но какая? По отголоскам не скажешь. А еще была магия, заглушающая звуки. И щиты, не позволившие выплеснуться отдаче. В конце концов, на соседних кораблях спали люди. И нелюди. Почуяли бы.

Резко выдохнув, развернулась на бок, поджимая под себя ноги.

И самое главное…

Самое главное, я категорически не подхожу для подобных занятий. В смысле, не люблю и не имею способностей к поиску истины тихо и незаметно. Мое дело – рвать в клочки, терзать когтями и рычать.

Не знаю, с чего начинать. И так уже наследила.

Когти ритмично вонзались в крошащийся бетон, оставляя после себя глубокие борозды. Тихий рык заставлял вибрировать грудь.

Когда короткая летняя ночь занялась оглушающе жаркой зарей, заливая светом серое здание вокзала, город начал просыпаться. А попробуйте-ка поспать, если у вас кондиционера нет, а припекает так, что на жестяной крыше можно яйца запекать. Так что зашевелились люди. По палубам загрохотали шаги, еще дальше зафырчал мотором первый рейсовый пароход. Над головой, по второму ярусу кто-то прошаркал, в здании вокзала что-то загрохотало, прошелестел первый троллейбус.

Чуть дальше, у ступеней, спускающихся к парящей воде, начали выстраиваться катерочки-такси. По относительному холодку принялись подтягиваться мастера, проверяющие ржавые громадины аттракционов.

Хм, ну кто-нибудь собирается посетить и проконтролировать молодежь, оставшуюся в одиночестве и устроившую гулянку?

Скрутившись в тугой комок так, что хрустнули кости, попыталась набраться терпения.

Порассуждаем.

Как я могу узнать, кто и зачем убил этих ребят? Выяснив для начала, кто они есть… теоретически. Хм, а ведь они могут быть и полукровками, и чистокровными Светлыми или Темными, ведь толком принюхаться не было возможности. А могут оказаться и простыми людьми…

Второе – что за ритуал был использован. Еще…

Ну, будем решать проблемы поэтапно.

К тому же я просто не могу придумать, что там дальше. Единственно, та девушка, из сна, так сказать, будет изучаться в приоритетном порядке.

Наконец кто-то проявил интерес к кораблику. Один из мужчин, владелец пришвартованного крайним ярко-красного катера, плохо побритый полуголый мускулистый красавчик, лениво взмахнув рукой, двинулся к причалу. Однозначно, не человек. Мне прекрасно видно, что движется он слишком плавно, а еще, если всмотреться, заметен полупрозрачный синеватый ореол, ложащийся на кожу. Как минимум, полукровка под иллюзией.

Глубже всмотреться не рискну, слишком уж сильно тянет страхом от воды. Не хочу доводить себя до состояния овоща.

Мужчина, не дойдя трех шагов до трапа, насторожился. Подался назад и, прижав пальцы правой руки к груди, резко и оглушительно свистнул. Я дернула ухом. Взвизг по эффекту больше напоминал ультразвуковой свисток, которым дрессируют собак. В висках заныло.

Не дождавшись ответа, человек оглянулся, убедившись, что деловито снующие по пандусу матросы им не заинтересовались, ловко перемахнул через ограждение, минуя трап. Два метра – мелочь даже для хомо сапиенс. Перепрыгнув через низкий бортик, он взбежал в рубку. Замер, будто натолкнувшись на стену, едва распахнул дверь. Резко подался назад. Шатаясь, словно пьяный, и хватаясь за выступающие части бортов, вывалился на наружный трап. Повалился прямо на ступени, похожие на эскалаторные, и с мучительным стоном опустошил желудок.

Привстав на четвереньки, поднял голову. Сквозь наведенный загар проступила нездоровая бледность, даже какая-то зеленца. Судорожно зашарив по карманам пестрых бермудов, нащупал что-то и буквально выполз на бетонный пирс. Отрешенно щурясь на солнце, поднес к уху телефон.