О материалистическом подходе к явлениям языка - Борис Александрович Серебренников

общества и структурами различных языков марристам обнаружить не удалось. Не удается также с достаточной точностью определить общность стадиальной направленности языкового развития.

«Основной вопрос дальнейших яфетидологических изысканий, – писал И.И. Мещанинов, – заключается в уточнении стадиальных делений, в выяснении их характеризующих признаков»[266].

Несмотря на все старания, стадии по-прежнему оставались неуловимыми, так как критерии выделения стадий по формальным признакам оказывались несостоятельными. Выход стали искать в перемещении акцента в триаде: развитие производства – мышление – язык. Если раньше Марр и его ученики уделяли внимание преимущественно установлению корреляций между развитием производства и структурными особенностями языков, упоминая о причастности мышления лишь мимоходом в отдельных случаях, то сейчас якорь спасения начинают видеть в установлении стадий в развитии мышления.

Поняв, что формальные признаки оказались мало доказательными, сам Марр углубился в стадиальную классификацию мышления. Теория стадий вступила, таким образом, в новый период своего развития, где решающими считались стадии, устанавливаемые в развитии мышления, под которые стали подгоняться формальные признаки языка. Этим последним признакам приписывалось все более и более второстепенное значение.

Выдвигалось новое положение:

«принадлежность различных систем морфологии к различным периодам языкотворчества опирается, разумеется не непосредственно на тот или иной тип техники, хозяйственной и социальной структуры, а при посредстве мышления»[267].

«Изменения мышления, – писал И.И. Мещанинов, – зависящие от развития материального производства и материального общения людей с их развивающейся идеологией, отражаются в языковом строе, передавая также и отношения человека к изменяемой природе… Тем самым стадиальное языковое деление обусловлено периодизацией мышления и через него связано с социальной основой общественного развития»[268].

«Новое учение о языке в первую голову ставит вопрос об этих стадиальных сменах техники мышления»[269].

Выдвижение на первый план проблемы стадиальности в развитии мышления заставило марристов отойти от изучения формы и обратить больше внимания на семантику.

«Яфетическая теория, – пишет Н.Я. Марр, – бремя доказательства перелагает на семантику»[270].

«Установление такой природы семантики в палеонтологии речи вынудило переставить центр тяжести с учения о формах на учение о словах, вообще на слова, как на прямых, при учете переживаний, носителей идеологии различных стадиальных эпох общественности, тем более, что, во-первых, сами формы разъяснялись в своем идеологическом использовании как те же хозяйственно и общественно обоснуемые в своих значениях слова, и, во-вторых, в структуре своего морфологического построения языки выявились отражающими структуру социальных форм»[271].

Разрешение проблемы стадиального развития мышления выразилось у Марра в создании учения о трех стадиях развития мышления – тотемической, космической и технической. Тотемическая стадия в развитии мышления, по Марру, соответствует тому периоду, когда люди собственно еще не мыслили, а только мифологически воспринимали различные производительные силы. Это был период так называемого дологического мышления. Ведь почти те же самые идеи мы находим у Леви-Брюля.

Тотемическая стадия, которую Марр приурочивал к периоду первобытного коммунизма, сменилась у него космической стадией, когда человек начал осознавать существование трех космических стихий: неба верхнего, среднего и преисподнего. К этому периоду Марр относит и начало звуковой речи. Космическую стадию он характеризовал наличием так называемого макрокосмического мышления, когда человек еще не осознавал своего собственного я и отождествлял себя со всей вселенной.

Не представляет особого труда убедиться в том, что и этот тезис вытащен из заржавленного арсенала ранней яфетидологии. Вот что писал Н.Я. Марр в 1922 г. в статье «Яфетиды»:

«В яфетических языках наблюдаются отложения словотворчества из эпох восприятия мира в образах космических и микрокосмических явлений, когда небо, земля и вода представлялись одним предметом, по всей видимости живым существом, существом, находившимся в трех плоскостях – верхней, земной и преисподней, а члены его тела представлялись повторением такого же космического восприятия физического строения человека»[272].

Только на стадии технологической человек, по Марру, стал впервые осознавать сущность окружающих предметов.

Теория стадий в развитии мышления сложилась у Марра окончательно после 1926 г. в связи с изобретением им четырехэлементного анализа. Этот анализ служил Н.Я. Марру главным доказательством его теории глоттогонического процесса и стадиального развития языков.

Период после смерти Марра был до некоторой степени новой вехой в развитии теории стадий. Пресловутые четыре элемента были совершенно недоказательны. Всевозможные системы координат оказались невыявленными, точные корреляции между развитием производства, мышлением и языковой структурой упорно не устанавливались.

И.И. Мещанинов, чувствуя, что периодизация норм сознания оказывается непосильным для него делом, решил снова вернуться к уже пройденному этапу развития «нового учения». Он вновь обращается к сменам грамматических форм. Однако неудавшийся опыт с морфологической классификацией послужил для него уроком. Все его внимание концентрируется теперь на синтаксисе, так как корреляции между стадиями развития и морфологической структурой языков установить не удалось.

Обращение к синтаксису нашло широкий отклик среди других последователей нового учения о языке. Можно без преувеличения сказать, что весь период после смерти Н.Я. Марра был периодом усиленных поисков стадий в области развития синтаксиса. В своей работе «Общее языкознание», появившейся в 1940 г., И.И. Мещанинов дает новую стадиальную схему. В основу стадиальной классификации здесь положена уже не сумма расплывчатых ведущих признаков, а характер структуры предложения. Расхождения в построении предложений являются, по мнению Мещанинова, не чем иным, как разными ступенями в развитии языка, постоянно сменяющими друг друга и выступающими как звенья единого глоттогонического процесса.

Эта схема, в известной мере уже намеченная в Новом учении о языке, в 1936 г. представляется теперь в следующем виде: 1) слово-предложение, 2) инкорпорированные комплексы, 3) становление вербального предложения, 4) посессивный (притяжательный), 5) эргативный строй предложения, 6) аффективный и локативный строй предложения, 7) номинативный строй предложения. Она до некоторой степени аналогична по своему построению известной марровской схеме преемственности морфологических типов: как там флективный тип морфологии, так здесь номинативный строй предложения индоевропейских языков оказывается вершиной развития.

Однако основной вопрос и в этой работе остается не решенным. Какая же ступень производства создает соответствующую структуру предложения? На этот вопрос И.И. Мещанинов не дает никакого ответа.

Помимо всего этого, в основу выделения стадий здесь кладется всего лишь один признак – структура предложения. Сужение признаков, характеризующих стадию, было началом кризиса стадиальной теории.

Тем не менее марровский тезис о тесной связи стадиального изменения с изменением материальных условий жизни продолжает оставаться на вооружении.

«Вместо постепенного эволюционного движения, – пишет в одной из своих статей Мещанинов, – Марр устанавливает ступенчатый переход, именуемый им стадиальным. Для таких переходов требуется изменение материальных