Полночный поцелуй - Клер Уиллис

Николай все еще говорил:

— …ученые говорят, что появляется еще и сверхчеловеческий ум, но мои исследования указывают, что это, вероятнее всего, результат толкового использования других умений, в частности чтения мыслей. Хотя если поверить в афоризм, что мудрость приходит с возрастом, то разве у вампиров нет преимущества перед нами?

Я вспомнила нос Эрика, сломанный во время драки на парковке и чудесным образом исцелившийся. А оттуда мысли скакнули к моей матери и ее предполагаемому раку.

— А может человек… в смысле вампир вылечить кого-нибудь от болезни?

Николай кивнул:

— Яд вампира действительно обладает целительными свойствами, как для него самого, так и для того, от кого он кормится. Разумеется, пока вампир его не убьет.

Пора было задать главный вопрос.

— Ну и как, — я так нервничала, что пришлось сильно напрячься, иначе я не смогла бы это произнести, — как, собственно, человек становится вампиром?

— Человек находится в полувампирическом состоянии некоторый период, от нескольких дней до нескольких недель. В это время вампир посещает его и кормится от него, всякий раз впрыскивая небольшую дозу яда. Человек испытывает определенные симптомы — головные боли, тошноту, чувствительность к свету, — указывающие на то, что его ждет. Если обмен жидкостями прекращается, человек скорее всего возвращается в свое прежнее состояние.

— А если не возвращается? — спросила я.

Николай придвинулся ко мне, и я увидела капельки пота на его лбу. Он больше не улыбался.

— При кульминации обмена кровью будущий вампир должен умереть. Это всегда самый опасный момент, потому что, пока не умрешь, нет никакой возможности узнать, «прижился» ли вирус вампира. Если очнешься, значит, все прошло успешно. Если же нет… — Николай пожал плечами и поднял руки. — Это риск, на который стоит пойти.

— А как они умирают, Николай? — прошептала я.

— Разумеется, вампир заканчивает твою земную жизнь, полностью высосав всю твою кровь. — Он придвинулся еще ближе и взял меня за руку. Даже сквозь пальто я чувствовала его ногти. — Анджела, если вас посещает вампир, но вы не умерли, значит, вы очень особый человек. Вы избранная, разве вы не понимаете? — Капля пота сорвалась с его лба и покатилась по щеке. — Вампир поступает так только по одной причине, и я сумел ее разгадать. Найти партнера. Я долгие годы ждал и надеялся встретить кого-нибудь вроде вас, Анджела. Вампир выбрал вас, и теперь вы зависли на грани между жизнью и превращением. Для вас смерть — это событие первостепенной важности.

— Но мне придется убивать людей, чтобы выжить самой… — Казалось, что в комнате не осталось воздуха. Выпитое вино грозило хлынуть обратно. — Как мне это остановить? — с трудом выдавила я.

Николай вскочил на ноги и рубанул рукой воздух.

— Остановить? Невозможно! Единственный способ — убить «своего» вампира, но я уверен, что вы не хотите этого делать, Анджела! Только подумайте, какие возможности перед вами открываются…

— Николай, мне нужно на свежий воздух… — Я встала.

— Пожалуйста, не уходите, Анджела, я еще не все вам рассказал…

Николай вцепился в меня, но я его оттолкнула и выскочила из квартиры. На улице меня вырвало.

Вернувшись домой, я заставила себя лечь в постель — хоть притвориться, что все нормально, но это походило на попытку заснуть на большой скорости (что я, кстати, однажды попробовала сделать). Мысли обгоняли друг друга, руки и ноги дергались, нервная дрожь охватила все тело. В конце концов я сдалась, вышла в гостиную и села перед телевизором, выключив звук. На экране мелькали рекламные ролики, расхваливающие тренажеры и кремы против прыщей. Я смотрела в окно и гадала, где там, в темноте, бродит Эрик и думает ли он обо мне. Частично моя нервная дрожь была вызвана острым желанием пойти в город и поискать его там, начав с офиса, а затем по дюйму прочесав все сорок семь квадратных миль Сан-Франциско до тех пор, пока я его не отыщу, и зарегистрироваться в ближайшем отеле, где я смогу расстегнуть на нем рубашку, провести языком по ключице, глубоко вдохнуть его аромат… Желание было сродни физической боли, будто я проглотила несколько острых камешков и теперь они царапают мне горло и желудок.

Но мой рациональный ум, знаменитая холодная голова Маккафри, сумевшая спасти многих горожан и не дать им сгореть заживо, когда дед и отец применяли ее в борьбе с пожарами, приказывал мне шагнуть в сторону от чувств и проанализировать ситуацию. Благодаря Николаю даже мой рациональный ум принял то, что Эрик — это нечто другое. Нечто отличное от человека. Я не хотела употреблять слово на букву «в», но он и вправду обладает сверхчеловеческими способностями — способностями, за которые заплатил своим слишком человеческим чувством вины и одиночеством. Разве любить его — не то же самое, что любить, солнце, такое красивое и теплое, необходимое для жизни, но смертельно опасное, если к нему чересчур приблизишься?

Я смотрела, как над горизонтом забрезжил свет, и тут мое тело сковало оцепенением, какое можно сравнить только с общим наркозом. Доктор велит считать от десяти до одного, но уже на восьми в тебе сознания не больше, чем в бревне. Впрочем, все это было не настолько плохо, потому что я услышала свой будильник. Правда, через два часа после того, как он начал звонить.

Принимая душ, я несколько раз вымыла голову, каждый раз забывая, что уже сделала это. Начала одеваться, что всегда считала самым простым делом, но на этот раз оно превратилось в мучительную обязанность. Я не могла сообразить, какой верх к какому низу подходит. На улице было прохладно и туманно, но солнце все равно так слепило глаза, что у меня началась мигрень. Остановившись у лотка уличного торговца, я купила три пары самых дешевых, зато самых темных солнечных очков.

Зашла в кабинет Стива и увидела, что он с головой нырнул в свой шкафчик с документами. Выбравшись оттуда, Стив сел, и я поняла — что-то случилось. Он ослабил голубой шелковый галстук и расстегнул верхнюю пуговку накрахмаленной белой рубашки. У кого-то другого это бы означало только, что человек расслабился, но Стив не имея такой привычки.

— Энджи, ночью кто-то был в моем кабинете.

Глава 18

Я осмотрелась. Все выглядело в точности так же, как и всегда. Кружка Стива из музея современного искусства в Сан-Франциско по-прежнему стояла у него на столе, полная ручек, степлер и инструмент для разгибания скрепок тоже, рядом с кружкой. Бумаги аккуратными стопками лежали в трех металлических лотках с пометками: «входящие», «исходящие» и «текущие».