Обратный отсчет: Распад - Токацин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
…На этаже было тихо и пустынно; передатчик молчал. Гедимин, порывшись по карманам, выгреб горстку мелких камешков, несколько моточков проволоки разного сечения (меньше метра в каждом, — всё, что утащил с переработки) и плоские обрезки фрила, сложенные стопкой. За поисками под руку попался мятый листок, и сармат разгладил его и хотел постелить под найденные детали, но случайно заглянул на оборот — и остановился.
«А. Реактор-восстановитель,» — он невесело усмехнулся. «Масштабный был проект.»
Несколько секунд он разглядывал чертёж — схематичный набросок, скорее, общие соображения, чем реальный проект; для реального проекта он недостаточно проработал с альнкитами, да и теории (так и оставшейся у Гварзы) явно не хватало. «Полная перестройка, опасные режимы, эксперименты на работающем реакторе… Да, Маккензи будет очень рад такой идее. Сразу меня поддержит и пустит на станцию…»
Он скомкал листок так, что бумага, не выдержав, расслоилась, и сунул в карман. «А лучше бы сжечь,» — мелькнуло в голове. «Мусор…» Сармат покосился на выключенный лучевой резак и махнул рукой. «Ладно, потом. А пока — обточить вот этот камешек…»
23 ноября 18 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
На этаже было тихо; Гедимин, случайно «выпавший» из сна, несколько минут лежал с закрытыми глазами, пока не понял, что заснуть не удастся — видимо, свою норму он проспал, и уже утро. Он перевернулся набок, лениво посмотрел на часы — было полвосьмого. «Рекорд,» — невесело хмыкнул сармат, приподнимаясь на матрасе. «Скоро, как „макаки“, буду спать часов по восемь.»
Торопиться было некуда — с тех пор, как закрыли лабораторию, на стройку он даже не заглядывал. Камешки для поделок кончились, выковыривать новые пришлось бы из-под фундамента или дорожного полотна, а без каменных фрагментов получалась какая-то чушь. Мысли в голове ворочались лениво, вяло, будто сармат ещё до конца не проснулся, — но это было привычное явление в последние дни, Гедимин уже даже не злился. «Надо вставать,» — думал он, отхлёбывая из фляжки с Би-плазмой. «Схожу в цех.»
Последние два дня он, когда не возился с поделками и не пытался выйти на связь с Айзеком, тенью бродил по цехам «Налвэна», постепенно сужая круг блужданий. Лучше всего к нему относились на заводе энергонакопителя — точнее, у его рабочих не было времени к кому-то относиться. Печи и смесевые реакторы работали непрерывно, переплавляя сотни тонн «стекла» — для почти достроенных энергостанций в Южном Атлантисе, для Африки с её двенадцатью строящимися блоками, для бесконечной цепи подстанций, которую тянули по Андскому хребту… Гедимин приходил в цех и молча смотрел, как ползёт покрытый инеем конвейер, не успевающий отогреваться, как расплав из печи подают на вышку, и как «колбасу» накопителя снова вытаскивают на конвейер. Думалось об установке, так и не прошедшей испытаний.
«Ну ладно, идём, что ли…» — он убрал фляжку и нехотя поднялся на ноги. В коридоре лязгнула дверь — кто-то опять на бегу швырнул створки в разные стороны. Гедимин успел только сердито сощуриться, когда двери его комнаты распахнулись, перекосившись в пазах. На пороге стоял сердитый Кенен Маккензи.
— Джед, ты в себе⁈ В восемь предзапуск, а он дрыхнет до полудня!
Гедимин ошалело замигал, когда его схватили за руку и потащили к двери. Опомнился он уже в коридоре, запястье высвободил, но шаг замедлять не стал. Сердце снова забилось часто и гулко.
— Предзапуск? А я там зачем?
— Кто-то ж должен, — буркнул Кенен на бегу. — Да не спи ты! Там Гварза, командиры, мистер Ларош, — нужен кто-то из ваших!
— Макака лишняя, — не удержался Гедимин. — Лучше позови радиофага. Будет хоть один толковый приёмщик.
Кенен сердито фыркнул и толкнул сармата к открытой машине.
— Веселишься? А мне вот не весело. И Айзек… ну нашёл же время, — будто мало было проблем…
Он хотел прыгнуть на переднее сидение, но Гедимин, ухватив его за плечо, втащил к себе.
— Что с Айзеком?
— Джед! — Кенена перекосило, и сармат разжал пальцы, мельком удивившись вмятинам, оставшимся на скафандре Маккензи. — Джед, амбал, когда ты сдерживаться начнёшь⁈ Айзек цел. Только подкинул мне проблем. А теперь помолчи!
— Почему связь не работает? — спросил Гедимин, пропустив последнюю фразу мимо ушей. Кенен сердито фыркнул.
— Потому что не везде есть спутники. А где-то их и запускать-то некуда…
Гедимин мигнул.
— Айзек на Равнине? С кем проблемы? Радиофаги не дают руды?
Кенен ткнул его кулаком под рёбра.
— Предпуск, атомщик! Предпуск. Думай о реакторах! Ещё вот тебя мне не хватало, дипломат нашёлся…
Его бормотание оборвалось на полуслове. Глайдер, пролетев с проблесковым маячком по улицам Ураниум-Сити, пересёк границу гетто «Лоривег». Кенен высунулся наружу поговорить с охранниками, Гедимин встряхнул головой, прогоняя бесполезные мысли, и представил себе внутренности альнкита — отключение защитных полей и открывающиеся коридоры оттока, тёмно-синие стеклянистые плиты, чёрный обсидиан и холодный зелёный свет, текущий навстречу. Помогло.
…Взрывозащищённый коридор был открыт настежь — возможно, впервые со дня постройки; Гедимин прошёл все шлюзы, не задержавшись ни на секунду. Кенен сильно спешил, чуть ли не тащил его за руку; сармат только на спуске к главному щиту вспомнил, что предзапуск ирренциевого энергоблока занимает далеко не одну секунду, и опоздать на него крайне сложно.
К началу хотел успеть не только Маккензи, — в подземном отсеке собралось десятка полтора сарматов и два «Рузвельта». Чужаки стояли у мониторов, что-то уточняя у начальника смены — вернее, у сармата с наручной повязкой поверх серебристого скафандра. «Кенен Гварза у щита,» — Гедимин, отступив к стене, удивлённо мигнул. «Сам будет запускать? А где
