Щепотка пороха на горсть земли (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна

— Джия… — Анна, сидевшая на краю нар, задумчиво нахмурилась. — Не знаю. Вряд ли она так досконально разбирается в колдовских ритуалах, чтобы определить назначение всего этого барахла. Да и нужно ли оно нам вообще? Мне кажется, их давно не касалась человеческая рука. Тут почему-то нигде нет пыли, наверное колдовство какое-то, но все равно… смотри, как они слежались. Свечи все склеились между собой, тетради накрепко слиплись.

— Разумно, — согласился Дмитрий. — Мне тоже кажется, что вот это не имеет отношения к нашему колдуну. Давай начнем с книг и записей из тех, что на полках стоят. Если вещи здесь не пылятся, то нет смысла их куда-то прятать, удобнее под рукой держать. И еще вон в тот ларь в углу надо заглянуть…

Глава 11. Волчье логово

Внимательный осмотр комнаты, на первый взгляд совсем маленькой, занял очень много времени. Они бы управились раньше, но уж слишком много оказалось записей, не заглянуть в которые было бы кощунством. А их внимательное изучение позволило прийти к неожиданному выводу.

Не считая мальчишки, колдунов здесь отметилось двое, причем первый из них, который, очевидно, и устроил это убежище, умер очень давно, наверное, не меньше полувека назад. Он тщательно и кропотливо вел записи и, судя по ним, стремился не к власти, а к знаниям. Вело его любопытство, осторожное и очень деятельное. Рабочие дневники вел аккуратно, записывая даты и все обстоятельства своих экспериментов, и по ним можно было проследить несколько десятилетий его жизненного пути.

Не стоило и пытаться внимательно прочитать все это целиком, на подобное требовалось несколько дней или даже недель, но поверхностный взгляд позволил составить общее впечатление. Этот безымянный колдун был очень одиноким человеком, особенно к концу жизни — в последних дневниках эксперименты все чаще перебивались пространными рассуждениями о преемственности и сетования на сложности с поиском ученика. Кажется, поиски так и не увенчались успехом.

В экспериментах своих он был очень осторожен и много рассуждал о той грани, раз ступив за которую, обратно уже не вернуться. К этой самой грани незнакомый колдун приблизился вплотную и даже, наверное, ступил за нее одной ногой. До ритуалов с человеческими жертвами не дошел, однако к концу жизни очень много времени проводил за изучением трупов. Откуда он их брал, понять не удалось. "Сумел разжиться совсем свежим кадавром" — слишком расплывчатое утверждение для каких-то выводов.

И вот здесь, на последних дневниках, нашлись следы второго колдуна. Многочисленные пометки, сделанные совсем другим почерком. Если первый колдун писал как дворянин или уж всяко человек превосходно образованный и пишущий много и часто, то второй либо был куда проще происхождением и биографией, либо по какой-то причине плохо владел рукой — буквы дрожали и косили. Где-то сильнее, где-то меньше — и почерк становился тверже.

Записи сыщики разбирали у стола. Из интересного и нужного для их дела, кроме бумаг, в ларе нашлось охотничье ружье и пара коробок патронов со средней дробью. И то, и другое было достаточно старым, прошлого века, но в хорошем состоянии. Косоруков бы этими патронами пользоваться не рискнул, но для интереса один разрезал — порох был сухим. Вероятно, хозяин доверял им в полной мере.

Никаких особых отметок, насечек или надписей на ружье, к сожалению, не нашлось, подобное оружие имелись у каждого первого здешнего охотника — добротное, надежное, простое и не капризное. И оно, кажется, принадлежало новому хозяину заимки, а не старому. Точно датировать оружие Дмитрий не сумел, но по всему выходило — оно моложе последней записи в дневнике.

Утверждать, что именно из этого ружья застрелили Шалюкова, никто не мог, но ружье было чистым и исправным. А кроме того, в том же сундуке вместе с ружьем нашлась папка с бумагами казначейского проверяющего и следами крови на ней, а также седельная сумка с другими личными вещами. Так что подозрение подтвердилось: убил бедолагу именно колдун. Правда, по-прежнему оставалось неясным зачем. Разве что профессиональный мотив можно было с чистой совестью отбросить: колдун, судя по почерку, явно не работал ни с какими документами, и проверять его покойный не мог.

Той системностью подхода, что его предшественник, номер второй не отличался, равно как и его щепетильностью. Простыми ритуалами, без жертв, он не интересовался вовсе, зато трупные исследования изучал всесторонне. Что-то дополнял, в отдельных местах вкладывал обрывки бумаги со своими пометками, разобраться в которых вот так с ходу не выходило.

Интересовался астрономическим и анатомическим атласами, и это были едва ли не единственные из интересных ему книг, они даже лежали с записями, тогда как другие не покидали своих мест многие годы и буквально вросли друг в друга. Правда, понять, что именно там было нужно колдуну, не удалось: слишком много оказалось пометок и закладок.

Самое главное, колдун очень настойчиво интересовался теми самыми жертвенными ритуалами, которые предшественник разбирал только в теории, и, судя по всему, проверял их на практике. Пара схем была жирно перечеркнута, в одном месте стояло злое, с сильным нажимом написанное — "Шобня".

— Тоже что-то местное? — уточнил Дмитрий.

— Да. Нечто пустое, но шумное, громкая суета из ничего, — нехотя пояснила помрачневшая Анна.

— Что случилось? — нахмурился Косоруков. В последние пару часов девушка была мрачной и все чаще отвлекалась, погруженная в свои мысли. — Ты хмурая. Предчувствие?..

— Что?.. А, нет, я не поэтому, — она вздохнула, отодвинула тетрадь, которую до этого листала, подперла ладонью подбородок и уткнулась взглядом в лес за окошком. — Я просто не могу отделаться от мысли, что убийца — кто-то из своих. Понятно уже, что это не приезжий кого-то подменил, а свой, который здесь родился. Я с ним, наверное, каждый день здороваюсь. Он, может быть, с отцом дружен был…

— У вас тут что, совсем нет преступников? — озадаченно спросил Дмитрий, который такой ее реакции не понимал. Для него особой разницы не было, приезжий или нет.

— Почему? Бывает. Люди как и везде. И воруют, даже убивают иногда. Просто… Не знаю, как сказать. Все обычно не так, проще как-то. Мужики что-то спьяну не поделят. Сосед соседу позавидует. И там, конечно, смерти и вред, но чтобы вот так серьезно, планомерно… Я такое только в книгах раньше видела. Еще бандиты всякие залетные, конечно, да и война, понятно — в войну всякое случалось. Но сейчас в голове не укладывается. Понимаю, что так проще, чем если бы он под личиной был, но… Да и я хороша хозяйка, столько времени не замечала. Зачем ему это?

— Поймаем — спросим, — рассеянно отозвался Дмитрий. Он пытался продолжать чтение, тем более переживания девушки были, по совести, совсем пустыми. Но отмахнуться от них все равно не получалось. — Знаешь, как говорят — в семье не без урода. И то в семье, а у тебя целый город. И хозяйка ты хорошая, тебя жители любят, — все-таки попытался приободрить ее охотник. Он чувствовал себя неловко и глупо — не привык кого-то успокаивать, поэтому постарался сделать вид, что сосредоточен на записях колдуна.

Анна усмехнулась последней его фразе, но возражать не стала. И стесняться тоже не стала, сжала его запястье и проговорила тихо:

— Спасибо.

Она неуверенно скользнула кончиками пальцев по запястью на ладонь. Хотелось взять за руку, но мало ли как отреагирует?..

Отреагировал хорошо. Не глядя поймал ее руку, слегка пожал — и не отпустил. От этого Анне сразу стало гораздо спокойнее — от сосредоточенного молчания, от тепла шершавой мозолистой ладони и вообще оттого, что он здесь, рядом, живой и настоящий, а не она себе какие-то глупости придумывает.

Некоторое время они так просидели, продолжая листать тетради, прежде чем Анна нарушила молчание:

— Мне кажется, мы уже не успеем в город до темноты.

— Заночуем, — согласился Косоруков, бросив взгляд за окно. — Только воду надо найти, наверняка тут где-то поблизости родник есть.