Осужден пожизненно - Маркус Кларк

– А теперь, ребята, – сказал Рекс, к которому перешли полномочия поверженного Фрера, – мы даем вам выбор: либо вы остаетесь здесь, у Чертовых Ворот, либо уходите с нами!

Солдаты в нерешительности замялись. Уйти с мятежниками означало обречь себя на нелегкую жизнь, которая могла бы привести к виселице. Оставаться же с пленниками означало бы, по их разумению, неизбежную смерть от голода на пустынном побережье. И как часто бывает в таких случаях, мелочь перетянула чашу весов.

Раненый Граймс, медленно приходивший в себя, смутно уловил смысл сказанного и, стряхнув с себя бредовые видения, подал свой голос.

– Идите к ним, обормоты! – сказал он – А нас, честных людей, оставьте здесь! Но вы за это поплатитесь своей шкурой!

Эта фраза напомнила солдатам о самом страшном параграфе дисциплинарного устава – о порке – и вызвала в уме парней, уже готовых сбросить с себя тяжкое ярмо службы, ряд мрачных воспоминаний. Жизнь солдата в каторжной колонии тоже была не из легких. Солдатам нередко урезывали паек, если это было нужно, – отменяли положенный отпуск, а наказания за нарушения дисциплины были немедленными и суровыми. Отряды, набираемые для службы в каторжных колониях, состояли из людей далеко не лучших, так что у двух солдат был веский довод в пользу их решения.

– Думайте быстрее! – прикрикнул Рекс – Не могу же я ждать всю ночь. Ветер крепнет, надо успеть пройти риф. Ну что, решили?

– Идем с вами! – ответил старший гребец и, отвернувшись, сплюнул в воду.

Каторжники встретили это решение веселыми возгласами, все бросились пожимать руки солдатам.

Затем Рекс вместе с Лайоном и Райли в качестве охраны перешли на вельбот и, освободив двух пленников от веревок, приказали им пересесть на шлюпку, заняв места Рассена и Фэйра. На вельботе теперь оказалось семеро мятежников: Рекс у руля, Фэйр, Рассен и двое солдат на веслах, и четверо других стояли с мушкетами, держа под прицелом шлюпку. Долгие годы каторги воспитали у этих людей такой страх перед властями, что они продолжали бояться своих начальников, даже когда те были связаны и находились под прицелом четырех мушкетов.

– Не отставать! – крикнул Чешир, когда Фрер и Бейтс, подчиняясь приказу, стали грести к берегу. Так в мрачном молчании жалкая горстка пленников поплыла в сторону суши.

Была уже ночь, когда они достигли побережья. Луна за горизонтом чуть посеребрила ясное небо, и волны, мягко ударяясь о песок, переливались светом, который, казалось, зарождался от их собственного движения.

Выскочив из шлюпки, Фрер и Бейтс под дулами мушкетов помогли сойти женщинам и раненому Граймсу, а затем Рекс приказал Бейтсу и Фреру оттолкнуть шлюпку как можно дальше в море. Райли зацепил ее крюком, и вельбот повел шлюпку на буксире.

– Теперь, братцы, – воскликнул Чешир, и в голосе его звучало безудержное ликование, – крикнем трижды «ура» в честь старой Англии и свободы!

И дружный крик эхом отозвался в мрачных горах, свидетелях стольких страданий.

А для пятерых несчастных этот крик восторга прозвучал погребальным колоколом.

– Боже мой! – вбежав по колено в воду, воскликнул Бейтс вслед отплывающей лодке. – Неужели вы оставите нас умирать с голоду?

И плеск весел с удаляющегося вельбота был единственным ему ответом.

Глава 23

ЗАТЕРЯННЫЕ У ЧЕРТОВЫХ ВОРОТ

Мы не будем описывать душевные муки наших героев в ту страшную ночь. Пожалуй, из всех пятерых миссис Викерс, наименее способная выдержать эти муки, каким-то шестым чувством, свойственным ее полу, понимала, что их ожидает. Эта заурядная и недалекая женщина острее других ощутила весь ужас надвигающейся катастрофы. Она страдала вдвойне: как женщина и мать. Женское воображение рисовало ей все ужасы голодной смерти и собственной агонии, но еще мучительнее казались ей картины смерти ее ребенка. Отвергнув предложенный Бейтсом бушлат, а также отклонив не слишком настойчивые попытки Фрера оказать ей помощь, несчастная женщина удалилась под сень прибрежной скалы и, держа дочь на руках, предалась своим гнетущим мыслям. Сильвия, уже оправившись от пережитых страхов, почти успокоилась, закутавшись в материнскую шаль, она крепко уснула. Для ее детской души все эти таинственные полночные приключения со стычками и мушкетами имели свою романтическую прелесть. Бейтс, Фрер и ее мать были рядом, значит нечего было бояться. Кроме того, ее папа – божество этого поселения – должен скоро вернуться и строго наказать дерзких каторжников, осмелившихся обидеть его жену и дочь. Засыпая, Сильвия неохотно призналась себе в том, что вдруг пожалела бунтовщиков, которым вся эта история грозила тяжкими последствиями. О, как же их высекут, когда вернется папа! А пока приятно поспать на свежем воздухе.

Честный Бейтс достал из кармана сухарь и великодушно предложил дать его женщинам, но миссис Викерс об этом и слышать не захотела.

– Мы должны все делить поровну, – сказала она, уверенная, что в подобных обстоятельствах ее муж проявил бы такую же твердость, и Фрера удивила сила ее воли. Человек, наделенный большей проницательностью, не удивился бы; если люди долго живут бок о бок и для одного из них наступает время испытаний, обычно побеждает влияние более сильного духом. У Фрера в кармане была коробка с трутом и кремнем, и он развел костер из сухих листьев и веток. Граймс заснул, а двое мужчин, сидя у огня, обсуждали возможности спасения. Ни один из них не хотел открыто признать, что их положение безнадежно. Они решили, что если бриг не отплывет этой ночью – а луна ярко освещала стоящий на якоре «Морской ястреб», – то каторжники вернутся и привезут им еду. Это предположение оправдалось: через час после рассвета они увидели направлявшийся к ним вельбот.

На бриге между бунтовщиками возник спор: следует ли им отчаливать немедленно или подождать. И Баркер, который раньше состоял в лоцманской команде и хорошо знал все опасности рифа, категорически заявил, что он не рискнет провести бриг через Ворота до наступления утра. Поэтому они укрепили на корме шлюпку и установили строгую вахту на случай, если Бейтс, при всей безнадежности своего положения, сделает попытку отбить у них корабль. Вечером, после того как улеглось их возбуждение, мятежники стали задумываться над последствиями совершенного. И они вдруг почувствовали жалость к людям, брошенным на берегу. Вполне возможно, что «Морской ястреб» рано или поздно будет захвачен властями, и тогда их обвинят в бессмысленном убийстве пяти человек, как бы ни относились они к возможности кровопролития, никто из них не мог хладнокровно и без угрызения совести ожидать гибели ни в чем не повинной дочери коменданта. И Джон Рекс, видя, как оборачивается дело, поторопился взять на себя акт милосердия. Сейчас, как и прежде, он держал своих головорезов в повиновении не столько тем, что подсказывал, куда идти, сколько тем, что всегда вел их тем путем, который соответствовал их стремлениям.