Побег от соблазна, или Встретить Его и не узнать! (СИ) - Елена Михайловна Бурунова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
не слышала о восстании вождя племён аттава Понтиака. И положение колонистов на землях индейцев мне были неизвестны. Меня, как всегда, ограждали от жестокости мира любящие люди. Сначала мать, потом отец.
Я была счастливым ребёнком и неготовым к испытаниям судьбы.
Как бывает в долгих переходах, офицеры ехали верхом, солдаты про-делывали путь пешими, а женщины в телегах вместе с провизией, оружием и обмундированием. Телега не карета. Путешествуя в ней, ты не испы-тываешь тех удобств. Но, бескрайнее дикие земли Нового Света не для тонких колёс изящных карет.
Увидев, в чём мне предстоит ехать, я сразу запротестовала. Запротестовала? Что это значит в моём шатком положении рабыни-любовницы?
А то, что Ричард вёл себя со мной, не как хозяин. Я подсознательно чувствовала эту слабину и охотно пользовалась привилегиями, дарованными мне вынужденной ложью. Полковник был суров к своим подчинённым. Ко мне же относился снисходительно. Он даже не спорил со мной на людях.
И в этот раз была так же.
— Милая, — улыбаясь натянуто, произнёс полковник, — дамских сёдел нет. Вам придётся ехать в мужском седле, а путь не близкий, — наклонившись ко мне ближе, прошептал на ухо. — Потом не жалуйтесь на боль.
Его дыхание вскользь опалило мою шею, от чего по коже пробежала приятная дрожь. Я глубоко вздохнула прежде, чем ответить так тихо только для него.
— Не дождётесь, сэр, — назвав Ричарда, так же, как к нему обращались солдаты.
Они-то уж точно никогда не жаловались, зная бесполезность такого порыва. Их командир нытьё от мужчин не принимал или жёстко пресекал.
На корабле солдаты регулярно отхватывали плетей, пока не усвоили, что приказы полковника Монтгомери должны исполняться без промедления.
Ричард приказал привести мне лошадь и ехидно улыбаясь, смотрел, как хрупкая женщина будет в платье без посторонней помощи садиться в седло. Торжествовать я ему долго не позволила. Я вставила одну ногу в стремя, а вторую с лёгкость закинула на лошадь. Сидеть в мужском седле оказалось намного удобнее. Чувствуешь себя более уверенно, даже когда переходишь с шага на галоп. До первого привала мой «муж» не услышал от меня ни стона. А ждал! Каждый раз, оборачиваясь, смотрел на меня.
Ныла в телеге Фани. Укрывшись одеялом, она жаловалась на ветер и холод. В Виржинию мы прибыли в сентябре. Осень не раскрасила в жёл-то-красные цвета листья и траву, но дни и ночь уже напоминали, что тепло уходит.
Вечером пошёл дождь, и Ричард настоятельно рекомендовал мне пе-ребраться в крытую телегу. Я отказывалась поначалу, но когда увидела в его глазах злость, уступила. Всё-таки своим неповиновением я подры-ваю его авторитет, как военного. Если он со своей «женой» не может упра-виться, то, как будет командовать больше сотней мужчин.
Холодный дождь лили всю неделю. Верхом я больше не ехала. Ричард твёрдо сказал своё «Нет!». Сам при этом ехал верхом, слезая с коня только на очередном привале.
Мой «муж» напоминал мне отца. Такая же противоречивая личность.
В нём словно было два человека — хороший и плохой. Как полковник, Ричард был суровый и даже жестокий. Любое неповиновение или оплош-ность солдата, карались тут же. В английской армии телесные наказания были нормой. Стимул к сражению за родину предавал не патриотизм, а страх быть до смерти забитым плетью, или повешенным.
Когда я буду в Ред-Ривер, то пойму разницу между воинами Англии и туземных племён. Ирокезы, гуроны, чероки и все индейцы, сражались ради славы и своей земли. Их не пугали смерть и пытки. Там, где бежал английский солдат, индеец ликовал, стремясь к своим предкам.
Я немного отступила от личности Ричарда, но думаю, это не страшно.
Итак полковник Монтгомери был скор на расправу. Терпеть не мог трусость, предательство, нытьё. Он, как и мой отец, принимал слабости в женщинах, а не в мужчинах. По дороге до форта в бега подались трое солдат.
Дезертиров нашли и повесили. Ричард сетовал, что пришлось потратить верёвку для таких трусливых ничтожеств.
Со мной Ричард был добр, снисходителен. Ещё на корабле я поняла, что руку на меня он никогда не поднимет. Но его высокомерный холодный взгляд бьёт сильнее, чем рука. Стоит рассердить полковника и от серых пронизывающих до глубины души глаз, хочется спрятаться. Они, как кнут, рвущий не тело, а душу. Равнодушие, которым меня истязал желанный мужчина, следствие не обмана, а его обиды. Я сказала Монтгомери, что будь у меня выбор, то не стала бы его любовницей. Это зацепило бравого офицера. До меня ещё никто не отказывал сыну лорда. Я задела его само-любие. Ричард Монтгомери — любимец женщин, а я не хотела его любви.
Он готов был принять меня опозоренную, но не терпел игры в невинность.
Может, в этом и моя вина. Но, как я могла сказать чужому мужчине, что стала жертвой похоти собственного брата. Я боялась Ричарда, не зная, какой он на самом деле нежный, ласковый, терпеливый, добрый.
Дождь лили всю неделю. И эти холодные потоки с небес смыли обиды, дав нам возможность начать всё заново.
В поставленной наспех палатке, я раздевала Ричарда. Мокрая одежда липла к его телу. Полковник протестовал, говоря, что справится, и он не замёрз. А вот зуб на зуб не попадал, говоря всё это. Я не слушала и рас-стёгивала пуговицы на его камзоле. Когда сорочка оказалась в моих руках, полковник сам поцеловал меня.
Мой «муж» мёрз днём под дождём, а ночью я грела его своим теплом.
Я была счастлива как — никогда, наслаждаясь «супружеским долгом». То, что с нами происходило можно назвать долгом? Сомневаюсь. Долг к чему-то обязывает. Обязательства тяготят. Меня, ни в коем случае, не тяготила близость с Ричардом. Я желала его! И это запутывало меня. Сама не знала, чего я так сильно хочу свободы или его. Ричарда Монтгомери.
Проделав большую часть пути на север, мы встретили несколько поселенцев. А точнее, семьи отставных солдат, которые решились построить дома в этом диком крае. Ни одного хозяина мы не потревожили. Наш обоз проходил мимо. Только в последнем поселении близ Ред-Ривер нам пришлось остановиться.
В лесу навстречу вылетел всадник на взмыленной лошади. Весь окровавленный, трясущийся от ужаса совсем ещё мальчишка, не мог несколько минут объяснить, что произошло. Когда его напоили водой, он поведал нам отчего так бежал.
Мальчика звали Натан. Он сын бывшего солдата и женщины из племени гуронов. На их дом напали
