Побег от соблазна, или Встретить Его и не узнать! (СИ) - Елена Михайловна Бурунова

язвительно Ричард. — Нет, уж, милая! По уговору вы год будете играть роль моей жены, а потом, даю слово, отпущу вас на все четыре стороны.

— Я могу быть в этом уверена? — позволила я себе усомниться, а почему бы и нет, после сегодняшней сцены, устроенной Ричардом.

— Да, можете! Свою честь я не потерял, — в укоризну мне напомнил «муж».

Исходя из слов Ричарда, честь женщины — это не душевное состояние, а физиологическое. Эта честь принадлежит её мужу или хозяину. Всё зависит от положения женщины в обществе. Не абсурд ли это утверждение?

Ведь тогда любой мужчина может забрать честь при большом желании, даже не спросив у самой женщины. А про рабынь и говорить нечего. Ведь нас не спрашивают, нами владеют.

Мне хотелось возразить хозяину, что честь мужчины и женщины не имеют моральных различий, но он снова меня опередил.

— И хотелось бы знать, какие тайны ещё скрываете вы?

Какие тайны? Осталась всего одна, и мне не стыдно было её открыть.

Мук совести я не испытывала.

— Год в качестве вашей жены, пройдёт без последствий для вас и ме-ня, маса, — спокойно призналась я.

Как говорили Мэри и мисс Луиза, бездетность любовниц радует мужчин. Они не очень горят желанием обеспечивать своих ублюдков, как их делать. Мой отец был исключением, конечно же. Своих незаконнорождён-ных детей он обеспечил бы всех, но у него была только я одна. И отец дал мне хорошее образование и окружил настоящей родительской любовью.

Я ожидала увидеть на лице Ричарда некое подобие радости.

Минуту назад злился, чуть ли не метая молнии из глаз, но стоило сказать, что я бесплодная и эти же глаза смотрят с нескрываемой жалостью. Я

не жалела, что обрекла саму себя на бездетность. Хуже того, я не проклинала себя за совершённый грех детоубийства. А он, мужчина, смотрел на мой живот, и в его взгляде была боль.

Мне не больно теперь и не будет больно потом. Уйти от «мужа» через год одной, не обременённой ребёнком, мне будет намного легче.

— Через год вы будете свободны, и делайте с этой свободой, что хотите, — уже спокойно сказал мой хозяин.

Ричард ушёл. Я сидела на кровати до тех пор, пока не пришла Фани, помочь мне одеться.

Наша первая «семейная» ссора закончилась. Мы расставили точки над i. Никто ни от кого ничего больше не ждал. Мы продолжали на публику играть счастливую семейную пару, а за дверями каюты превращались в рав-нодушных соседей, спящих в одной постели и иногда любящих друг друга.

Позволю себе сарказм. Нельзя играть в любовь, потому что она уже играет игроками.

ГЛАВА 21. Дорога на север

Мы лучше узнаём людей, когда находимся с ними рядом. Наше общение с Ричардом я не могу назвать принуждённым. Мы просыпались в одной простели. Он говорил мне: «доброе утро!». Я отвечала с такой же любезностью. Мы завтракали, обедали и ужинали в обществе капитана и других пассажиров в кают — компании. Шутили, смеялись и улыбались. Я

прогуливалась с Ричардом по палубе, держа его под руку. Нам вслед летел восхищённый и одобрительный шёпот моряков и солдат:

— Красивая пара!

— Счастливчики!

— Полковнику можно позавидовать!

Эта одна сторона наших отношений. Счастливая семейная идиллия —

роль, которую мы играли на публику. Но с наступлением ночи, темнота и стены каюты скрывали от любопытствующих глаз семейные тайны четы

Монтгомери. Мы спали на одной кровати, только Ричард не прикасался ко мне. Я ощущала его желание своим телом. Сама так же хотела Ричарда.

Мужчина, бывший рядом со мной, обладал железной силой воли и умел контролировать свои желания. Отворачиваясь, мой «муж» старался ровно дышать и притворялся спящим. Я вяла себя не лучшим образом.

Господи, как же это всё глупо. Никогда не думала, что буду мечтать о ласке мужчины. Избегая сильных мира сего, я молилась, чтобы участь жён меня не коснулась. И вот став рабыней-любовницей, я с трудом за-ставляла уснуть себя, лёжа бок обок с Ричардом.

Любовь ли это? Нет вряд ли.

Я испытывала мучительное желание тела. То, что у богобоязненных христиан называется — похоть. Пусть так! Но мне не стыдно. Я рождена во грехе и моё существование сплошной грех. Я падшая женщина! Нет ничего удивительного в том, что меня терзали не духовные, а телесные желания. Всё плаванье пришлось скрывать за маской равнодушия бушующие страсти во мне. Продлись наше морское путешествие, ещё хотя бы несколько дней, и я сама б набросилась на Ричарда. Хвала всевышнему, капитан Рэндел оказался прав. Попутный ветер сократил плаванье на целую неделю. «Анна-Мария» вошла в порт Джеймстауна, и я вздохнула с облегчением. Это долгое мучительное путешествие для меня закончено.

Элиза прощалась и просила не забывать её. Только я, сдержанно улыбаясь миссис Джонс, точно знала, что эта женщина никогда не промельк-нёт в моей жизни больше.

Ночь в гостинице прошла без изменений. Ричард спал на диванчике в гостиной, а я, ворочаясь с боку на бок, мечтала до самого утра о поцелу-ях «мужа».

В Джеймстауне мы пробыли около недели. Полковник закупал прови-зию, следил за разгрузкой оружия с корабля на телеги, муштровал своих солдат, а я была вынуждена скучать в обществе Фани, слушая устаревшие сплетни Сент-Огастина.

Ричард словно нарочно приходил за полночь и уходил с первыми лучами солнца. Говорил: «всё требует контроля». Я делала вид, что понимаю.

На самом деле, он просто избегал меня. На корабле это было сложно. Нас сковывало ограниченное пространство «Анны-Марии» и вода вокруг.

На земле избегать неугодного общества легче, чем мой «муж» и пользовался. И это угнетало меня. Хотелось снова обсудить наши отношения, но вспоминая претензии Ричарда, я гнала эти мысли подальше. Воротя нос от полковника, я вела себя с ним так же холодно, как и он со мной.

Не имея возможности и желания разговаривать с Ричардом, я открывала своего хозяина для себя, наблюдая со стороны.

Как я уже говорила с нами прибыли солдаты. О численности их я не подозревала. Но в день отъезда из города удивилась нашему эскорту в красных мундирах. Я насчитала двести сорок три человека. Из них пятнадцать лейтенантов, двадцать два капрала и пятнадцать сержантов.

Очень много для защиты форта в мирное время. Или уже немирное?

Отец считал, что женщины не должны интересоваться политикой. Когда к нему в гости приезжали друзья, папа выставлял нас за двери из гостиной, как — только мы споём или сыграем в две руки. Мачеха тоже долго