Мужей много не бывает - Галина Романова

И сейчас этот мужчина, сраженный наповал метким выстрелом в сердце, лежал на пыльном асфальте, выставив к темному ночному небу упрямый, заросший щетиной подбородок. И был это не кто иной, как Николай Филиппович Кротов...

Глава 12

Он нашел меня. Я думала, что никто не догадается искать меня в таком месте, а он нашел. Приподнял полусгнивший борт перевернутой лодки, склонился, напугав меня до полусмерти, и с циничной ухмылкой спросил:

– Умнее всех, да?

– Возможно.

Голос мой был на редкость сдержанным, я даже не дала ему повода думать, что удивлена его появлению. Хотя удивляться и вообще что-либо чувствовать я к тому часу уже не могла. Лежала, скрючившись, под старой догнивающей лодкой на влажном песке пляжа и ничего не чувствовала. Ни одной мысли в голове, ни сожалений в душе, ни страха в сердце. Пустая человеческая оболочка, в которую меня сумели превратить за минувшие сутки.

– Ну пойдем тогда, что ли. Вообще-то хлопот с тобой...

Я выползла на четвереньках на свет божий, пока он поддерживал край лодки, и, опираясь на его подставленную руку, выпрямилась в полный рост. Поясницу тут же прострелило. Ноги закололо иголками от долгого пребывания без движения. Кровь зашумела в голове, и пейзаж местной зоны отдыха поплыл куда-то влево.

– Да стой ты! – прикрикнул он на меня. – Нам сматываться нужно по-быстрому, а она в обморок собралась шлепнуться! Идем, скоро станет совсем светло.

Он быстро пошел вперед, держа под мышкой мотоциклетный шлем и выбрасывая из-под каблуков высоких ботинок каскады песка. Я поплелась следом, поражаясь тому, как смогла в кромешной темноте наткнуться на этот пляж, отыскать нужное мне укрытие и при этом не расшибиться об острые углы пляжных раздевалок, лежанок и грибков. Летела так, что свист в ушах стоял. Летела, подгоняемая воем милицейской сирены и топотом множества ног, которые отдавались диким эхом в моей голове, где, к слову сказать, к тому моменту царила полная мешанина.

В первый момент, когда я узнала в убиенном Кротова – своего гражданского супруга, спасителя и ангела-хранителя в одном лице, мне подумалось, что сумасшествие все же возобладало над разумом и все увиденное мною есть не что иное, как галлюцинация. Потом раздался отрезвляющий скрип тормозов, гомон мужских голосов, свист, гвалт. И почти тут же какая-то невидимая сила подхватила меня и помчала прочь. В спину мне понеслись какие-то крики, все тот же топот, это меня и подгоняло. Остановись я хоть на мгновение и начни предаваться размышлениям, ноги наверняка отказались бы мне служить. Я свалилась бы кулем под ближайший куст да так и замерла бы в горе. А так, не отягощенная скорбными мыслями, я домчала до пляжа, только потом поняв, что это пляж. Долго нарезала круги в поисках надежного убежища. Затем наткнулась на небольшую пристань с прикованными лодками и с дюжиной доживающих посудин чуть в стороне. Забралась под одну из них, и почти тут же силы покинули меня. Я лежала, тараща немигающие глаза в большую прореху в днище, и наблюдала за сменой красок ночи. Думать о чем-то запретном мне в тот момент было непозволительной роскошью. Просто лежала, тупо уставившись в одну точку, и чего-то ждала. И когда чернота прорехи в гнилом дереве сделалась пожиже, раздались чьи-то шаги. Как он спросил?.. Умнее ли я всех, кажется? Да уж! Умнее меня быть просто некому! Но не его вопрос заинтриговал меня до такой степени, что я позволила себе беспрепятственно последовать за ним, за этим наглецом-мотоциклистом, не так давно обокравшим меня. А то, зачем он искал меня. Хотя... Хотя, позволив шевельнуться своим извилинам, я почти догадалась.

– Это он послал тебя? – адресовала я вопрос в спину нелюбезному молодому человеку.

– Кто он? – Он даже не приостановился, не оглянулся, просто легкий поворот головы вправо так, что мне стал виден его профиль, так напоминавший мне незнамовский.

– Семен? Это ведь он послал тебя спасти меня?

Что я несу, прости господи?! С какой стати Незнамову отягощать себя заботами о моем спасении?! Хотя, если верить все той же Дашке, проклинающей вероломство и подлость своего папика, коим оказался Кротов, может быть, Незнамов тоже жертва?

Нет, все же не стоило позволять мыслям пускаться по пути наименьшего сопротивления. Так можно до многого додуматься: и себя обвинить, и Семку, подлеца, оправдать, а Дашка-то так вообще будет выглядеть агнцем божьим.

Я не заметила, когда он остановился, и на полном ходу, если можно было так назвать вялое передвижение моих конечностей, врезалась ему в спину.

– Черт! – выругались мы с ним почти одновременно.

Он отпрянул от меня, как от прокаженной, и тут же, схватив за запястье, увлек в кусты.

– Ты лучше ко мне не приставай, ладно? – произнес он почти просяще. – Я вообще во всей этой истории сбоку припеку. Вот сейчас привезу тебя к нему, и все вопросы. Нам бы только еще выбраться подобру-поздорову. В городе на тебя облава была похлеще, чем в боевике американском, только что вертолеты не летали. Давай на тачку.

Мотоцикл уютно пристроился под березой в окружении кустарника. Парень молча нахлобучил мне на голову шлем. Надел свой. Дернул ножку мотоцикла, и спустя пару минут мы с ним уже выруливали на дорогу, вернее – на узкую грунтовку с выпирающими во множестве мест кореньями деревьев. Петляли мы долго. Непривычная к езде на подобном виде транспорта, я пару раз едва не свалилась с мотоцикла.

– Держись, мать твою! – рыкнул на меня парень и, левой рукой поймав мою, уложил себе на талию. – Я не кусаюсь.

Он действительно не кусался и водителем оказался первоклассным. Зря не рисковал, хотя ехали мы достаточно быстро. Во всяком случае, до места мы домчались в рекордно короткие сроки. Солнце едва-едва успело вынырнуть из-за края небосвода на востоке, когда мы, миновав указатель с замысловатым названием населенного пункта, начали петлять по его тихим улочкам.

– Долго еще? – решилась я наконец на вопрос.

– Не терпится, – понимающе хмыкнул он, и плечи его вздрогнули то ли от смеха, то ли еще от чего. – Вон дом с зеленой крышей.

Ожидая увидеть изгнанного из жизни Незнамова несчастным, сирым и убогим, я жестоко просчиталась. Дом, на который мне указывал мотоциклист, явно свидетельствовал о другом. Двухэтажный кирпичный коттедж под зеленой ондулиновой крышей, с закрытыми жалюзи окнами. Кованая изгородь. Миленький садик. Бетонированные дорожки. Клумбочки. Н-да... Всем, чем угодно, но только не нищетой веяло от сего ландшафта. Если, конечно, Незнамов не служил здесь сторожем или садовником.

Он не служил в этом доме. По-хозяйски развалясь в плетеном кресле на заднем дворике, где он в нетерпении поджидал нашего возвращения, Семен листал какой-то журнал в яркой обложке. Рядом с ним на столике стояла переполненная окурками пепельница.

Я заметила его еще издали. Когда парень, заглушив мотор, вкатил в заднюю калитку мотоцикл и указал мне на Незнамова кивком головы, я наблюдала за ним уже минуты три-четыре.

– Иди, – просто сказал мне мотоциклист и протянул руку за шлемом. – И не дури там. Ему и без того сложно.

– Где мои украшения? – вдруг ляпнула я, сама не зная зачем.

Но он не особо удивился моей меркантильности. Просто пожал плечами и так же без затей ответил:

– Спроси у братана.

Ага, вот в чем причина такого поразительного сходства этих двух мужчин. Они – братья. Стало быть, утверждения моего супруга, что у него нет никаких родственников, также оказались ложью. Как и все остальное. Я вдруг впервые за последние несколько часов страшно разозлилась. Что я скажу сейчас этому мерзавцу? Как посмотрю ему в глаза? Что он сможет сказать мне в свое оправдание? Как сможет объяснить, почему мне пришлось проводить ночи без сна в объятиях другого мужика, ощущая чужое дыхание у моего уха, слушая биение нелюбимого сердца у моей груди?! Как он сможет объяснить свое поведение стороннего наблюдателя? Неужели его все это устраивало?! В чем причина? Или, как любят говорить сыщики: кому это было выгодно? То, что не мне, – это однозначно...

Я медленно брела по чисто выметенной бетонированной дорожке и не сводила с Незнамова глаз. Он все еще листал журнал и курил. Может быть, не заметил нашего приезда, поскольку мотор был заглушен загодя. Может, старательно делал вид, что не заметил, тоже не зная, с чего начать разговор. Сидел, закинув ногу на ногу, морщился временами от сигаретного дыма, попадавшего ему в глаза, и лениво перелистывал страницы журнала.

Когда до того места, где он сидел, оставалось каких-то три-четыре метра, я остановилась и впилась в него глазами. Да, следовало признать, что наша разлука нисколько не отразилась на его внешности. Он по-прежнему был чертовски привлекателен, сексуален и элегантен. В его жестах появилась какая-то светская вальяжность, чего раньше я за ним не замечала. Этакое сытое довольство удовлетворенного жизнью человека.