Бастард (СИ) - "Nar Garcvorg"

— Леди Старк? — Джон Сноу стоял перед кроватью, выпрямившись и смотря прямо ей в глаза, мурашки снова пробежали по ее спине. Раньше он непременно опускал голову.

"Ты не должна бояться, — подумала она, — Дай ему немного ласки, он ее заслужил".

И все же она не смогла заставить себя произнести его имя.

Кейтлин присела на кровать и похлопала рядом с собой. Он присел. Его глаза расширились, когда Кэт развернула его лицо и поцеловала мальчика в лоб. Она попыталась заговорить, но у нее вышел какой-то немощный хрип. В горле стоял ком. С трудом сглотнув, она все же заговорила.

— Мне жаль, что это с тобой случилось, — Кэт взяла его руку в свои, — Мне правда жаль.

Его рука была теплой, в отличие от рук Неда, хотя мозоли на них были похожими.

— Я умру? — его голос звучал ровно, почти безразлично, но его маленькая рука дрогнула.

Кейтлин снова почувствовала тошноту.

— Никто не знает, как это лечить. Насколько оно высоко?

Мальчик, поморщившись, поднял правую руку, высвободил из ее хватки левую и провел пальцами по запястью.

— Пальцы пока слушаются, — сказал он, — мейстер говорит, что перестанут через несколько лун.

"Какой мейстер?" — хотела она спросить, но их здесь было полтора десятка.

— Ты умрешь, — сказала Кейтлин, заставив голос не дрожать, — Но ты можешь решить, как и когда.

Мальчик непонимающе на нее посмотрел, и Кейтлин прыгнула с обрыва.

— Арья едва не пробралась к тебе сегодня.

— Я знаю. Я слышал.

— Она может умереть, если коснется тебя, — жестко продолжила Кейтлин. Джон Сноу отшатнулся от нее. — Я знаю, что ты любишь ее, как любишь всех моих детей, и ты не хочешь навредить им. Нед никогда не прекратит искать лекарство — он тоже тебя любит. Я не желаю тебя зла, Джон Сноу, но…

— Я понял вас, миледи, — голос бастарда не был холоден, как она ожидала — только печален. — Моему отцу не придется искать лекарство, и Арье незачем будет рваться в пустую комнату.

Он поднялся, подошел к очагу и уставился в огонь. Кэт вдруг почувствовала себя маленькой девочкой, отвлекающей отца от важных дел.

Она поднялась, стараясь не создавать шума.

— Хотел бы я, чтобы вы были моей матерью, — сказал он, не отводя взгляда от огня, и Кэт окаменела.

Ей хотелось провалиться под землю, прямо здесь, хотелось плакать и просить прощения — видят боги, есть за что.

— Для меня было бы честью быть твоей матерью, — голос внезапно охрип. Кейтлин вдруг поняла, что сказала правду. Возможно, это было бы для нее слишком большой честью. — Я могу что-нибудь сделать… для тебя?

Джон Сноу наконец посмотрел на нее. Его серые глаза стали мягкими — таким был взгляд Неда до восстания Грейджоя. Он молчал, молчал, молчал, а Кейтлин чувствовала, как ее начинает трясти.

— Я хочу увидеть их. Папу, Робба, Брана, Сансу. Арью. Как-нибудь. Пожалуйста, — он смотрел на нее несколько вдохов, а потом его глаза заледенели. — Забудьте.

Она уже стояла в дверях, когда ее настиг голос, один в один повторяющий интонации Неда.

— Мне понадобится меч, миледи.

* * *

— А у бастарда правда рога на голове растут? — спросил мальчишка.

Он был меньше двух других, его рыжеватые волосы напоминали Робба, хотя Робб никогда не был таким дураком. Она стояла, притаившись в тени, у входа в конюшню и слушала болтовню мальчишек, хотя из них троих ей был интересен лишь один.

— Хватит чепуху молоть, — Харвин, четырнадцатилетний здоровяк, мечтающий служить в гвардии ее отца, сын мастера над конями и замковой служанки, был нежен с лошадьми, а вот дураков не любил, — Матушка сказала, все как у всех, просто бледный, и перчатку с руки не снимает.

Услышав, что хотела, Арья тихонько вышла. Она хотела спросить у Харвина, но так даже лучше — а то начал бы упираться.

Арья замерла, глядя на Великий Замок. Ее окна выходили на тренировочный двор, а вот окна Джона — на небольшой дворик перед караульной, где никогда не происходило ничего интересного.

От мыслей о Джоне Арья всхлипнула. Ему, наверное, ужасно грустно. Сначала она передавала ему ягоды через служанок, но она уже давно не бывала за стенами Винтерфелла, и ягодам неоткуда было браться. Арья приходила к его комнате каждый день, но ее никогда не пускали. Вчера она двинула охраннику метлой, но тот успел ее схватить — и теперь они стояли там по двое.

В замок постоянно приезжали новые люди. Ей было любопытно, поначалу, и она начала подслушивать, что они говорят. Они говорили, что могут вылечить Джона, но все они врали. Первым был огромный бандит с толстым лицом и бычьей шеей. Он назвался ахримейстером — Арья знала, это какой-то главный, умный мейстер, но тот бандит не выглядел умным — и Арья слышала, как Джон кричал, когда он пришел к нему ночью.

А еще он постоянно лазал в крипты. Арья жаловалась на это отцу, но тот ничего не сделал — бандит-ахримейстер уехал сам.

Вместо него остался Квиберн — у него было доброе и умное лицо, но Арье он не нравился. Арья залезла в его комнату в гостевом доме — там были странные смеси в странных склянках, а в одной банке в воде плавала дохлая мышь. Другие люди приезжали до и после, но дохлой мыши ни у кого не было. Потом приехал еще один ахримейстер, на этот раз не бандит, но тоже лжец — Джона он не вылечил, и просто уехал.

В тот день она видела Джона. Он выглянул в окно, когда она стояла на внутренней стене. До него было меньше десяти ярдов. Его волосы, темные, как у нее, отросли и закрывали лицо. Он смотрел вниз — там две собаки дрались за кость — и, кажется, плакал. Арья не видела слез, но его плечи вздрагивали, и она слышала всхлипы, несмотря на шум замка.

Арья не окликнула его, только смотрела сверху вниз, замерев и боясь издать хоть звук. Джон вскоре перестал плакать, и собаки тоже убежали. Он просто высунулся в окно, подставляя лицо ветру. Потом он влез назад, но ставни не закрыл, и Арья смогла разглядеть, как он упражняется с мечом.

Она провела несколько часов, наблюдая за ним, пропустила обед, урок шитья и, наверное, много чего еще, но ей было все равно. Она стала приходить на это место на стене и смотрела на Джона, если ставни были открыты.

К ним еще приезжал Бронзовый Джон Ройс — хотя в нем не было ничего бронзового. Арья смотрела, как он сражался с отцом и сиром Родриком во дворе. Ройс сбил с ног сира Родрика, потом повалил отца и вновь набросился на Родрика.

Потом они бились один на один. Арья запомнилось, как тренировочный меч в руках отца разбился вдребезги от силы, которую отец вложил в удар.

— В чем дело, Нед? — пробасил Ройс. — Ты не позволял побить тебя дважды к ряду с тех пор, как тебе исполнилось шестнадцать.

Арья знала, в чем дело.

Вскоре лорд Ройс уехал, а Корен увез его сына в Ночной Дозор.

А потом был самый страшный день в ее жизни. Она стояла на том самом месте, когда к Джону пришел кто-то — Квиберн, скорее всего — и закрыл ставни. Арья выждала немного и хотела уже уйти, когда Джон закричал. Это длилось несколько часов. Джон кричал, плакал, выл и рычал, а Арья, свернувшись в клубок на стене, глотала слезы. Когда она пришла на ужин, оказалось, что она прикусила губу до крови и сгрызла три ногтя до мяса.

Папа обнял ее, потрепал по щеке и сказал, что Джон скоро выйдет. Но он обманул. Через неделю Джон снова заболел, а Квиберн, извинившись, покинул Винтерфелл — Арья подслушала их разговор с отцом.

— Боюсь, хворь заберет его в ближайшие два года, — так сказал этот лживый, злой мейстер с дохлой мышью в банке.

А потом он уехал, и Арья даже не успела дать ему по носу — она плакала.

За несколько часов до этого она висела на шее у папы и обещала, что сделает так, что он больше не захочет плакать, и вот — она сама ревела.

Все говорили, что Джон умрет. Противная тетя Лиза говорила об этом во время обедов — больше они с Арьей нигде не виделись, мама и мейстер Лювин шептались об этом в Вороньей башне, папа говорил об этом в крипте — ну, он говорил, что не позволит этому случится, Робб плакался об этом Теону Грейджою. Санса щебетала об этом с Джейни Пуль, прямо во время шитья. Санса казалась грустной, но Джейни Пуль вдруг захихикала и пробормотала что-то о снежных призраках — вот она удивилась, наверное, найдя в постели лошадиные говяшки.