Infernal - Алексей Вилков

Я находился совсем близко к высотке, и достаточно поднять голову, чтоб увидеть слабый огонёк на четвёртом этаже. Он привлекал меня, как пчелу цветок, и я заставлял себя двигаться дальше. Зрение полностью привыкло к темноте, а я превратился в задиристого кота, сбежавшего от хозяйки, и лазил по сваям сам по себе, в поисках корма и диких кошечек. Но на стройплощадке не было ни еды, ни кисок – полная пустота. Внезапно послышался треск и скрежет металла. Я остановился, замерев в ожидании. Из подвала вылезла тощая облезлая псина, а за ней вторая и третья. Я не шевелился. Первая псина посмотрела на меня тоскующим взглядом и заскулила. Мне думалось, что бродячие псы не должны броситься на застывшую тень. Вид у них был голодный, но не злой. Я же успел пожалеть, что не захватил с собой докторской колбасы, подобно тому, как в Нью-Йорке хорошим тоном считается держать в надгрудном кармане десять баксов для мзды напавшим на тебя нигерам-наркоманам.

Собаки оправдали ожидание и пробежали мимо, скрывшись в темноте. Я снова вздохнул с облегчением. Расстояние до цели сокращалось, и я уже настиг подъезд. Вход свободен. Рядом громоздилась рабочая униформа, грязные оранжевые жилеты и пластиковые двухлитровые бутылки, видимо, из-под пива. Бетонная лестница поднималась вверх. Тьма правила пространством, а я шёл почти на ощупь, чтоб не разбить голову об дверные косяки и кирпичную кладку.

Достав телефон, я раскрыл дисплей, освещая им путь, как фонариком, и, держась за перила, продвигался наверх. По пути чуть не пнул вёдра с краской, распинал осколки стекла, жестяные каски и стопки помятых газет. На втором этаже пахло мочой, и мимо пробежала неопознанная мелкая тварь, напоминавшая крысу. Вздрогнув и выругавшись, вляпавшись во что-то слизкое, я вцеплялся в перила и бесстрашно поднимался дальше, думая о том, что раздавил ползающую тварь, отчего так противно было под левым ботинком. Подошва прилипала к ступеням и тащило тухлятиной.

Остался один лестничный пролёт. За ним оставалось найти комнату с огоньком. Мне приходилось надеяться, что я правильно выбрал подъезд и не ошибся, иначе придётся спускаться и искать новый – так до бесконечности. А спускаться гораздо опасней: легко поскользнуться, не заметить ступеньку, нырнуть вниз, разбить лоб и остаться здесь навсегда, на съедение крысам и голодным псам, если, конечно, собаки смогут сюда забраться.

На четвёртом этаже остановился и перевёл дух. Я считал каждый пройденный этаж, поэтому заблудиться сложно, а телефон-фонарь служил главным помощником. Стирая со стен побелку и пачкая руки, я двигался по коридору, откуда манил тусклый свет, становившийся всё ярче и ярче, и я почти приблизился. Оставалось завернуть за угол, а там ещё одна тайная комната, в которую мне снова доводилось попасть.

Ускорив шаг, я навернулся на камне и упал вниз, но, выставив руку вперёд, не поранился и не разбил носа. Телефон также не пострадал.

Добрался до освещённой комнаты, не решаясь зайти. Стоял боком, прислонившись к стене, весь грязный, в побелке и пыли. Прислушивался, но за стенкой не доносилось ни звука. Там ждали меня, но я привык к темноте, и меня пугал свет. И я не решался сделать последний шаг, не решался выйти из тьмы, сжился с ней, став невидимкой. Прирос к стенам, пропах краской, вымазавшись в гудроне, отчего изменился до неузнаваемости, будто проработал разнорабочим добрую сотню лет. Превратился в перворазрядного каменщика – только каски не хватало. Но её не помешало бы заиметь, чтоб обезопасить себя и не удариться, и чтобы новая скользкая тварь не прыгнула мне за шкирку.

Промедление смерти подобно. Внутренний голос приказал войти.

Держась за косяк, я протиснулся в комнату, зажмурился и ослеп, но от страха открыл глаза, привыкая к свету, ибо он был неяркий. Под потолком мерцала ртутная лампа, раздражая зрачки. Комната пуста. Ни живых людей, ни призраков, ни Лизы. Около окна стоял деревянный ящик, а на нём пыльная магнитола, от которой уходил чёрный шнур, заканчивающийся в розетке.

Кто здесь слушал музыку и устраивал вечеринки?

Я подошёл к магнитоле и стёр с неё пыль, коей налетело немного – магнитола новая. Неужели это комната отдыха? И сюда заходят развеяться усталые работяги? Подстрекаемый любопытством, я не оставлял магнитофон в покое. Его тень отражалась в прозрачном стекле, и в стекле отражалась и моя тень, если я ещё отбрасывал тени. Руки потянулись к круглым кнопкам. Если кто-то припёр её, значит, магнитола исправна. Проверим.

Нажав клавишу «play», мне послышался тихий шум, то стихающий, то усиливающийся, и я услышал тот же стон… Лизин шёпот… Он принадлежал ей…

И я узнал её голос, но уже более явный, без помех, почти чистый и почти настоящий, не испорченный ничем, кроме звуковой записи диска.

«…Наш очаг… Я люблю огоньки… Найди меня…»

Обман!

Я раскрыл ужасный обман подлой твари!

От сумасшедшего взрыва ненависти я схватил магнитолу, вырвал шнур вместе с розеткой и швырнул её в окно. Стекло разбилось по центру, прозияв кривой овальной дырой, и груда металла полетела вниз, скрывшись за карнизом. Обманщица должна была видеть это и радоваться, смеяться, надрываясь полным животом желчи, что так ловко издевалась надо мной. Лютая месть ей удалась, доведя меня до безумия! Она не уйдёт от возмездия. Ответная кара придёт неминуемо, быстрее, чем она ожидает.

– Чё шумишь?

Я застыл, вытянув руки, и перекрыл дыхание, ожидая схватку со зверем.

– Чё шумишь, говорю?!

– Обман, – произнёс я тембром оборотня. – Подлая тварь поплатится!

– Чё шумишь? Зачем стекло разбил?

– Убей меня, – процедил я, сдаваясь на откуп судьбе.

– Прыгать собрался? Не та высота. Заберись на крышу.

Мысль о самоубийстве отрезвила, и я обернулся. Передо мной возвышалась широкоплечая фигура. Ни оборотень, ни чёрт, но человек, отдалённо всё-таки напоминающий чёрта.

На нём висел типичный рабочий костюм. Каска отсутствовала, обнажая грязную курчавую шевелюру и морщинистый лоб, узкие глазные щели, вымазанный нос и обветренные губы, а на левой щеке сверкали два ярких шрама. Грязная загорелая шея в заросших ссадинах, а пахло от него гарью, перегаром и потом. Рядом стоял гастарбайтер – то ли киргиз, то ли турок, то ли таджик, но точно откуда-то с ближнего зарубежья.

Акцент человека без каски выдавал в нём приезжего, и если бы не характерная внешность хозяина стройки, я бы вычислил его по голосу.

– Зачем окно разбил? – повторил гастарбайтер, не двигаясь с места. Он не то чтобы был не рад меня видеть, но глазел на меня с любопытством, изучал как инопланетянина, прилетевшего из далёкой галактики Сириус и высаженного с космического корабля на крышу его новостройки.

– Ты сторож? – спросил я, отходя от шока, но всё ещё решительно думая, как расправиться с обманувшей меня поэтессой.

– Нет.

– А кто?

– А тебе не всё равно?

– Всё равно.

– Кто за стекло ответит?

– Я заплачу. С собой денег нет. В машине оставил.

– В какой машине?

– Рядом.

– Ты сюда приехал стёкла бить?

– Вроде того.

Нелепый разговор успокаивал. Всё же наткнуться на человека в царстве тьмы – это хорошая неожиданность. Никогда раньше не общался с гастарбайтерами и никогда раньше не оказывался на стройке, тем более ночью, посреди пустой комнаты с мерцающей ртутной лампой.

Человек отряхнулся и подошёл к окну, а я в опаске отошёл на метр подальше. Он взглянул вниз и помотал головой.

– Ай-яй-яй. Недавно стёкла вставили, хулиган!

– Что здесь делала магнитола?

– Какой магнитола?

– На ящике стояла, – уверял я, – её швырнул вниз.

– Ящик был, а магнитолы не был. Ты в своём уме, начальник?

– Я тебе не начальник. Прекрати делать из меня идиота!

– А?

– Тьфу!

– Говори медленней, я недопонимаю, – фыркнул строитель и отошёл от разбитого окна. Вид у него был страшный, напоминая узкоглазую гориллу. Но где бы мне довелось наткнуться на симпатичного киргиза или таджика?!

– Ты чем-то расстроен. Пойдём вниз. Рашид угостит тебя. Ты расстроен.

– Рашид? Ну, пойдём.

Мне всё равно: согласен квасить хоть с последним бомжом. После полного унижения всё стало безразличным. В тот миг я умер, когда нажал прощальную кнопку. Изощрённые фокусы приводили меня в экстаз. Я жил ими, верил, а они превратились в блеф. Меня разыграли, как мальчишку, как последнего недоноска из глухого села, а я поддался и верил. Подлая тварь всё расскажет. Ей суждено сегодня умереть. Пусть ждёт в машине, если уже не рискнула сбежать до моего возвращения.

Сбежать? Никуда не денется! Кругом беспроглядная тьма, а по городу бродят шатуны-гастарбайтеры: голодные, злые, страшные, без касок, с узкоглазыми расщелинами и острыми клыками. Безжалостные нелегалы. Тварь, верно, закрылась на все замки и притаилась как мышка, но ловушка рядом, и я зажму её хвостик в беспощадной мышеловке возмездия.

Рашид увлекал меня вниз, резво скача по ступеням, прихрамывая на правую ногу, а я еле-еле поспевал за его прытью. Что делать – это его родные пенаты, а я здесь случайный гость. С ним не так страшно, но стены вызывали прежние жуткие чувства. Что он тут делает? Охраняет окна? Так он не сторож и сам в том признался. Работает? Сейчас ночь. Я наслышан о зверстве наших прорабов, но почему один? Где его бригада? В одиночку на стройках не работают. Видимо, его собратья перебрались на другой объект или отсиживаются в соседнем здании. Почему он остался? Косит от служебных обязанностей? Решил устроить себе внеплановый выходной, так почему бродит по этажам? Это я разбудил его? Вопросы сыпались градом сами собой. Спросить прямо я не решался, и вопросы копились и забывались, а отказываться от приглашения Рашида опасно. Строитель запросто мог огреть меня арматурой и залить в бетон, и тогда мне не выбраться за спецзону.