Волшебница Вихря (СИ) - Мишарина Галина

— Ничего. Я понимаю. Но, возможно ли, что любовь снова окажется сильнее прочего?

Влас снова нахмурился.

— Не уверен, хотя чудеса, как мы уже убедились, случаются. Пусть поживёт с ним, сама для себя решит, как дальше быть.

Цветущие дни были жаркими, и вскоре мужчина предложил мне наконец-то поглядеть пещерные озёра, до которых было всего полчаса ходьбы. Мы хотели взять с собой Храна, но пёс предпочёл лежать в теньке возле фонтана — солнце пекло нещадно.

Я впервые за долгое время надела простое тонкое платье из белого льна. Прежде-то всё расшитые носила, чтобы мужу нравилось. И теперь, когда сказала ему об этом, Влас рассмеялся.

— Ты, конечно, вышивку делаешь прекрасную, но поверь, меня куда больше интересует всё то, что одеждами закрыто, — он подмигнул мне. — Или то, что всегда есть услада для моих глаз — твои губы, глаза, носик… — Он склонился поцеловать меня, обжёг щёку дыханием. — Вся ты в любой одежде, Веда.

Я покраснела.

— Твои слова — повод для меня признаться, что я люблю смотреть на тебя, когда ты обнажён.

Мы рассмеялись.

— Не стесняйся о таком говорить, — сказал Влас, и пальцы его крепче сжали мою ладонь. — Я рад, что нравлюсь тебе.

— В любом виде, — с улыбкой отозвалась я. — Какие красивые скалы!

— Мы почти на месте, — сказал Влас. — Вот здесь будем забираться.

Никаких проблем с подъёмом на вершину не возникло. Было понятно, что сюда часто ходят.

— Ух ты! — прошептала я.

Большой провал в камне открывал сочный небесный глаз, который манил нырнуть в неведомые пределы. Эльта ничего не говорила о том, как попасть внутрь. Возможно, нужно было просто спрыгнуть, а потом идти через пещеры.

— Ну, что заробела? — усмехнулся Влас. — Иногда пути теперь нет, только прыгать.

— А как назад?

— Там проход будет, он выводит к пляжу.

И всё равно я почему-то трусила. Никогда не боялась высоты и тем более глубины, но сейчас словно себя забыла. Влас ждал с минуту, потом потянул меня вперёд.

— Давай вместе, — сказал он. — Готова?

— В одежде?

— Угу. На счёт «три».

— Один, — отозвалась я.

— Два.

Мы шагнули, и я не сдержала испуганного писка. А потом ушла в прохладные голубые глубины и, вынырнув, принялась поспешно убирать с лица прилипшие пряди. Влас показался неподалёку, подплыл ко мне и широко улыбнулся.

— Понравилось?

— Да! — отозвалась я, счастливо улыбаясь в ответ. — Здесь внутри сказочно!

Грот с озером был полон света, и весь покрыт золотом песка, искрящимся синим камнем в голубых прожилках, и множеством маленьких цветных камушков, что блестели на дне. По берегу росли упрямые кусты ворницы, у которой были очень вкусные ягоды, и где-то громко щебетали птицы.

— Здесь самый настоящий лабиринт, — сказал мужчина. — Поэтому на стенах нарисованы красные солнца — чтобы отыскать выход.

— А остальные рисунки? — спросила я, любопытно вертя головой.

— Мы не знаем, кто их сделал, и не ведаем, насколько давно.

— Они такие странные! Особенно вон тот, с лысыми существами. Совершенно непонятно, что они делают и зачем. Или вон тот великан на какой-то жуткой штуковине…

— Эльта долго рассуждала о том, что за люди здесь изображены, — сказал Влас. — То называла их пришедшими с неба, то родившимися из тепла земли. А мне кажется, они попали в наш мир из Врат вроде тех, что есть на далёком восточном материке.

— Те Врата, о которых так много легенд ходит?

— Да.

— Обычно говорят, что никакой другой земли, кроме Драконьей, нет, — сказала я уверенно.

— Она есть, — улыбнулся мужчина. — Я лично встречался с людьми, которые оттуда приплыли.

— Правда? Ой, а расскажи, какие они?

Влас усмехнулся, и, пока мы плыли по длинному озеру, говорил о смелых мореплавателях с другого края света. Мне было интересно всё, и слушала я жадно, тем более что от звука его голоса внутри как будто отзывалось нечто мурчащее.

— Если там нырнуть, можно выплыть в одной из самых красивых пещер.

— Давай!

Я умела задерживать дыхание, и в прозрачной воде хорошо видела мужчину. Впрочем, потребовалось всего несколько мгновений, и мы уже вынырнули в залитом солнцем зале. Потолок пещеры был подобен решету — весь в мелких дырках, и сквозь них свет лился множеством странных радуг. На стенах были изображены самые разные драконы. Я тотчас заинтересовалась, подплыла, и принялась спрашивать у Власа о тех, которых не узнавала. Мужчина отвечал охотно, понемногу рассказывая о каждом звере, и счастливое время летело стремительно. Я даже не сразу поняла, что начинаю замерзать, несмотря на то, что мы всё время двигались.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Теперь если нырнуть ещё раз — окажемся в маленькой пещерке, из которой есть выход к морю, — сказал Влас. — Ты накупалась?

— Хорошо освежилась. Спасибо!

— По тебе видно, что замёрзла. Давай-ка выбираться.

Едва мы оказались на солнце, как я с непривычки застучала зубами. Слушая Власа, глядя на него, я словно грелась изнутри особым пламенем, но тело всё-таки не выдержало. Мужчина обнял меня, крепко прижимая к себе.

— Вон там горячие камни. Быстро возле них высохнешь.

Концентрированная магия избирала для жизни чудесные места. Помимо плоских горячих камней, на пляже был замечательный, с розовым отливом песок, а у воды — множество разноцветных камушков. Я не удержалась и набрала полные ладони, и, пока мы лежали рядом, всё рассматривала добычу, выискивая самые необычные.

— Нравятся? — улыбнулся Влас, наблюдая за мной с ласковой насмешкой.

— Да. В детстве они были для нас с Эликом главными сокровищами. У меня был идеально круглый камень, ярко-красный с золотыми вкраплениями, а ещё насыщенно-бирюзовый, в форме звезды. У Элика любимым был серо-голубой, с прозрачной сердцевиной. Он называл его Оком дождя. Мы даже дома отдельную полку для них смастерили, и раскладывали по цветам в банки и бутылки из узорчатого стекла…

Светлая печаль охватила сердце, и я быстро смахнула слёзы. Влас приподнялся на локте, склоняясь ко мне.

— Я понимаю, Веда. Правда, сам уже давно не вспоминал детство… Но мы с Ильёй тоже любили камушки, правда, подороже этих. Каменные драконы разрешали нам перебирать самоцветы в сокровищнице, а некоторые позволяли забрать домой. Не плач. Обещаю, что бы ни случилось, Вихреградье всегда будет твоим нерушимым домом, куда можно вернуться.

Влас потянул меня к себе, обнял бережно. Я прижалась щекой к его груди и закрыла глаза. Так и будет. Я больше никогда не потеряю свой дом, и, если придётся, сражусь за него. Рядом с Власом я могла быть и храброй, и упорной.

Когда мы согрелись, супруг предложил мне раздеться и поплавать голышом. Я согласилась тотчас. Даже если кто-то появится — мужчина закроет меня, хотя вряд ли нас здесь застанут. Большинство жителей крепости предпочитали купаться в Розовой бухте или заливе-сапоге. К тому же было по берегу множество укромных мест и пещерок, где влюблённые могил уединиться. Ну и последнее, что меня успокаивало, это способность Власа ощущать чужое присутствие.

— Я первый раз плаваю голышом, — прошептала я. — Это так приятно!

— Мне нравится за тобой наблюдать, — тихо сказал мужчина. — Ты похожа на волшебное создание. Красиво двигаешься, такая расслабленная и грациозная!

Он обнял меня прежде, чем я успела ответить, и тотчас поцеловал, отчего тело напряглось и отяжелело.

— У меня была невеста, — вдруг сказал мужчина. — До того, как получил проклятие.

— Любимая? — спросила я взволнованно.

— Нет. Дочь правителя южных берегов, которая просто мне понравилась. Я решил, что было бы здорово укрепить наши торговые договоры браком. Тогда мне казалось, что, предлагая себя её родителям, я веду себя по-взрослому разумно. Да и она была не против, кстати.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— И что случилось после того, как в тебе поселилась тьма?

— Я рассказал её отцу о том, что мне осталось пять лет, и мы единодушно приняли решение не ломать девушке жизнь. — Он усмехнулся: — Она не слишком расстроилась. В конце концов, мы ведь почти друг друга не знали. Тебе, наверное, интересно, почему я сейчас об этом заговорил? Да просто понял, как был глуп тогда. Я не допускал даже мысли о настоящей любви, которая способна приручить и победить тьму. Такие чувства казались мне не более чем вымыслом, радостной сказкой. Но появилась ты, и стало больнее во стократ, что счастье пришло ко мне так поздно, протянуло руку уже у самого края. — Он прижал меня теснее и сказал, низко склонившись: — Я очарован тобой, Веда. Прежде побоялся бы признать, что и пленён тоже, но теперь радуюсь этому, словно мальчишка. Меня полюбила прекрасная женщина. Я держу её возле себя и наслаждаюсь ей. Моя жена.