Шалость: сборник рассказов о любви - Анна Владимировна Рожкова

Как ни в чем не бывало, расположился на стуле. В палатке сразу стало тесно, граф заполнил собой все свободное пространство.

– Чем обязана, ваше сиятельство? – я подбавила в голос сарказма. Если он думал, что я буду пресмыкаться перед ним, как остальные, то он сильно ошибался. Усердно тасуя колоду, я старалась избегать его насмешливого взгляда.

– Графа будет вполне достаточно. К чему нам церемонии, – он понизил голос почти до шепота. Стало неуютно, словно нас связывала некая тайна. – Погадаешь? – он наклонил голову, пытаясь поймать мой взгляд.

– Что вы хотите знать? Когда отелится Зорька? Может, кто украл у вас телегу? – с сарказмом спросила я.

Граф расхохотался.

– Да ты шутница. Ценю юмор. – Отсмеявшись, он добавил. – Погадай мне по руке.

– По руке? – удивилась я. В основном я имела дело с картами. – Но…

– Не умеешь? – с издевкой спросил граф.

Даже если бы я не умела, то ни за что бы в этом не призналась.

– Давайте руку.

Он протянул ладонь, не сводя с меня глаз. Я повела плечами, в отчаянной попытке сбросить с себя этот взгляд. Ладонь у него была большая и неожиданно шершавая, в мозолях и порезах.

– Я думала, графы только по балам ездят, да барышень портят, – не подумав, ляпнула я, тут же прикусив язык. Истину говорят: «Язык мой – враг мой». Граф снова расхохотался.

– А у тебя острый язычок.

Я вернулась к ладони, пытаясь рассмотреть линии судьбы. Он просто ел меня глазами. Стало душно, я потянула ворот блузы.

– Линия жизни у вас длинная, – начала я. – А вот здесь она прерывается, видите? – Я пыталась отвлечь его внимание. Даже не знаю, что мне не нравилось в нем больше: черные насмешливые глаза, насмешливая улыбка, щегольские усики или те чувства, которые он во мне будил?

Когда граф ушел, я вздохнула с облегчением. Тут же выскочила на воздух, чтобы отдышаться. Блуза прилипла к телу, щеки пылали. Все-таки не очень приятно смотреть в глаза тому, кого хочешь ограбить.

***

В таборе было тихо, едва слышно посапывала сестра, стрекотали неутомимые цикады, вдалеке ухал филин. Я превратилась в слух. Наконец, раздались шаги, послышалось покашливание, всхрапнул конь. Я вскочила на ноги, выглянула из палатки. Когда всадники скрылись в темноте, не таясь, вышла из кибитки. Оседлала Звездочку. Не самая быстрая лошадь, зато надежная и предсказуемая, не подведет в трудную минуту. Обвязала копыта заготовленными тряпками и последовала за наездниками.

Ночь была душной и безлунной. Ни дуновения ветерка. Небо заволокло тучами. Весьма кстати, не видно ни зги. Тропинка углублялась в лес. Признаться, если бы ни свет факела, маячившего впереди, я бы быстро потеряла всадников из виду. Когда тропинка вынырнула из чащи, мы оказались на поляне. Вот черт. Это не входило в мои планы. Укрыться было негде. Мне оставалось только наблюдать, как удаляется свет от огня. Всадники отъехали на приличное расстояние, и я рискнула последовать за ними. Небо распорола вспышка молнии, на миг осветив окрестности. Я в нерешительности остановилась. Сердце готово было выскочить из груди. Уф, не заметили. Мы двинулись дальше. Дорога свернула, я потеряла три фигуры из виду. Повернула за угол. На небольшой возвышенности начиналась территория усадьбы. Регулярный английский парк, обнесенный изящной оградой. Безумие чистой воды. Их поймают на месте. Неподалеку от усадьбы всадники спешились. Азат (я узнала его по длинным волосам, забранным в хвост) вскарабкался на ограду и исчез в парке. Сколько я ни напрягала зрение, рассмотреть с такого расстояния, что происходит в усадьбе, было невозможно. Я нервничала, от волнения грызла ногти. Минут через пять, показавшиеся мне целой вечностью, ворота распахнулись. Азат взял лошадей под уздцы, отвел в сторону, привязал одного из коней к другому. Они рассчитывали, что один их трех будет возвращаться на вороном жеребце. Самонадеянные глупцы. Меня разобрала злость. На что они рассчитывают? С таким же успехом можно было попросить графа отдать скакуна добровольно. Отец и Роман вошли в парк. Молния на миг осветила окресности. На лоб упала первая капля дождя. В темных окнах усадьбы заметались огоньки. Черт, черт, черт. Не к ночи будет сказано. Я вскочила в седло, пришпорила лошадь. Азат забирал к лесу. Остались лишь два связанных коня. Отвязывать лошадей не было времени, а на двух далеко не уедешь. Я во весь опор неслась к усадьбе. Если отец выскочит из ворот, я его подберу. Отец бежал по аллее, его преследовали слуги графа. Я мчалась навстречу, из-под копыт летел гравий. Слуги оказались проворней. Они догнали беглеца, схватили под руки.

– Уезжай, дочка, – успел предостеречь папа, перекрикивая шум возни.

Я круто развернулась, пришпорила Звездочку. Мы летели быстрее ветра. И тут небеса разверзлись, хлынул ливень. Я вмиг промокла насквозь. Стало еще темнее, если это было возможно. Я натянула поводья. Нестись по такой темноте было равносильно самоубийству. Если бы только спрятаться. Я оглянулась. Очередной всполох молнии позволил разглядеть нагоняющего меня всадника. Дорога окончилась, мы со Звездочкой углубились в чащу. Я все еще тешила себя надеждой, что всадник повернет к усадьбе. Не тут-то было, он стремительно приближался. Я ехала почти на ощупь. Если бы не редкие вспышки молний, я бы даже не смогла разглядеть тропинку. Ветки хлестали по лицу, дождь заливал глаза. Меня подхватили чьи-то руки, небрежно перекинули через седло. Я молотила кулаками по крупу, пока последние силы не оставили меня. Мы въехали в усадьбу, граф сбросил меня в руки подоспевших слуг.

– В подвал ее.

Меня занесли в цокольное помещение с маленьким слуховым окошком наверху. Из обстановки – стол, два стула, да солома в углу. Я обессилено упала на импровизированную постель. Вода стекала с меня ручьями, бил озноб. Завернувшись в одеяло, я провалилась в спасительный сон.

Очнулась в роскошно обставленной комнате. Мягкая перина, я на таких сроду не спала, белоснежные шелковые простыни, кровать под балдахином, большое окно. Я не сразу сообразила, где нахожусь. Что со мной случилось? В голове словно сгустился туман. Во рту пересохло. Память возвращалась рывками. «Я у графа», – мелькнуло в голове. Откинула одеяло. Вот черт! Я в одном исподнем. Кто меня раздел. И главное – зачем? От души выругавшись, вскочила с кровати. Ноги подкосились, и я, обессиленная, упала обратно на постель. Голова кружилась, я дышала, словно загнанная лошадь. С тоской глядела на окно. Спасение так близко, стоит только протянуть руку. Что со мной сделал граф? Наверняка чем-то опоил, а потом, потом… Даже страшно представить, что было потом. Я с ужасом вспомнила, что лежу в одном белье. От страшной догадки сразу защипало в глазах. Стало себя ужасно жаль. Я разревелась, размазывала по щекам слезы. Дверь приоткрылась. Вошла пожилая женщина в белом