Русский Мисопогон. Петр I, брадобритие и десять миллионов «московитов» - Евгений Владимирович Акельев

скорее предположить, что под «у нас бывшими замахами» понимался именно стрелецкий бунт 1698 г., в рамках которого на первый план выдвигалась защита «благочестия», за что так ратовал патриарх Адриан.

18. «Да истребятся обычаи поганские!»

Так стрелецкий бунт, который возник стихийно и, конечно, не был инспирирован кем-то из Москвы, способствовал тому, что идеология православного консерватизма и культурного изоляционизма, которую стрельцы разделяли (конечно, не в самом высоком, книжном варианте) и даже выдвигали на первый план в качестве главного движущего мотива своего выступления, стала представлять реальную опасность для Петра. Вместе со стрелецким восстанием эта идеология потерпела поражение и была вынуждена уйти в подполье. Именно стрелецкий бунт и его подавление, предопределившие брадобритие в Преображенском 26 августа 1698 г., способствовали формированию и кристаллизации (от противного) петровской идеологической и культурной программы.

В чем же эта программа заключалась? На каких зиждилась основаниях? И какое место в ней занимало брадобритие? Почему русский царь-реформатор боролся с бородой на протяжении всей первой четверти XVIII столетия?

Ответить на этот вопрос помогли бы документы, в которых сам Петр объяснял бы свои намерения. Но ни в одном из известных на настоящий день царских указов или писем не обнаруживается мотивация запрещения брадоношения. Взгляд самого государя на свои действия, направленные на преобразование внешнего облика подданных, обнаруживается при анализе различных редакций «Гистории свейской войны» – крупнейшего исторического произведения петровского времени, работа над которым велась с 1715 г. под личным контролем Петра I[415], продолжалась вплоть до последних дней его жизни, но так и не была завершена[416]. В первой редакции «Гистории», составленной в 1717–1721 гг., сообщение о введении брадобрития, как и многие другие известия о внутренних преобразованиях, отсутствует[417]. Но в 1722 г. в «Гисторию» были внесены сведения о новшествах, которые на первый взгляд не имели прямого отношения к войне: о переводе и печатании инженерных книг и исторических календарей, об учреждении школ, отправке дворян для обучения в Западную Европу, об учреждении ордена Андрея Первозванного и о реформе календаря. Здесь же обнаруживается и сообщение о преобразовании внешнего облика российских подданных[418]. По мнению Е. А. Погосян, этот текст был призван очертить «круг преобразований, которые, наряду с введением регулярного войска, ставили Россию в круг „регулярных“ народов». Автор ссылается на содержащуюся в «Уставе воинском» 1716 г. идею Петра о том, что преобразование войска «знаменует переход от „варварского обычая“ к „доброму порядку“, который есть признак „регулярного народа“»[419].

Остановимся подробнее на сообщении о преобразовании внешнего облика российских подданных. В «Кабинете Петра I» (РГАДА. Ф. 9) хранится комплекс документов, состоящий из различных черновых текстов, относящихся к «Гистории»[420]. Среди них имеется один документ, который представляет собой правленый текст первоначального варианта сообщения о преобразовании внешнего облика российских подданных, составленного между 1722 и 1723 гг.:

В том же, 1699‐м году его ц[арское] в[величество] изволил заблагоразсудить старинное платье росийское (которое было наподобие татарских и протчих бусурманских народов), отменить, а повелел всем своим подданным, мужеска и женскому, в резидующих государственных в знатных городех носить по обычаю европейских християнских государств, такожде расщение власов на бороде отставлено, и повелено брады брить, что с того времяни и учинено[421].

Итак, первоначальный вариант сообщения «Гистории» о введении брадобрития содержал противопоставление «старинного платья росийского», которое отождествлялось с платьем «татарских и протчих бусурманских народов», и «обычая европейских християнских государств». В этом же контексте в сообщении рассматривается и обычай ношения бороды.

Кто является автором первоначального варианта сообщения? Этот вопрос остается открытым. Отметим, что на полях документа в левом верхнем углу фигурирует зачеркнутое слово «Перевод»[422], которое, впрочем, отсутствует во втором обнаруженном нами списке этого текста[423]. Известно, что при составлении «Гистории» активно использовался «Журнал» Генриха фон Гюйссена. Однако в нем текст о введении «европейского» платья и брадобрития отсутствует[424]. Кто бы ни был автором этого текста, обратим внимание на то, что в нем представлена четкая и хорошо продуманная схема обоснования реформы внешнего облика российских подданных.

Но почему можно считать, что процитированный текст (представляющий собой черновик сообщения для «Гистории», подвергшейся впоследствии серьезной редакторской правке[425]) передает образ мыслей самого Петра и его сподвижников? На это указывают некоторые прямые параллели, которые обнаруживаются в переписке царя с его приближенными. Так, в письме от 12 февраля 1713 г. архангелогородский вице-губернатор А. А. Курбатов между прочим сообщал государю:

В губернии Архангелогородской всяких чинов люди, едва не все, платье носят старинное и бород не бриют, и принуждения де им (как я слышал) от прежних правителей в том не было, в чем я ныне не без опасения. И разсуждаю, чтоб уже мочно чрез прешедшия лета таковое грубиянство пресечь чрез многия ваши государевы указы, которые доселе в неисправлении, ибо (яко же есть писано) туне законы уставишася, аще не хранятся. А из других губерней приезжают на ярмонку едва не все в руском платье и з бородами, которыя люди и в молодых летех. Истинно, государь, весма таковое грубиянство пресечь надобно, да истребятся во оном платье обычаи поганския[426].

Как мы видим, здесь прослеживаются те же идеи, которые обнаруживаются в первоначальном варианте сообщения «Гистории» о введении брадобрития: «обычай» носить бороду является «поганским» («варварским») и «грубым». Для того чтобы «таковое грубиянство пресечь», и издавались указы. Несомненно, идеи, выраженные в письме А. А. Курбатова, были созвучны настроениям самого царя. Это подтверждается некоторыми письмами Петра, написанными, правда, по другим предметам. Так, в письме Я. Ф. Долгорукову от 13 февраля 1715 г. монарх, настаивая на необходимости браков между представителями русской знати и чужеземным иноверцами, отмечает: «Понеже нам есть великая нужда с протчими европскими народы всякими образы сообщатца, не точию в великих, но и в малых делах, дабы тем грубость старых обычаев помалу исчезла»[427].

Любопытно, что спустя три десятилетия белгородские купцы Василий Ворожейкин и Андрей Курчанинов в своем поданном в Сенат доношении с предложением организовать сбор штрафов за ношение бороды, обещая «на нынешний 1748 год в казну Ея Императорскаго Величества прирастить более 50 000 рублей»[428], обращаясь к Елизавете Петровне, объясняли необходимость введения Петром I указов о брадобритии следующим образом:

С каким неусыпно отеческотщателным и попечителным ЕГО ПРЕСВЕТЛОЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО блаженной и вечной славы достойнейшия памяти ПЕТР ВЕЛИКИЙ, ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА вседражайший государь родитель, усердством, едиными неописующими трудами Всероссийскую Империю от времяни до времяни приводил в надлежащия парядки, которыми неусыпными трудами видеть желал, чтоб все верноподданныя истиннаго православновосточнаго исповедания веры люди в