Седьмое евангелие от «ЭМ» - Франц Гюгович Герман

– Да это системный программист. Молодой ещё, не опытный, – услышите вы в ответ, – вот и носится туда-сюда.

Но может случиться и такая история. Открывается вдруг дверь в тихом коридоре ВЦ и выходит оттуда молодой человек с чашечкой кофе в руке. Походил, попил кофе, потом с кем-нибудь за компанию покурил в предбаннике. Потом поймал за пуговицу кого-нибудь из электроников и вместе посмеялись над свежим анекдотом. «Ну все работают, а один этот бездельник слоняется из угла в угол» – подумаете вы.

– Кто это такой? – поинтересуетесь вы у кого-нибудь из работников ВЦ, – слоняется целый день из угла в угол без дела.

–О, – это наш системный программист, – услышите вы в ответ, – классный специалист, потому наш ВЦ и работает, как часы.

* * *

Незаметно закончилась вторая творческая тетрадь. В ней уже начали появляться работы по проективной геометрии, но так же и продолжались исследования вокруг тора. Была написана большая работа по исследованию замкнутых кривых на тороидальной поверхности. Была открыта поверхность, частью которой был всем известный лист Мёбиуса, и прощупывались методы исследования этой поверхности. Всего эта тетрадь вместила тридцать одну работу. Если первая тетрадь прослужила Семёну восемь лет, то вторая закончилась всего за два года. Эпиграфом к третьей тетради Семён взял слова Лейбница: «Математика – музыка души».

На очередной сессии Семён познакомился с девушкой с заочного отделения друго года поступления. Она тоже училась на математическом факультете и они с Семёном быстро нашли общие интересы. Звали её Светлана, а школьное прозвище (как стало известно позже) у неё было «Графиня». Что-то изыскано утончённое было во всей манере её поведения.

Говорят, что существует всего семь типов лиц человека. Так что велика вероятность найти схожие черты у двух случайных людей. Когда-то друг Игорь познакомил Семёна почти со всей своей группой студентов медиков. Среди них была Ирина, у которой с Семёном чуть было не случился роман, но всё закончилось после двух бурных свиданий (Ирина была замужем и к тому же уже беременна). А одногруппники меж собой называли её «Баронесса». Это были славные студенческие времена. Пытались понять Фолкнера, читали Кафку и Маркеса. Все повально увлекались Велимиром Хлебниковым. С подачи Игоря в ходу было выражение «Евангелие от Булгакова» и многое другое. Так вот, если поставить рядом Светлану-Графиню и Ирину-Баронессу, то их вполне можно было принять за сестёр близняшек, хотя разница в возрасте у них была года четыре. Именно благодаря такой внешней схожести Семён сразу обратил внимание на Графиню.

Как-то в разговре Графиня упоминула своего знакомого Александра, который изучал жизнь одной местной секты, не то бабтистов, не то пятидесятников, не то иеговистов. Семён никогда не интересовался ни жизнью религиозных сект, ни жизнью самих религий, причём – никакой из классических конфессий. Он вполне был солидарен с Остапом Бендером, считая, что религия – это «опиум для народа», даже не подозревая, что это выражение когда-то уже использовал и Маркс, и Ленин, и ещё чёрт знает кто. В церкви Семён никогда не был и библию не читал, да и найти её никакой возможности не было. Всё его общение с церковью заключалось в единственном контакте со святым отцом. Как-то в ранней юности угодил Семён по-неопытности в вытрезвитель. Деваться было некуда и пришлось ночь провести среди товарищей по несчастью. Уже завернувшись в простыню и собираясь поспать, в комнате вдруг раздался трубный глас.

– Братья и сестры, помолимся, – бородатый мужик в одних трусах и с окладистой бородой, из под которой свисал солидный крест, вдруг начал вещать с соседней кровати.

– Харю разворочу, если не заткнёшься, – грубо перебил Семён и проповедь оборвалась не начавшись.

Но как там в секте? Семён живо напросился в компанию к Александру и в ближайшее же время они отправились на сходку.

Это был частный сектор. В углу узкого дворика притулился старенький «Запорожец». Александра встретили радостно. Семёна он представил как хорошего друга. В углу прихожей обширного одноэтажного бревенчатого дома стоял стол, заваленный овощами и фруктами – сегодня отмечали праздник урожая. В просторной комнате стояли в несколько рядов стулья. Народу было много. Александр и Семён присели с края. Выступало несколько человек, рассказывали различные библейские притчи. Потом старший предложил помолиться за хороший урожай и все упали на колени. Семён вопросительно посмотрел на Александра.

– Надо встать, – тихонько сказал Александр и они встали среди, согнувшихся в молитве, людей. Потом ещё были какие-то разговоры, а потом вдруг несколько молодых людей вынесли колонки, ударную установку и вышло несколько человек с гитарами. Музыка вполне была современной, но тексты песен всё равно носили религиозный оттенок. Во всё это время в комнате находились маленькие дети. Были даже такие, которые ползали на четвереньках между стульями.

– Всё, пошёл я, – прошептал Семён Александру. Вместе с Александром на крыльцо вышел и какой-то пожилой мужик, который приветливо пожал Семёну руку и пригласил приходить ещё.

– Будем рады видеть снова, приходите с друзьями, с супругой, детьми. Мы всем рады.

Всю дорогу домой Семён был как в бреду. Его возмутило присутствие маленьких детей на сходке. «Ведь они же – совсем неразумные, а им с молоком матери о каком-то боге, святых и прочей чуше», – вертелось в голове у Семёна. Очнулся он, поровнявшись со зданием краевого КГБ. «Здесь же Андрюха должен работать», – вспомнил он сокурсника, с которым абитуриентом ездил когда-то в колхоз. И, не долго думая, Семён вошёл в здание КГБ и тут же наткнулся на военного у дверей.

– Вы к кому? – спросил дежурный.

Семён назвал фамилию.

– Вам назначено? – дежурный стал что-то рассматривать в рукописном журнале, который лежал перед ним на столе.

– Да нет, просто поговорить надо, – Семён почему-то не ожидал, что войти будет не так просто.

– Ваши документы? – опять спросил дежурный.

– Заводской пропуск только, – протянул Семён белый пластиковый прямоугольник.

Дежурный взял пропуск и куда-то позвонил по телефону.

– Присядьте, – указал он Семёну на стоящий рядом коженный диван. Через пару минут, действительно, вышел улыбающийся Андрей. После нескольких приветственных фраз – всё-таки много лет не виделись – Андрей спросил Семёна, что его привело в эти стены.

– Секту я сегодня посетил, – возмущённо начал Семён, – это ж беспредел какой-то. Неужели всё так запросто. Дети там маленькие, ползают ещё по полу, а им про бога в мозги втирают. Хором молются на коленях. Средневековье какое-то. Правда, и на гитарах играют, и поют херню какую-то.

– Это на Семафорной? – улыбался Андрей.

– Да, на Семафорной.

– Дом там деревянненький?

– Да, бревенчатый, – растерялся Семён.

– Во дворе там «Запорожец» голубенький?

– Так надо же что-то делать… – растерянно промолвил Семён.

– Да не волнуйся ты так. Кстати, ещё раз посетить их не собираешься?

– Да нет, не собирался.

– Ну и не ходи. Если честно, то нечерта там делать, –