Испорченная реальность (ЛП) - Урбанчик Джон

Его глаза расширяются.

— Вредитель.

— Ага, это я, — признаюсь я. Достаю пистолет и целюсь ему в голову. Палец на спусковом крючке. Я удивлен, как крепко держу оружие. Смотрю на ствол, направленный призраку в голову, и притворяюсь, будто знаю, что делаю. — Язва призраков.

Он улыбается, поднимает руки, отступает в нишу.

— Я просто передаю послание, — говорит он. — Хочешь его услышать?

— Просвети меня.

— Ты мертв.

Я смеюсь, качаю головой:

— Пока нет.

— Мы все это знаем, — говорит он. — Язва. Вредитель. Порча. Истребление.

Палец на спусковом крючке дрожит. Если не выстрелю, они последуют за мной. Я утратил бдительность, поверил, что уже справился. Попался, как любитель. Я и есть любитель. Это не оправдание. У меня был второй шанс.

Если я выстрелю, все услышат. Увидят. Другие призраки, обычные люди, полицейские, кто угодно. Я теперь слишком бросаюсь в глаза, привлекаю внимание, направляя пушку в лицо незнакомцу на центральной, оживленной улице. Здесь нет переулка или подземного перехода.

К счастью, подняв взгляд от ствола, я понимаю, что призрак нервничает сильней, чем я. Оглядывается по сторонам. Ждет подмоги? Я тоже осматриваюсь. Пока никого.

Он говорит:

— Удачной охоты, — и бросается бежать — к Сиднею, в обратную сторону. Быстро исчезает из виду, вмиг растворяется среди теней.

Я понимаю намек и срываюсь с места.

V

Бежать глупо.

От этого задыхаешься. Начинают болеть колени. Осмотреться по сторонам невозможно. Нельзя спрятаться, и если ты не олимпиец, то и выглядишь по-дурацки.

Но, думаю, это лучший вариант, если ты в опасности.

Призрак — желтый под серостью — не представляет угрозы. И все же я бегу.

Останавливаюсь, миновав два квартала, подпираю стену какого-то дома, пытаюсь отдышаться. Оглядываюсь, ищу на улице призраков, что-то неправильное. Я не знаю, что теперь правильно.

Главный намек — на передовицах. Напротив меня газетный киоск. Сегодняшние «Сидней морнинг геральд» и «Дейли телеграф» уже выставлены в витрине — огромные постеры первых страниц с заголовками, упоминающими президента CШA Кина. Я о нем не слышал. Неужели мой голос настолько важен? Нет. Другие вещи тоже поменялись — в голове Карен или случайно, потому что ей было все равно. Когда ее мозг перестроил реальность, осталось ли там место для других с их вариантами развития событий?

Или реальность снова сдвинулась? Я пропустил свое окно?

Меня выворачивает. Ничего не могу с этим поделать. Рвоты немного, но она течет по тротуару. Люди обходят меня по широкой дуге Я их понимаю. От меня воняет, я болен и застрял в кошмаре. Или не застрял, не знаю. Нужно это выяснить. Спросить у кого-то, кто уже проходил через это. Пережил пару сдвигов после своего. Люди снуют по улице. Небо светлеет, розовая лента зари тонет в лазури, тени вытягиваются под солнцем.

Призрак наверняка знает. Он все еще наблюдает за мной, может, идет по пятам, а может, есть и другие, а это ошибка. Ошибки я не допущу, предпочту меньшее зло. Если уже слишком поздно, то убивать ни к чему. Это бессмысленно. Нажать на спусковой крючок? Попрощаться с Карен? Лучше я сам умру.

Так что я возвращаюсь.

Выпрямляюсь. Вытираю рот и футболку. Расправляю плечи. Делаю глубокий вдох и иду. Спокойный. Уверенный. Рука в кармане сжимает рукоятку «магнума», поглаживает теплый черный металл. На самом деле, синий. В слабом утреннем свете тьма отливает синевой.

Похоже, я действительно ничего не знаю.

Не делай худших ошибок, не оступись, не испорти все. У меня только один шанс, на второй не хватит сил. Рука дрожит, правая, та, что будет нажимать на спусковой крючок. Нижнее левое веко дергается: маленький тик. Хочет закрыться, отгородиться от всего, что мне предстоит. Я понимаю. Будь я глазом, тоже бы за себя переживал.

VI

Если они наблюдают за мной, им, наверное, кажется, что я сломался. Сблевал, а теперь возвращаюсь назад. Защитники реальности запишут очко на свой счет. Может, даже забудут об истреблении и встретят меня на Пути Призрака.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Мне плевать.

И я не сдался. Просто не хочу ошибиться.

Призрак выходит из ниши, ухмыляется. Мрачно шепчет:

— Истребление.

— Знаю-знаю. — Я не вытаскиваю пистолета, но руку держу в кармане. Оглядываюсь по сторонам — других призраков поблизости нет, никого похожего на нас. Приглядевшись к своему новому товарищу, я вижу, что он невысокий и тощий — серая краска на костях. Под гримом на лице проступает шрам. Похоже, многих так пометили. Но не меня. Пока. Мои шрамы — внутри.

— Ты испорчен, — говорит он. Снова.

— Когда был последний раз? — спрашиваю я.

В его глазах — вопрос.

— Последний сдвиг? — объясняю я. — Когда изменилась реальность?

Его ухмылка становится шире:

— Ты не знаешь?

— А ты?

— Ты новенький, да? Я уже два года среди теней.

— Это очень круто, но мне плевать.

— Нет, — говорит он, теперь чуть смелее, когда понимает, что мне от него что-то нужно. — Реальность постоянно меняется. Каждый миг. Думаешь, твой сдвиг последний? Взгляни-ка на того парня, ой, а вот и еще один. Черт, реальность просто трещит по швам. Снова, ты прикинь.

Он смеется: тихо, но отчетливо.

— Реальность — это гребаная река, текучая, переменчивая. Посмотри, она вновь изменилась. Ух ты!

Он поднимает глаза к небу — в них тоска:

— Это такой прекрасный мир. О нет, опять сдвиг. Проклятье.

— Ни черта ты не знаешь, — говорю я.

— Может, и нет. И все же побольше тебя, раб.

— Что?

— Ты раб. Испорченный, в оковах своих представлений. Думаешь, твоя реальность — главная? Единственная-неповторимая? Готов поспорить, ты хочешь вернуться. Не можешь жить со скоростью двести километров в минуту, да?

Я делаю шаг назад, качаю головой. Это не отвращение — разочарование. Он не сказал мне ни слова правды. Безумец, даже по меркам призраков. Вечеринка на Централ, наверное, уже закончилась, солнце светит, но я понимаю, почему он не с ними. Мне он тоже не нужен.

— Испорченный раб. — Он говорит так, словно пробует слова на вкус. — Мне нравится, как это звучит. А тебе?

— Толку от тебя никакого.

— Вообще-то, нет, — внезапно говорит он и бросается на меня. Я отскакиваю, но он хватает меня за руку и тащит к себе сильней, чем я думал. Тянется к пистолету. По крайней мере, мне так кажется. Выхватывает нож и ранит меня, несмотря на то, что я уворачиваюсь. Боль обжигает. Я оступаюсь. Падаю, вырываюсь из его хватки. Перекатываюсь на бок. Он пинает меня — под ребра, выше пистолета, в рану.

Мне повезло, нож меня едва задел, но порез кровоточит и горит, а от пинка серого ботинка в теле взрывается боль, такая, что переворачивает на живот.

Призрак придавливает меня к земле. Коленями упирается мне в ребра. Одной рукой хватает меня за волосы. В другой у него нож. Одно движение, и я мертв, все, сайонара[53].

Но он не убивает меня, пока нет. Наклоняется ко мне, чтобы прошептать, тихо-тихо, выговаривая каждый слог:

— Конец еще одной реальности, да?

Призрак лезет мне в карман, достает пистолет.

— А вот это уже кое-что, — говорит он, упирая ствол мне в загривок. Я чувствую его. Горячий, совсем не ледяной, синий, а не черный, в миллиметрах от моего мозга. — Истребление.

Я ерзаю, корчусь, кручусь, подпрыгиваю, толкаюсь, извиваюсь, как червяк, и непонятно как оказываюсь на спине. Теперь пистолет целится в тротуар у моей головы, руки призрака дрожат, а нож пришлось отбросить. Мы оба в смятении, он не знает, что делать, и я тоже. Как школьники на автобусной остановке. Размер имеет значение, а я в любом случае тяжелее этой тени.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я рвусь вперед и сбрасываю его. Он отшатывается. Теряет равновесие. Одной рукой я сжимаю ствол, другой — его горло. Я везучий ублюдок. Мы заваливаемся набок, но теперь сверху уже я. Оба забываем про пистолет, а нож отскакивает с обочины. Я снова и снова бью его по лицу. Не думаю ни о чем, просто нападаю... защищаюсь. Он вскидывает руки, пытается закрыться, оттолкнуть меня. Везде кровь, его и моя, и осколки зубов. Его лицо — настоящее месиво, красное течет по серому: из носа, с разбитых губ.