Хрущев. Творцы террора. - Елена Прудникова

«Агнесса Ивановна, вдова видного чекиста Миронова-Короля, процитировала рассказ Фриновского, заместителя Ежова: Ягода не соглашался дать нужные показания. Об этом доложили Сталину. Сталин спросил: "А кто его допрашивает?" Ему сказали. Сталин усмехнулся, погасил трубку, прищурил глаза: "А вы, — говорит, — поручите это Евдокимову".

Евдокимов тогда уже никакого отношения к допросам не имел… Его разыскали, вызвали. Он выпил стакан водки, сел за стол, засучил рукава, растопырил локти — дядька здоровый, кулачищи во!

Ввели Ягоду — руки за спину, штаны сваливаются (пуговицы, разумеется, спороты). Когда Ягода вошел и увидел Евдокимова за столом, он отпрянул, понял все. А Евдокимов: "Ну, международный шпион, не признаешься?" — и в ухо ему… Сталин очень потешался, когда ему это рассказали, смехом так и залился…» [Соколов Б. Наркомы страха. М., 2001. С. 73.]

Невзирая на сомнительную достоверность самой сценки, люди, сочинившие ее, обстановку в «органах» знали хорошо…

Но вернемся к Ягоде. Кроме пьянства, баб и склок, еще он запускал руку в кладовые ОГПУ, где хранились вещественные доказательства, в числе которых были немалые ценности. Впрочем, и просто пожить за казенный счет не брезговал. После ареста выяснилось, что содержание квартир и дач Ягоды обошлось НКВД в одном лишь 1936 году в 1 149 500 рублей. На своих родственников он потратил 165 тысяч, на любовницу (кстати, невестку Горького) — 160 тысяч [Там же. С. 69.]. А еще он подкармливал особо избранных сотрудников и «нужных» людей…

Привести, что ли, в стотысячный раз кое-что из протокола обыска на его даче? Вдруг кто еще не читал этого списка?

«…Денег советских — 22 997 рублей 59 копеек… вин разных 1229 бутылок, в большинстве своем заграничных 1897, 1900 и 1902 года изготовления; коллекция порнографических снимков — 3904 штуки; 11 порнографических фильмов; сигарет египетских и турецких — 11 075 штук… мужских пальто, главным образом заграничных — 21… костюмов мужских разных заграничных — 22; гимнастерок коверкотовых из заграничного материала — 32 штуки… кальсон «Егер» — 26… трико дамских шелковых заграничных — 70…» И так далее, и так далее… похоже, Генрих Григорьевич уже попросту «поплыл», войдя в стадию, которую в народе называют словом «прорва»…

Впрочем, Ягода с его пьянками и коллекцией порнографии достаточно уныл. Аптекарь он и есть аптекарь, выше мелкобуржуазной банальщины его фантазия не поднимается. Ему очень далеко до дворянина Глеба Бокия, выпускника престижного Петербургского Горного института. Вот уж тот развлекался, так развлекался. В 1938 году один из его сотрудников — Н. В. Клименков, — рассказывал на следствии (вообще говоря, от этих описаний уже подташнивает — но мимо такого как пройдешь?):

«С 1921 года я работал в спецотделе НКВД. Отдел в то время возглавлял Бокий Глеб Иванович… Последний в одно время сообщил мне, что им в Кучино создана "Дачная коммуна", в которую входят отобранные им, Бокием, люди…

…При первом моем посещении "Дачной коммуны" мне объявили ее порядки, что накануне каждого выходного дня каждый член «коммуны» выезжает на дачу и, приехав туда, обязан выполнять все установленные "батькой Бокием" правила. «Правила» эти сводились к следующему: участники, прибыв под выходной день на дачу, пьянствовали весь выходной день и ночь под следующий рабочий день».

Впрочем, пили в «органах», как и в армии, как и в целом по стране, зверски, так что ничего особенного в пьянках не было. Но на даче «чекиста-интеллигента» царила изысканность в духе самого разнузданного декаданса…

«Эти пьяные оргии очень часто сопровождались драками, переходящими в общую свалку. Причинами этих драк было то, что мужья замечали разврат своих жен с присутствующими здесь же мужчинами, выполняющими "правила батьки Бокия". «Правила» в этом случае были таковы. На даче все время топилась баня. По указанию Бокия, после изрядной выпивки партиями направлялись в баню, где открыто занимались групповым половым развратом.

Пьянки, как правило, сопровождались доходящими до дикости хулиганством и издевательством друг над другом: пьяным намазывали половые органы краской, горчицей. Спящих же в пьяном виде часто «хоронили» живыми, однажды решили похоронить, кажется, Филиппова и чуть его не засыпали в яме живого. Все это делалось при поповском облачении, которое специально для «дачи» было привезено из Соловков. Обычно двое-трое наряжались в это поповское платье, и начиналось "пьяное богослужение"…» [Соколов Б. Наркомы страха. М., 2001. С. 18–19.]

Еще один свидетель, доктор Гоппиус, дополнил картинку:

«Каждый член коммуны обязан за «трапезой» выпить первые пять стопок водки, после чего члену коммуны предоставлялось право пить или не пить, по его усмотрению. Обязательно было также посещение общей бани мужчинами и женщинами. В этом принимали участие все члены коммуны, в том числе и две дочери Бокия. Это называлось в уставе коммуны "культом приближения к природе". Участники занимались и обработкой огорода. Обязательным было пребывание мужчин и женщин на территории дачи в голом и полуголом виде…» [Соколов Б. Наркомы страха. М, 2001. С. 19.]

Казалось бы, пьют люди, развлекаются непотребным образом в свободное от работы время — ну и пусть себе, кому это мешает? Но дело в том, что Ягода не только пил сам, он втягивал в веселую жизнь окружающих, которые, в свою очередь, учиняли аналогичное уже со своим окружением. Бокий возил на дачу собственных сотрудников. Время от времени, обычно после очередной склоки, на которую была богата контора, в ОГПУ — НКВД происходила «ротация кадров», провинившиеся отправлялись на периферию, неся с собой московский стиль жизни и московские привычки. Так что контора по своему облику все дальше и дальше отходила от той, которую показывали в кино.

Конечно, далеко не все было так мрачно. Имелись в «органах», и немало, очень даже немало — нормальные, адекватные люди (число ублюдков в обществе все-таки не безгранично). Их было даже большинство, может быть. Но для беспредела вовсе и не надо, «чтобы все». Из многочисленных воспоминаний зэков мы знаем, что порядок в бараке определяла горстка уголовников, а остальные этот порядок принимали. Так и тут. Каждый из этих, будучи начальником, развращал подчиненных. От каждого из пьяных от водки и власти отморозков зависели десятки, а то и сотни человеческих судеб. Эти судьбы они решали в тех традициях, к которым привыкли. Каких?

Еще одна «жертва режима» — широко известный старый большевик, член РСДРП с 1901 года Михаил Сергеевич Кедров — тот самый, которого «злодей Берия» расстрелял в 1941 году [Подробнее «дело Кедрова» в книге: Прудникова Е. Последний рыцарь Сталина.]. Почему-то именно этот человек был большевистским «Фредди Крюгером» для российской эмиграции. С. П. Мельгунов в своей книге «Красный террор в России» писал о его деятельности в 1918 году: «Особо свирепствовал… Особый отдел ВЧК, находившийся в ведении полусумасшедшего Кедрова. Он присылал с «фронтов» в Бутырки целыми пачками малолетних «шпионов» от 8 — 14 лет. Он расстреливал на местах этих малолетних шпионов-гимназистов» [Мельгунов. Красный террор. М., 1990. С.30.].