Последний Исход - Вера Петрук

– Зачем тебе васс`хан? – хрипло спросил Арлинг, боясь и одновременно желая услышать ответ Монтеро.

– Хочу вырезать ему сердце, – спокойно произнес Даррен. – Чтобы иману было также больно, как мне сейчас. Ларан был моим другом. Мельник знал, куда бил.

«Ты ничего не узнал обо мне, Даррен», – подумал Регарди, но вслух сказал:

– Васс`хан – легенда, которую учитель изобрел специально для серкетов. Ты попался на нее, как и все другие. Иман хотел, чтобы Скользящие тратили время на поиски Индигового Ученика, которого нет, и не лезли в его дела.

Ложь показалась правдоподобной даже ему самому. Во всяком случае, Даррен не стал настаивать.

– Ларан выжил, – сказал Арлинг. – Я возвращался к тому месту и не нашел его тела.

Он хотел подбодрить друга, но Монтеро нахмурился.

– Он видел, что это ты спас меня?

Арлинг пожал плечами.

– Ларан знает, что ты ранен. Если он ускакал до того, как я вывез тебя, то у него нет уверенности, что ты жив. В пустыне такие ранения смертельны.

– Это точно, – протянул Даррен, коснувшись перевязки на груди. – Думаю, Ларан узнал тебя. А когда понял, кто пришел мне на помощь, то сбежал, не дожидаясь конца схватки. И твоему учителю уже известно, что ты сделал. У тебя нет пути назад, Арлинг. Мельник найдет и убьет тебя, каким бы хорошим его учеником ты не был.

Это были единственные слова Монтеро, с которыми Регарди полностью согласился. Когда Арлинг предал имана в первый раз, то принял обет халруджи, чтобы заслужить его прощение и ответить перед совестью. Но на этот раз совесть молчала. Арлинг знал, что прощения не будет.

– Я вижу, ты украл у меня кинжал, – заметил Даррен, вопросительно глядя на Регарди. – Зачем тебе эта безделушка? Просто красивый ножик, очередной предмет культа, в которые верят местные дикари.

– Тогда зачем ты таскаешь с собой повсюду этот «просто ножик»? – едко спросил Арлинг, радуясь, что появился повод сменить опасную тему.

– Перед тем как прибыть в Рамсдут, я был на совете керхов. Пытался напомнить им о клятве и показывал «Смотрящего». Не очень-то помогло. Мельник опередил нас. Думаю, керхи предадут меня, если не в ближайшие недели, то очень скоро.

– Ты прав, – согласился Арлинг. – Они вернут его в Родовое Ущелье, и все керхи, чьи отряды еще сражаются на твоей стороне, вас покинут. У тебя останется лишь магия Подобного, но я не думаю, что из нее получился хороший помощник.

– Нет никакой магии, – вздохнул Даррен. – И никогда не будет.

– Тогда из тебя вышел неплохой фокусник. Может, раскроешь пару секретов? Я бы не отказался узнать, как умер мой друг, который однажды пытался украсть «Смотрящего». Он рассыпался в прах, став пеплом за несколько минут. Такую же смерть встретили лидеры Белой Мельницы из Фардоса, Хорасона и Лаэзии. А Балидет, который засыпало песком по самые башни? А «мокрый камень»? Эта галька, которую берешь в рот и вдруг получаешь воду? Не магия, говоришь?

– На все воля Амирона, – ответил Даррен в лучших традициях согдианских священников. – Если я скажу правду, ты в нее не поверишь.

– А ты попробуй.

– Хорошо, – кивнул Монтеро. – Тогда слушай. Это наука. Результат тысячелетнего развития Царства Негуса, достижений их ученых и мудрецов, которые я принес в эти дикие земли. Многое из того, что я увидел за Гургараном, сначала показалось мне магией, но все их чудеса имеют разумное объяснение. Твоего друга убил яд из белого журависа, так же как и лидеров Белой Мельницы. Тело человека за секунды теряет всю воду, превращаясь в мумию. Яд может подействовать сразу, а может и через неделю или даже месяц после контакта с ним. «Мокрый камень», как ты его называешь, – паразит, которого выращивают в специальных водоемах во дворце Негуса. За Гургараном его называют «каплей». Его нельзя держать во рту дольше десяти часов, иначе он прирастает к зубам так крепко, что вытащить его можно только с ними. Что касается Балидета, тут все сложно. Это была ошибка. Моя.

– Ошибка? – Арлинг с треском переломил корень заразихи, который собирался кинуть в котел целиком.

– Подобный – ученый, а не колдун, каким его здесь считают. «Повелитель Бурь» – его последнее изобретение, которое еще не было толком опробовано. Если честно, он не хотел мне давать его без испытаний, но я выпросил, сказав, что Сикелия – лучшее место, где можно проверить прибор, управляющей погодой. До Балидета он действовал безупречно. Игрушка для богов. Под прикрытием самумов мы смогли пройти мимо враждебных керхов и незаметно подкрасться к Балидету. Я собирался использовать его до самого Иштувэга, но когда мы подходили к Муссаворату, «Повелитель Бурь» вдруг сломался. Он еще был настроен на долину Мианэ, поэтому вся сила удара пришлась на Балидет. Война – это буря, Арлинг. Она разносит в щепки всю нашу жизнь и в один прекрасный день уносится прочь. С первой возможностью я отослал прибор за Гургаран, чтобы Подобный починил его, но в пути его украли. Подозреваю, тут не обошлось без твоего учителя.

Монтеро замолчал, а Регарди вспомнились песчаные бури, которые возникали в тех местах, где их никогда не было. Рассказ Даррена мог объяснить, почему в этом году Восточный Такыр и Фардосские степи неожиданно оказались засыпаны песком. В него лишь нужно было поверить. Потому что если отвергнуть версию Монтеро, оставалось признать существование магии, богов и всего того, что Регарди ненавидел.

– Если хочешь, я могу рассказать о Царстве Негуса больше, – произнес Даррен, вглядываясь ему в лицо. – Ты только спроси. Это сказка, где хочется остаться навсегда. Мы с тобой идем по жизни разными дорогами, но оба хотим найти дом в конце пути. Когда меня отослали в Сикелию, я понял, что у меня нет родины. Как не стало ее у тебя после смерти Магды. Ты нашел дом здесь, мне пришлось пройти дальше. Я не могу погибнуть в этой войне, хотя бы потому, что знаю, где должен умереть. Эта война – плата за мою счастливую старость в раю.

– Дорого же взял с тебя Подобный, – усмехнулся Регарди. – Мой приют в доме имана стоил только одной жизни, моей собственной, тебе же приходится платить в сто раз больше.

– Не жалей меня, друг, – покачал головой Монтеро. – Лучше побереги жалость для Сикелии. Над ней повсюду парят стервятники, а там, где птицы собираются в стаи, ничего нет. Чтобы обрести новый дом, мне придется разрушить твой. Я благодарен тебе за спасение, но остановиться не смогу. Моя армия – это камни. Когда они неподвижны, то лежат, а когда попадают на крутой склон, начинают катиться. Сикелия – это отвесный склон, по которому мы промчимся на всей скорости и со всей мощью, на которую способны. Если погибну я, мое место займет другой. Ничего не изменится, но у тебя есть выбор. Ты всегда можешь пойти со мной. Я не прошу тебя убивать твоих новых сородичей. Просто отойди в сторону и ничего не делай. Найди тихое местечко в южных землях и жди. Когда я закончу, мы вместе отправимся за Гургаран. Там в тысячу раз лучше, чем здесь. Тебе понравится, поверь мне.

Даррен продолжал уговаривать его покинуть Сикелию вместе, но Арлинг его не слушал. Он не хотел ничего знать о месте, где жил враг имана – Подобный, однако насторожило другое.

«Отойди в сторону и не мешай», – сказал ему Монтеро, но разве не этим Регарди занимался все дни с тех пор, как армия Карателя напала на Балидет?

– Еще не поздно, – вкрадчиво зашептал Нехебкая. – Если ты убьешь его сейчас, то дашь Сикелии время подняться с колен. Армия не сможет отрастить новую голову быстро.

– Я не сделаю этого!

– Тогда просто оставь его здесь, – сказал змей, подползая с другой стороны. – Он потерял много крови и слаб, как ребенок. Он не выживет без твоей помощи. Даррен предложил тебе отойти в сторону. Так уйди. Оставь его мне, а я позабочусь, чтобы его тело осталось в этих песках навсегда.

– Передумал? – на этот раз говорил Даррен, и Регарди понял, что вертел в пальцах нож, который неосознанно достал из-за голенища сапога. Это был обоюдоострый, четырехгранный клинок с круглой рукоятью без крестовин. Такие ножи оставляли глубокие и узкие колотые раны – всегда смертельные.

– Только не режь меня, как свинью. Пусть это будет старый, добрый меч. Если я не умру там, где хочу, то хотя бы от своего меча.

Арлинг подошел к нему и опустился рядом, чувствуя, как заросли бессмертников наполняются септорами. Их цветочный запах раздражал его и вызывал тошноту, заставляя сглатывать слюну. Кучеярские легенды врали. Иммортели цвели только для себя и никого не спасали от смерти.

– Я не осуждаю тебя, Арлинг, – произнес Даррен. Он был слаб, но уже мог побороться за свою жизнь. Однако Монтеро растянулся на подстилке, даже не пытаясь коснуться меча, который лежал рядом.

– Давай, – решительно кивнул он. – Сделай это. Не бойся, мой призрак не станет преследовать тебя. Наверное, я все-таки должен был умереть от руки друга в этих песках. От судьбы не уйдешь. Лучше ты, чем Ларан.