Христос приземлился в Гродно. Евангелие от Иуды - Владимир Короткевич

— И что?

— Думаю, сильненьким наш злодей делается.

— М-м... да. Вот тебе и кукла. Два этаких чуда. Вот выйди сейчас на стены, крикни против него. Что будет?

— Это ты выйди. Ты что, последний оплот восточного православия в Гродно уничтожить хочешь? Это ты — подожди.

Лотр махнул рукою, пошёл. И уже с самого забрала увидел, как сидит на выступе стены и думает о чёмто Босяцкий.

— Н-ну?

Серые в прозелень, плоские глаза праиезуита показали в ту сторону, откуда летел шум человеческой толпы.

— Т-так... он где?

— Стража доносит: по забралу ходит, с другой стороны башни.

— Сила?

— Д-да... с-сила. Это немного больше того, на что надеялись.

— И что? — Лотр не желал начинать разговор первым.

— Да что... Одно из двух. Либо он мошенник, жадный к деньгам и славе, а власти — по глупости, а может, по лени, — не алчущий. В этом случае он нам — как поветрие. С ним нам и курия — ерунда.

— А что, это, по-моему, неплохо. — Лотр сделал шаг навстречу монаху-капеллану, чтоб верил, чтоб высказывался дальше. — Что бы ты сказал, будь я понтифик, а ты — серый Папа?

— Всё в руке Божьей.

— Ну, а ещё какое «или»?

— Или он совестливый, боязливый дурак, ни денег, ни славы не хочет и не будет нам помогать (а такой нам не нужен).

— И ещё есть одно «или», — с внезапной суровостью сказал нунций. — А что, если он и мошенник, и сребролюбец, да ещё и любитель власти... И что, если он силу свою почувствует и поймёт, что сам всё может?

— Думаю, плохо будет. Зачем мы, зачем Церковь при живом Боге?

— Что ж тогда?

— Убрать, — одними губами сказал монах и добавил чуть громче: — Но я думаю, что не из тех. Человек, бывший раб. Откуда ему знать про власть и желать её?.. Иди, спроси его. Всё в руке Божьей.

— То-то. В чьей руке?

Босяцкий усмехнулся кардиналу в спину. Ишь, встревожился, лупанул, как ты его, скажи, за пятки хватают. Напрасно бежишь. Человек алчет либо золота, либо славы, а жажде власти так называемому Христу ещё негде было научиться.

Лотр нашёл Юрася там, где и ожидал найти. Братчик ходил по забралу, морщился от криков и мял одну руку в другой. И этот обыкновенный, очень человеческий жест успокоил кардинала.

— Ну что? — спросил он. — Тут лучше, чем на кобыле?

— Да ну его, — сморщился Братчик. — Не по мне это. Чувство такое, словно я комар в борще. У всех на глазах, все смотрят... И мысли какие-то дурацкие. Вчера голый нищий. А сегодня «чудеса» эти. Город сыт, город кричит-надрывается. Все меня хвалят. И думаешь, как горожане все: а может, и взаправду здесь без вселения Духа и вдохновения Божьего не обошлось?

Лотр сосредоточенно покосился на него.

«Начинается, — подумал он. — Не успел человек из грязи выбраться, а уже в боги. Всегда, чёрт его возьми, так».

Лицо Юрася говорило, что ему неудобно и плохо. И Лотр повел подкоп, чтобы выяснить, как далеко Христос зашёл в мыслях:

— Ну а сбежал бы отсюда или нет?

— Дудки. Святого, может, и вынесли бы ангелы, а я мошенник, я жулик.

Обычное наивное лицо. Лицо пройдохи, добывающего хлеб хитростью. Лотр придвинулся к нему.

— Слушай, — голос его осёкся. — Слушай, Христос, и забудь, что ты жулик. Ты велик, ты мудр, ты Бог. До того времени, покуда мы возносим тебя. Ты нам нужен таким. Но и ты нас держись. Видишь: город у ног. Большой, богатый, красивый. А за ним вся Белая Русь, всё королевство, вся земля. Если будешь держаться... нас, если скажешь, что без... нас плачет престол святого Петра — озолотим. Всё дадим тебе. Поклонение... царства... богатство.

И осёкся, увидев на этом странном, беспардонном лице брезгливость.

— Я же говорил, что не хочу быть святым. Я довольствовался бродяжьей долей... Я сегодня драку видел... Лучше отпустите вы меня. Не хочу я в Рим. И тебе не советую. В Рим я пошёл бы только, чтобы увидеть одного человека.

— Что за человек?

— Он не имеет власти. Но знает больше всех на земле, хотя даёт людям только часть своих знаний. Не понимают. Не поймёшь и ты. Он рано пришёл. Он теперь, наверное, старый. Я обязательно хотел бы увидеть его. Но в Рим, в этот город нечестивцев, я пошёл бы только обычным бродягой-школяром. Если здесь такое, то что же тогда в Риме?

— Хочешь, я узнаю об этом человеке? — залебезил Лотр. — Чем занят этот твой «знаток»?

Он понял, что золотом этого бродягу не приманишь и нужно искать другие пути.

— Откуда? Где? — иронично спросил Христос.

— Я не знаю, но тут есть человек, который знает всё. Так чем занят этот твой «знаток»?

— Рисует, занимается анатомией.

— Так я и знал, что какая-нибудь гадость насчёт требушения мёртвых.

— Да этого не надо... Достаточно, что «знает больше всех».

— Стражник! — крикнул Лотр. — Слушай, стражник. Сходи в новый дом на Старом рынке и спроси там о «человеке, знающем больше всех и живущем в Риме», хотя это «больше всех» сильно пахнет ересью, потому что больше всех знает, как известно, Папа, а он, насколько я понимаю, мертвецов не режет и не способен нарисовать даже дулю.

— Кого спросить?

— Спроси Бекеша.

Стражник ушёл. Друзья стояли словно оглушённые. У Кристофича легла от переносья на лоб резкая морщина. Бекеш не верил своим ушам:

— Зачем этому жулику понадобился великий маэстро?

— Не знаю, — глубоким голосом сказал Пожат. — Но что-то во всём этом есть. Пособнику этой сволочи, бродяге, известно о человеке, который «знает больше всех».

— Что-то есть, — сказал Клеоник. — А может, мы не зря отбивали его? Буду смотреть... Буду очень тщательно присматриваться к нему.

— Почему? — спросил Бекеш.

— Мне любопытно.

— Этого достаточно, — согласился Бекеш. — Однако он знает, что этот человек мог опускаться на дно, но не открыл своего умения людям, ибо они применили бы его во зло. Откуда ему ведомо, что этот человек завещал людям летать, а в его живописном даре было нечто божественное?

— А может, мы были правы, когда говорили про край за морем, где люди уже умеют летать? — спросил Кристофич.

В это мгновение крик за окнами перерос в вопль и трубы архангельские. Казалось, вот-вот расколется сама земля.

На гульбище появился человек в хитоне и стал подниматься на башню.

— Боже! Боже! Боже! Спаси нас!

— Отпусти нам грехи наши!

— От когтей дьявольских, от пекла спаси нас!

— Боже! Боже!

Человек стоял на башне, и солнце горело за его спиной. Слепило глаза людям, тянущим к нему руки.

На губах у Каспара появилась саркастическая ухмылка. Юноша кивком указал на башню.

— Этот? Оттуда? Ну уж нет. Скорее, я сам оттуда. А это кажаново[97] отродье если и спрашивало про маэстро, то, скорей всего, чтоб попробовать... а вдруг сокрытые от людей механизмы сгодятся для плутовства. Обокрасть, а тогда, возможно, и самого святой службе выдать.