Цирк мертвецов - Джон Кей

— Может, она сбежала?

Лонг быстро посмотрел на Эдди, во взгляде его сквозила неуверенность.

— Конечно, нет. Да и как?

— Через окно.

— Она не сделает этого.

Не слушая того, что дальше говорил Лонг, Эдди вышиб панель рядом с дверью в ванную. Просунув в дырку руку, он быстро открыл дверь.

— Пусто. Что я тебе говорил? — заорал Эдди. — И что теперь, осёл?

— Только это.

— Что?

Лонг поднял пистолет. Он улыбался, но в глазах было пусто.

— До свидания.

Элис Макмиллан услышала звук выстрела за секунду до того, как её автомобиль выехал с парковки и пристроился в хвост в правом ряду, чуть не столкнувшись с автобусом, идущим на запад по Голливудскому бульвару. Хотя её сердце стучало, она с улыбкой поймала себя на мысли, что ей всё равно, чья жизнь только что оборвалась в комнате номер десять: было не важно, кто это был, Лонг или Корнелл, потому что тот, кто выжил, будет искать её, как и полиция.

Как сказал Чарли ей в ночь перед арестом: «Даже если ты ни в чём не виновата, они будут искать тебя, словно стая псов-полукровок, пока твоя шкура не загорится, словно бумага. Мы живём на оккупированной территории, сестра, в безликом мире, в котором нет надежды, и нас либо посадят, либо просто расстреляют. А если ты будешь одна, может, ты и справишься, так что просто иди и будь настороже и не смотри на трупы, развешанные на деревьях».

Элис ехала по Западному Голливуду, и на лице её застыло что-то среднее между отвращением и покорностью. Элис снова попыталась понять, как же она попала под влияние Чарли, как он стал частью её самой, как будто до этого она существовала только наполовину, и как слишком поздно она поняла, что это сумасшествие. Не имеет значения, что то, что он делал, было неправильно, и он проповедовал смерть, а не жизнь и сам это лучше всех знал. Единственное, что было важным, — то, что он разделил её боль и чувствовал то же самое, что и она, и что ей был нужен кто-то, кто бы заботился о ней.

Глава 18 — Всё, что они хотели

На следующее утро после возвращения из Лас-Вегаса, сё ещё ощущая на лице пыль пустыни, Джин стоял у открытого окна кухни и читал «Лос-Анджелес Таймс», полностью погрузившись в изучение заглавной статьи, посвященной убийству Эдди Корнелла. Не сказать, что это сильно удивило или шокировало его. Напротив, он ощущал какое-то смутное чувство удовлетворения, какое-то восстановление баланса, словно наконец произошло то, что должно было случиться.

Все знали — в отделении и за его пределами, — что Эдди был скверным полицейским, который брал взятки, бездушным человеком, который работал на мафию, нагло и не скрываясь, действуя по обе стороны закона. У него было бесчисленное количество врагов — гангстеры, сутенёры, наркоторговцы, полицейские, бывшие полицейские, бывшие любовницы — и все они хотели, чтобы Эдди исчез с лица земли. Джин и сам мог назвать пару имён подозреваемых и назвал бы, если бы его спросили, — правда, с некоторой опаской.

Дочитав статью, Джин положил газету и несколько секунд смотрел в окно, вслушиваясь в шум трепещущих на ветру листьев, его лицо было бесстрастно. Повинуясь внезапно появившейся мысли, он схватил телефонную трубку и позвонил Мелани Новак в Лас-Вегас, но продиктовал автоответчику только своё имя и номер телефона. Не дождавшись ответного звонка, после полудня он позвонил в «Дезерт-Инн», но ему сказали, что не могут её позвать, потому что она сейчас работает.

— Попросите её позвонить мне. Это очень важно, попросил Джин оператора и ещё раз продиктовал свой номер. — Если она хочет, я сам оплачу разговор.

Через полчаса Джина, спящего на прохладном кожаном диванчике, разбудил телефонный звонок. Он схватил трубку:

— Алло!

— Мисс Новак хотела бы, чтобы вы больше ей не звонили, — говорил хриплый и недовольный мужской голос. — Ясно?

— Кто это?

— Отстаньте от неё, мистер Бёрк. Она так хочет.

— Я хочу услышать это от неё.

— Не будь придурком. — Напряжение в голосе мужчины нарастало. — Леди в тебе не заинтересована. Пока!

Джин повесил трубку на рычаг и стоял сонный и униженный. На нём всё ещё был халат и тапочки, он вышел на улицу и спустился по кирпичным ступенькам к почтовому ящику, большому и желтому, который Элис нашла на блошином рынке в Редондо Бич. Внутри, кроме обычных счетов и предложений завести новые кредитные карточки, лежал толстый конверт в манильской бумаге, на котором в правом верхнем левом углу было чётко напечатано имя и адрес его брата. Внутри, как догадался Джин, были заключительные главы «Последней надежды», сценария, который Рэй писал для «Коламбия Пикчерз».

— Вот и оно. То, что они собираются снимать, — сказал Рэй Джину в пятницу. — Клюнули-таки!

Джин сказал, что он думал, Рэй уже закончил со сценарием.

— Я закончил. Но потом я решил продать его другим и внёс изменения. Работал, как негр. А они заплатили мне за ещё одну правку. — Джин удивился, когда Рэй, скорее всего пьяный, заплетающимся языком сказал, что Луи собирается участвовать в кастинге на роль ведущего в «Прохладных небесах». — Слышишь? Мой сын будет телевизионной звездой, — сказал он, очевидно очень довольный этим. — Чертовски здорово, да?

— Да, — согласился Джин.

— Съёмки начнутся в сентябре, именно тогда, когда и мой сценарий пойдёт в работу. Он снял дом в каньоне Бичвуд, — сказал Рэй. — Но он не хочет встречаться со мной до тех пор, пока я не перестану пить.

— Я его понимаю.

— Ну да. Я тоже.

Джин, старясь казаться незаинтересованным, упомянул имя Мелани Новак и спросил брата, слышал ли он о ней когда-нибудь.

— Нет. А что? Кто она?

— У неё была своя секретарская служба. Она работала дома в Восточном Голливуде. Служба называлась «У Мелани»

– «У Мелани», — задумавшись, повторил Рэй и через секунду сказал: — Да, я вспомнил. Была такая. А что?

— Она жила этажом ниже Бобби Фуллера, в том самом доме на Сикамор-авеню. Она была дома в ту ночь, когда он умер.

Голос Рэя прозвучал глухо и умоляюще:

— Мы снова пришли к этому. Вымысел и действительность из альманаха Джина.

Ещё Джин хотел рассказать, что Мелани была алкоголиком и сейчас сумела справиться с этим, но решил не раскрывать её тайн. Правда, их тропинки с лёгкостью могли пересечься в 1967 году, после того как Рэя во второй раз арестовали за вождение в нетрезвом виде и суд обязал его посетить девяносто встреч «Анонимных алкоголиков» или отправиться в тюрьму.

— Джин?

— Да?

— Я хочу поделиться этим с кем-нибудь. Я пришлю тебе сценарий. Я хочу услышать, что ты по этому поводу думаешь.

— А если я решу, что это — говно? Я могу тебе об этом сказать?

— Ну, конечно.

Джин закрыл ящик, отвернулся от затенённой деревьями улицы и пошёл по направлению к входной двери. Он не прошёл и половины пути, как его плечи напряглись, а вспышка страха — как знак опасности — пронзила его живот и согрела шею. Назовите это интуицией, шестым чувством полицейского, но он был абсолютно уверен, что за ним следят.

Джин медленно повернулся. С другой стороны улицы был припаркован тёмно-голубой «Быоик-Регал», которого раньше он здесь не видел. За рулём сидела женщина, она отвернулась от Джина, открыла дверцу, вышла из машины и, вздрогнув, остановилась у переднего крыла автомобиля, легко облокотившись на капот.

С того места, где он стоял, она не показалась сонному Джину хоть сколько-нибудь знакомой. За тридцать, обычный рост и вес, гладкие и прямые каштановые волосы, которые неплохо было бы помыть, — обычная женщина с опущенными вниз глазами, овал её лица наполовину скрывала тень от толстой ветки, нависшей над улицей.

Джин вернулся к тротуару. Их разделяли не более десяти футов, он смотрел на неё, а она смотрела в землю. Они молчали несколько минут, за которые мысль Джина успела приобрести очертания: это лицо в профиль в окне другой машины, более старой иномарки с вмятиной на переднем левом крыле.

– «Вольво», — громко произнес Джин, и женщина подняла голову. — Зелёный.

— Да.

— Ты была за рулём зелёного «Вольво».

— Я сказала «да». — Женщина отошла от машины и остановилась посреди улицы. Она с любопытством разглядывала Джина. — Ты знаешь меня? Ты знаешь, кто я?

В голове Джина кружились всевозможные идеи, он почувствовал, что руки его вспотели. Он ответил тише:

— Я видел тебя в Сидар-Рапидз. Твоя машина была припаркована рядом с домом Элис.

— Я была помехой. Или стала бы помехой, войдя в дом.

— Ты сказала, что знала её.

— Да, я знала её, — сказала женщина и замолчала, когда между ними проехала машина, побитый старый «Фольксваген», солнечный луч отразился от его разбитого оконного стекла. Он проехал мимо, исчез за поворотом, и женщина снова обернулась к Джину:

— Меня зовут Элис. Элис Макмиллан.