Живущие в подполье - Фернандо Намора

— Whisky, darling?[16]

- Mais ca, ma petite, c'est une affaire de viol[17].

— Aujourd'hui tu es ennuyeuse[18].

Мужчины, даже если им перевалило за пятьдесят, были плечистыми, как юноши, бодрыми от солнца, моря и гимнастики, впрочем, от виски тоже. Женщины держались развязно и вызывающе, занятые болтовней о тряпках и о мужчинах.

Отказавшись от созерцания рыжей дамы в круглых очках, когда заметил, что Мария Кристина уже приготовилась отразить опасность и, пресекая дальнейшие поползновения мужа, презрительно скривила рот, Васко сел на железную перекладину рядом с двумя матросами, которые с помощью крана поднимали лодку, нуждавшуюся в ремонте. Старший из них, видимо, возражал младшему:

— Что ты мелешь? Коренные португальцы пришли с севера. На севере зародилась Португалия.

— В Гимараэнсе, это точно, — согласился другой, сраженный неопровержимым доводом.

— Это историки так говорят. А на самом деле она возникла в Порто. Вот послушай, Манел, — и оторвавшись на мгновение от работы, он провел смуглой рукой по губам, — послушай-ка, что получается: были Порто и Гайя. А потом грамотеи сложили два слова в одно и вышло… Португалия. Теперь разумеешь?

Манел, потрясенный столь впечатляющим арифметическим действием, выпустил трос, поддерживающий лодку в горизонтальном положении, за что ему и попало от товарища.

— Эй, дружище, заснул ты, что ли? Это тебе не в игрушки играть!

К берегу пристала шлюпка, из которой вышли две тощие длинноногие англичанки, их морщинистые, обычно бледные лица были покрыты бронзовым загаром. Англичанки смеялись, неизвестно чему. Их спутник тащил рыболовные снасти. Васко сунул руку в сумку Марии Кристины, где лежали одежда и завтрак ("Запаситесь едой, мы пробудем на катере целый день", — предупредил накануне муж Жасинты с подчеркнутой, почти жестокой веселостью), и достал персик. Он всегда ел фрукты в часы томительного безделья, чтобы не так обильно шла слюна, которая его мучила, как всех курильщиков трубки. Марио все еще по выходил из кабины, и, чтобы шлюпку не перехватили другие, Мария Кристина властным тоном предложила занять места. Лодка покачнулась, когда она прыгнула на скамейку. "Держись крепче", — предупредил Малафайя, видя, что жена колеблется, последовать ли ей примеру Марии Кристины, пока Васко делал вид, будто задумался, чтобы не помогать Жасинте, которая, заметив, что дочь отстает, сердито понукала ее: "Да пошевеливайся же ты, растяпа!" Когда все разместились в шлюпке, Жасинта воскликнула:

— А Марио все нет! И куда он запропастился?

Едва она произнесла это, Марио появился. Перепачканный, взволнованный, ликующий.

— Ты сегодня решил всюду опаздывать?

— Видишь ли, детка, я долго провозился, разыскивая ключ от кабины. А он оказался под решеткой, понятия не имею каким образом.

Мотор заработал, хотя шум его заглушала ветошь, матрос отдал швартовы. Шлюпка отчалила. Марио не сводил глаз со своего жеребца и уже представлял себе, как тот, закусив удила, помчится во весь опор, оставляя позади вспенившиеся волны. А Васко наблюдал за мужем своей любовницы; нескрываемое торжество не могло стереть с лица Марио выражение замкнутости, суровую и недоверчивую морщинку между бровями, следы надвигающейся старости. Однако, если приглядеться получше, в юношески энергичном, худом, мускулистом теле Марио ощущалась скрытая сила, которую он то ли из любви к комфорту, то ли из апатии предпочитал не проявлять. Вернее, проявлял, лишь управляя мощным катером, сообщая ему свой порыв, или элегантной спортивной машиной, покорной его умелым и твердым рукам — тем самым рукам, которые казались слабыми и смирившимися со своей слабостью, когда бездействовали. Васко наблюдал за мужем Жасинты, стараясь уловить в нем скрытое коварство или какую-нибудь смешную черточку, о которой слыхал, и хоть немного освоиться с мыслью, что это действительно муж Жасинты. Муж женщины, которой он обладал в жалкой комнатушке, значившейся в записной книжке Азередо ("Времена настали тяжелые, старик, полиция сует нос во все дырки. В этой стране святош даже приличного гнездышка не сыщешь. Потерпи, пока я найду для вас другое пристанище. Признаюсь тебе по секрету, есть у меня на примете восхитительное местечко. Просто мечта"), отчего еще более омерзительной становилась двусмысленность их отношений, в которых трудно было усмотреть хоть что-то достойное. Он наблюдал за мужем Жасинты, и, несмотря на суровую морщинку между бровями Марио, привлекшую внимание Васко, ему казалось естественным, что он, любовник, и другой, муж, находятся здесь вместе, в компании, мягким сентябрьским днем. Словно между ними существовал молчаливый договор, признающий законным такое положение.

Катер был пять метров в длину, с мотором в пятьдесят лошадиных сил, но для такого количества гостей он оказался тесноватым. Пока Марио поднимал якорь — "Ну, друзья, как вам правится мое приобретение?", — а потом заводил мотор, компания располагалась, кто где хотел. Васко вызвался быть рулевым, лишь бы чем-нибудь занять себя. Жасинта и Сара улеглись на брезенте в носовой части судна, и Сара опустила правую руку в бурлящую воду. Повинуясь приказу хозяина, катер яростно рванулся с места — "Держись крепче, Сара!", оставляя за собой пенный след, который у мола сливался с полосой прибоя. Бег жеребца постепенно ускорялся, становясь все более стремительным и грозным по мере того, как они удалялись от берега; казалось, нос катера ударяется о камни, с грохотом размалывая их, эхо этой схватки отдавалось в ушах; Марио, мышцы которого напрягались при каждом повороте руля, гордился своим бесстрашием.

— Пощадите! — взмолилась Сара, и ветер превратил ее крик о помощи в невнятный жалобный стон, тут же унесенный назад.

Но вот Марио повернул ключ зажигания, и жеребец, мигом укрощенный, затих, успокоился. Бешеная гонка прекратилась, поединок с морем окончился, волны улеглись, смиряя свой гнев, разбиваясь о выпуклые бока катера. Марио оглядел всю компанию, задержав взгляд на жене, его темные глаза вспыхнули от удовольствия.

— Ну как? Что я вам говорил? Вы справились с рулем, Васко?

— Более или менее.

— Да, этот зверь все равно что бык, ему нужны стальные вожжи.

— Все это очень хорошо, но теперь мы заслужили отдых, — простонала Сара, от испуга у нее все еще теснило в груди и было больно дышать, так исхлестали ее порывы ветра.

— И купанье, — подхватила Мария Кристина.

Когда якорь был брошен в прозрачную зеленоватую воду, она первая красиво и уверенно нырнула с борта катера и вновь показалась на поверхности уже далеко впереди. Мария Кристина занималась своими любимыми видами спорта с удовольствием и почти мужской хваткой. И любила, когда ее ловкость отмечали другие. О бассейнах для плавания она и слышать не желала. Иное дело море — его необъятный простор не нужно ни с кем делить, он принадлежит ей одной. Васко не осмелился последовать за ней, катер был далеко от берега, а он начинал задыхаться, проплыв несколько метров, и не хотел, чтобы с борта видели, как он догоняет катер, судорожно работая руками. Васко полез в сумку за другим персиком и, увидев, что Мария Кристина положила туда утреннюю газету, решил перечитать ее. Впрочем, перечитать — не совсем подходящее слово. За завтраком он равнодушно пробегал глазами заголовки и иногда днем, если выдавалось свободное время, просматривал все заметки подряд, хотя и не очень вникал в их содержание и лишь изредка заглядывал в отдел объявлений. Газетой он как бы отгораживался от мира, и в то же время она не давала ему думать, будто он замкнулся в своей цитадели. Пустой цитадели, обнесенной крепостной стеноп, преодолеть которую не могла даже лживая газета. Читать книгу? Книга вызывала на откровенность, принуждала давать и брать. Можно сказать — раскрывать себя. Ее страницы никогда не кончались! Он брался за книгу, затем откладывал — напрасный и тщетный труд.

Жасинта все еще не решалась купаться. Она лежала на животе, положив подбородок на скрещенные руки. Вдруг она обернулась к нему:

— Вам не трудно будет намазать мне спину маслом для загара?

Васко отрицательно покачал головой, показав глазами на дочь Жасинты, словно намекал, что Мария Кристина может появиться с минуты на минуту и лучше попросить девочку, однако Жасинта не отступала:

— Не будьте таким лентяем. Флакон с маслом стоит рядом с вами.

Упорное нежелание выполнить ее просьбу ни к чему бы не привело, оно показалось бы смешным упрямством, поэтому Васко с явной неохотой перешел на нос катера и налил масла в ладонь. Он нарочно подчеркивал неловкость своих движений, которые и в любой другой обстановке были бы резкими и неуклюжими прикосновение к теплому трепетному телу Жасинты приводило его в замешательство, напоминая о том, что произошло между ними несколько дней назад.