Дюна: орден сестер - Брайан Герберт

Родерик знал: император прекрасно помнит, что поставил он сам и что – брат.

– Наши летние виллы на Кайтане, конечно. Победитель получит обе.

– О да. Мне всегда больше нравилась твоя вилла.

Робот с медным корпусом нанес удар копьем из-под руки, сбив вторую машину наземь; поверженный робот лежал на земле, дергаясь и искря. Первый мек приготовился прикончить его.

– Похоже, мой робот побеждает, – сказал Родерик, – но ты всегда можешь пользоваться моей виллой, если захочешь.

Лоб старшего брата собрался складками, как смятый лист бумаги.

– Как это? Медный робот мой. Ты веришь, что эта поверженная туша может ответить?

– Ты выбрал хромового, милый брат. Вспомни, ты выбирал первым.

Голубые глаза Сальвадора блеснули. Он любил изображать рассеянность, когда ему это было выгодно, но Родерик знал, что память у брата почти идеальная. Император Коррино был гораздо умнее, чем подозревало большинство. Он прекрасно знал, что выбрал хромового робота.

– Ладно, однако тебе должно быть стыдно: ты всегда побеждаешь.

– На этот раз чистая удача. Нельзя знать, какой робот выиграет.

Император провел пальцем по губам.

– Ну, наверное, мы можем мошенничать.

– Друг с другом? Я бы так с тобой не поступил.

– Неужели надо постоянно напоминать, что ты лучше меня?

Родерик не согласился, чего от него и ждали, но оба знали, что это правда.

Хромовый робот бросил притворяться побежденным; он вскочил и под радостные крики зрителей снова начал схватку. Еще один «замаскированный» вельможа вошел в ложу и стал шептать свою просьбу на ухо императору. Тонкая маска-домино плохо скрывала черты престарелого Тиббара Уорика, известного торговца недвижимостью, нуждавшегося в помощи императора. Во время таких состязаний приглашенным вельможам дозволялось высказывать просьбы, и Родерик в соответствии с пожеланиями брата отвечал на них.

Когда робот с медным корпусом наконец одолел противника, разбив его на дергающиеся обломки, вперед вышла дворцовая стража и уничтожила победителя.

Тиббар Уорик жаловался на просроченные и вовсе не внесенные платежи школы медиков Сукк, большой комплекс которой сооружали на Парментьере. Родерик считал, что элитные врачи претендуют на грандиозность и величие. Однако Сальвадор, испробовавший много дорогих (и сомнительных, по мнению Родерика) способов лечения, прописанных прежним главой школы, закрывал глаза на крайности. Финансовые потери очень расстраивали Уорика, и император отпустил его, пообещав помочь.

Когда вельможа ушел, а с арены утащили останки роботов, Сальвадор повернулся к Родерику.

– Уорик говорит, что назревает скандал, связанный с врачом Сукк, обманувшим пациента. Ты слышал, что недавно умер Ларс Ибсон с Каладана? – Родерик помнил этого богатого выходца из простонародья, который создал рыболовную империю и жил не хуже императора. – Если верить Уорику, Ибсон понадеялся на врача Сукк и наградил его по-королевски за избавление от рака костей – а лечение оказалось пустышкой. Абсолютным плацебо. Ибсон дольше не прожил, а умер несомненно более бедным.

Родерик умолчал о том, что многие из прописанных Эло Бандо средств попадали в ту же категорию: после в высшей степени подозрительного «самоубийства» Бандо на Парментьере расследование было прекращено, но Родерик предполагал наличие крупных проблем в школе.

– Как ты считаешь, медицинская школа согласится на тщательную проверку ее деятельности? Мы слышали, что многие вкладывают в эту школу средства, знаем и то, что врачи школы дорого просят за свою работу, но все это как-то не стыкуется.

Большая часть платы за чрезвычайное расширение школы состояла из непомерных сумм, выплаченных за свое лечение императором.

– Скандал может отразиться на их прекрасной работе, – сказал Сальвадор. – Батлерианцы возражают против продвинутых медицинских технологий, а я не хотел бы лить воду на их мельницу. – Он потер виски. – К тому же мне нужен другой личный врач, а школа еще не прислала подходящего человека. Мне не хватает бедного доктора Бандо. Без него школа уже не та.

Несмотря на продажность некоторых врачей, Родерик знал, что специалисты школы Сукк по-прежнему лучше, чем выпускники всех остальных академий империи. Но в отличие от Сальвадора он считал, что уход Бандо не ослабил, а укрепил школу.

– Позвольте мне заняться этим, сир. Если они не платят налоги или отказываются возвращать долги, им придется отвечать.

– Школа становится источником проблем. Она слишком важна. – Сальвадор был встревожен. – Я не хочу, чтобы она закрылась. По крайней мере… пока у меня не будет своего врача.

– Во всяком случае за ними нужно наблюдать внимательнее.

Император кивнул и повернулся к арене: на нее с грохотом выходил очередной мек.

– Ты, как всегда, прав, младший брат. Внимательнее проверим их финансовые операции и посмотрим, что обнаружится.

Где коренится наша личность, наше достоинство – в наших семьях или в нас самих?

Наставница и защитница принцессы Анны Валя пыталась понять, как расшевелить молодую женщину и сделать более сильной личностью… но у той не было никаких стремлений. Выросшая под постоянной охраной в императорском дворце, Анна была склонна к импульсивным, порой чрезвычайно неразумным, детским решениям. Обучение в школе постепенно должно было помочь ей с этим справиться, Анна вернется на Салусу Секундус изменившейся… и близкой подругой Вали.

Может быть, Анна попросит Валю сопровождать ее в Зимию и даст влиятельную должность при дворе. А Валя оттуда откроет брату двери в политику. Его успех в Лиге ландсраада немало способствовал бы восстановлению благосостояния Харконненов.

Но она хотела не только этого – во всяком случае, в долговременной перспективе. Убийство Вориана Атрейдеса Валя считала более важным, чем пребывание Гриффина в Зимии, поэтому и потребовала, чтобы брат отправился на поиски предателя, низвергнувшего семью Харконнен. Если Гриффин прижжет загноившуюся рану, которая портила жизнь уже не одному поколению Харконненов, их семья наконец избавится от бесчестья, которое терпела восемьдесят лет, от позора, который сковывал их, как ледяной покров Ланкивейла. Для нее месть была важнее богатства, намного важнее.

На своей холодной и голой планете Валя не встречала достойных женихов среди рыбаков или охотников за китовым мехом. Ее прадед Абулурд не оставил потомкам наследства, а отец не был честолюбив и легко смирился с новым убогим положением семьи. Ее мать Соня, простая женщина, никогда не покидала планету, и ее не интересовало, что происходит в империи. Благородной крови в ней не было, и она довольствовалась малым, не ропща против того, что сделали враги с Домом Харконненов.

Валя не могла жить как мать. Покинув Ланкивейл, освободившись от этого жернова, она намеревалась многое сделать для своего рода. Молодой женщине в ее положении школа на Россаке, казалось, предлагала неограниченные возможности – и подтверждением тому стал шанс установить тесные связи с Коррино.

И все же Валю угнетала необходимость подружиться с Анной Коррино. Девушка была милая, правда совершенно не представляла, как живут другие, и иногда Валя начинала терять терпение.

Сейчас она торопливо шла по коридорам, выкликая Анну, но безрезультатно. Эта девушка так непредсказуема! Несколько минут назад, когда в большой столовой пещере закончился завтрак и сестры устремились к выходу, Анна в зеленом платье послушницы ускользнула, смешавшись с толпой женщин. Она считает это игрой? Пробормотав это себе под нос, Валя ощутила тревогу. Если что-нибудь случится с принцессой Коррино, это плохо отразится и на ордене, и на личных планах Вали.

Проходя мимо ниши, Валя увидела, что Анна выглядывает из-за статуи героя джихада и посмеивается в кулак, как ребенок. Обе были одних лет, но рядом с ней Валя казалась зрелой взрослой женщиной.

– Никогда так больше не делай.

Валя взяла ее за руку и дернула сильнее, чем собиралась.

– Я могу о себе позаботиться! – возмутилась Анна.

Валя сдержалась, напоминая себе о статусе этой молодой женщины.

– На Россаке бывает опасно, а у ордена свои правила. Я просто стараюсь тебя защитить.

Сопровождая Анну на урок имперской экономики, Валя не отходила от нее ни на шаг.

В классе она отпустила Анну, принцесса нахмурилась.

– Ты не сядешь рядом со мной?

В комнате было естественное освещение; свет вместе с теплым ветерком и ароматом джунглей проникал сквозь трещины в стенах.

– Это урок для послушниц, а у меня другие дела, – ответила Валя. – После занятий я приду за тобой.

– Ты теперь моя подруга? – спросила Анна. – У меня давно не было подруг.

Услышав это, Валя смягчилась.

– Да, отныне я твоя ближайшая подруга. Поверь мне: когда привыкнешь здесь, не захочешь домой.