Дюна: орден сестер - Брайан Герберт

– Нашей семье теперь можно не беспокоиться. Я об этом позаботился. – Он помолчал, прихлебывая крепкий травяной чай с легким привкусом меланжа. Жена держала чашку и просто смотрела на пар, поднимающийся от жидкости. Глаза блестели от непрошеных слез. Она уже заподозрила что-то? Он хрипло продолжил: – Но пришлось пойти на уступки. Я согласился… снова исчезнуть.

– Я боялась этого, – с тяжким вздохом сказала Мариелла. – Я хорошо тебя знаю, муж, и сегодня, казалось, увидела надвигающуюся тьму; ты должен был сказать мне что-то плохое.

Вори с трудом сглотнул. Ему нравилась жизнь на Кеплере, он хотел бы остаться здесь навсегда, но это стало невозможно.

– Я ископаемое, осколок былых времен. Джихад окончен, империи нужно двигаться вперед, а я напоминаю о прошлом. Императора тревожит, что рядом с ним в Лиге ландсраада появится такой вновь популярный человек. Сколько бы я ни уверял, что не стремлюсь к власти, у него всегда будут сомнения. И всегда найдутся люди, которые захотят воспользоваться моим именем. – Он покачал головой и тихо сказал: – Прежде чем гарантировать безопасность Кеплера, император Сальвадор выдвинул обязательное условие: я должен уйти. Вориан Атрейдес должен снова исчезнуть – навсегда.

Мариелла слабо улыбнулась мужу, но в ее глазах стояли слезы; захваченная переживаниями, она как будто не знала, что сказать.

Он распрямился.

– Я хочу, чтобы ты улетела со мной, Мариелла. Мы можем переселиться на другую планету. Если захочешь, давай рассмотрим все возможные варианты. Можно взять с собой и детей. Всех, кто захочет уйти с нами. – Продолжая говорить, он почувствовал пробуждение надежды. – Для всех нас это будет замечательное приключение…

– О, Вори! Как бы я тебя ни любила, я не могу оставить Кеплер. Это мой дом. И нельзя срывать с места наших детей, внуков, их семьи, друзей, их жен и мужей!

У Вори пересохло в горле.

– Я не хочу улетать без тебя. Мы можем улететь вместе, только вдвоем.

– Не глупи. Я старуха, я слишком стара, чтобы начинать новую жизнь. Мы оба знали, что рано или поздно тебе придется жить уже без меня. – Она застенчиво вытерла щеки, провела рукой по седым волосам. – Тебе и так пора уходить; незачем видеть, как я дряхлею. Мне неловко ложиться в постель с таким молодым мужем.

– Ты не стала менее прекрасной, – сказал Вори, едва ворочая языком. – Честно. Это я должен быть тебе благодарен.

В нем боролись эмоции и чувство долга. Но ведь можно изменить внешность и имя, остаться на Кеплере тайком, в каком-нибудь далеком поселке. Какая разница? Знали бы об этом только немногие, а он заставил бы их поклясться соблюдать тайну, и император Сальвадор никогда об этом не узнал бы.

Вори безнадежно вздохнул. Такие вещи всегда выходят наружу; нарушив свое слово, он тем самым подвергнет опасности семью и соседей.

Мариелла задумчиво сказала:

– Ты уже подарил мне счастье и такой долгий брак, о каком женщины и не мечтают, но я знаю, ты не рожден для оседлой жизни. Когда мы поженились, ты признался, что не стареешь. Мы оба знали это и оба решили, что настанет время, когда тебе нужно будет идти дальше.

– Но не при твоей жизни.

– Может, так даже лучше, – ответила она.

Вори подошел к ней, наклонился и поцеловал сначала в обе щеки, потом в губы; этот поцелуй напомнил ему их первый поцелуй, случившийся так давно.

– Ты напомнила мне о моем возрасте, Мариелла. Не выразить словами, как тяжко на меня давят минувшие годы.

– Ты знаешь, куда отправишься? Или это тайна?

– Я только обещал императору, что покину Кеплер и больше никогда не вернусь – но не давал слова не говорить тебе, где я буду. Я… думал о месте, где хотел бы побывать, – сказал Вори. – Об Арракисе. Мне нужно оторваться от всех, а я слышал, что там, в пустыне, обитают удивительные племена долгожителей, может, причина в меланже. Сомневаюсь, что они живут так же долго, как я, но вдруг узнаю от них что-нибудь полезное.

– Я каждый день буду думать о тебе, – сказала Мариелла. – Детям скажу, что ты куда-то уехал и что ты в безопасности. И знаешь, где мы. Мы тебя не забудем.

– А я никогда не забуду вас, – сказал он. – Моя любовь к тебе в каждом моем вдохе. Устроюсь – пришлю сообщение. Найду способ связываться с тобой.

Я подлинный император Известной Вселенной, а Сальвадор Коррино – всего-навсего моя марионетка.

Родерику Коррино всегда внушали тревогу представления с поединками боевых роботов, которые устраивал его брат. Элегантно одетые вельможи и их дамы наслаждались зрелищем, отгороженные защитными барьерами, приветствовали своих фаворитов и освистывали их противников. Вечеру на небольшой частной арене в просторном дворце предшествовал роскошный пир. Лица многих гостей скрывали вуали или маски-домино, чтобы утаить истинный облик и обеспечить защиту: на Салусе Секундус по-прежнему очень сильно было влияние батлерианцев.

Согласно строгим законам, принятым в конце джихада, эти дезактивированные роботы не имели искусственного разума и были запрограммированы на разнообразные военные маневры с вариациями – недостатками, вызывающими внезапную слабость, или напротив, случайными усилениями. Делая ставки, зрители не знали, какой робот будет представлять их интересы, и исход схватки никогда не бывал известен заранее.

Глядя на дуэль этих демонов на арене и зная, что они в конечном счете уничтожат друг друга, Родерик вынужден был признать – это делало развлечение более интересным и захватывающим. Турнир был почти на грани запрещенных технологий и приятно возбуждал старательно отобранных вельмож. Конечно, подобные события держали в тайне от наблюдателей-батлерианцев.

Когда брат впервые предложил это, Родерик поежился. Если Манфорд Торондо когда-нибудь узнает, чем занимаются император и его ближний круг за высокими стенами дворца… Но Сальвадор отмел его опасения.

– Вельможам нужно на что-то отвлекаться. Это безобидное развлечение заканчивается уничтожением роботов, так что тут страшного?

Родерик мог привести много примеров, поэтому без ведома брата удвоил оцепление, типичное для каждого такого представления, и постарался, чтобы приглашения получали только самые доверенные вельможи и каждый давал бы клятву хранить все в тайне; влиятельная семья Коррино могла заставить молчать.

Родерик наблюдал, как два робота – один с корпусом из медного сплава, другой сверкающий хромом – кружат друг против друга, прощупывая противника встроенным (хотя и не самым мощным) оружием; они дрались, швыряя бронированные тела друг друга на землю. Арену окружала небольшая армия дворцовых стражников с тяжелым оружием, готовых уничтожить робота, вышедшего из-под контроля.

Сидя в закрытой защищенной ложе рядом с Родериком, император беседовал с Альфонсо Ниттой, угодливым вельможей, который пытался с помощью императора избавиться от своего делового конкурента. Нитта производил дорогую женскую одежду, но выскочка из простонародья стал теснить его, открыв большую конкурентоспособную компанию на Нагале за взятку руководителю планеты.

– Это грязный бизнес, – говорил Нитта. – Правители Нагала выступают против Дома Нитты, потому что мой дед во время джихада сообщил об их незаконных военных операциях.

Сальвадор не отрывал взгляда от сражающихся роботов.

– Посмотрю, что можно будет сделать…

Он не слишком заинтересовался, да и Нитта совершенно неправильно излагал свою просьбу.

Родерик помог дельцу, подтолкнув его: тот, по-видимому, не понимал, как делаются дела на таком уровне.

– На расследование вашего заявления нужны время и ресурсы, лорд Нитта. У императора большие трудности с бюджетом.

Нитта наконец сообразил.

– Ах, возможно мне стоит показать качество моего продукта. Я пришлю большую партию образцов лучших нарядов императрице Табрине – платья прекрасные, очень дорогие, они еще лучше подчеркнут ее красоту, сир. Возможно что-нибудь откровенно интимное?

Родерик вздохнул. Учитывая отношения брата с женой, более неудачного предложения сделать было невозможно.

Сальвадор холодно ответил:

– Я же сказал – посмотрю, что можно сделать.

Вельможа поклонился и принялся следить за событиями на арене.

Немного погодя император наклонился к Родерику, улыбаясь: один из роботов оторвал другому цилиндрическую руку.

– Как это правильно. Вначале мы подвергли роботов лоботомии, а теперь заставляем их уничтожать друг друга. Готов целый день любоваться.

Родерик кивнул.

– Лучше, чтобы люди приказывали машинам, что делать.

На сиденьях один тучный новоприглашенный вскрикнул в страхе перед яростными металлическими чудовищами, потом рассмеялся, поняв, что опасности нет.

– Не помню, – сказал Сальвадор, – что сегодня на кону?

Родерик знал: император прекрасно помнит, что поставил он сам и что – брат.