Водоворот чужих желаний - Елена Михалкова

– Макар Илюшин, – представил его Сергей. – Мой друг и напарник. Катя, расскажи, пожалуйста, все сначала. Для нас это очень важно.

Катя послушно повторила историю о русалке, своем побеге из дома и обо всем остальном. Поначалу она боялась, что не сможет и слова выдавить при Капитошине, но, как ни удивительно, видя отношение к нему Бабкина, а за ним и Маши, она совершенно успокоилась. Рассказ дался ей неожиданно легко, как будто она и в самом деле хотела во всем признаться Андрею, но раньше не могла этого сделать. Он сосредоточенно слушал, не язвил, не смеялся над ней и только странно вздернул верхнюю губу, когда она вспоминала, как металась ночью по парку.

Улучив момент и вытащив супруга из кухни, Маша шепотом спросила:

– Ты этому красавцу доверяешь? С Катькой-то все понятно, она попала в его коварные сети.

– Нормальный мужик, чего ему не доверять? Кто в чьи сети попал – это еще большой вопрос.

Маша хмыкнула, но про себя согласилась с мужем. Как ни странно, бесцеремонный гость ей тоже понравился. Не потому, что он был хорош собой – красавцев Маша опасалась и старалась с ними не связываться, – а потому, что держался он просто, безо всяких выкрутасов, и явно хотел помочь Катерине.

Когда Маша вернулась в комнату, на столе лежала русалка. Илюшин вглядывался в нее с таким выражением лица, словно хотел заговорить с ней.

Фигурка была вырезана мастерски. Она была совсем небольшой, с ладонь величиной; ее прекрасное лицо, повернутое к свету, казалось живым. Пухлые губы чуть улыбались, волосы вились и будто бы падали на поверхность стола. Хвост с аккуратно вырезанными чешуйками, казалось, вот-вот поднимет волну.

– Да, – помолчав, признал Макар. – Редкая работа. Никогда не видел ничего подобного. Теперь меня не удивляет, что люди с такой охотой верили в ее необычные качества. Кто сделал русалку, Вотчин не рассказывал?

– Нет. Он только упоминал название села, в котором купил ее. Или деревни, я сейчас уже не помню. Олег Борисович был совершенно уверен, что она волшебная. Он называл ее желанницей.

– Значит, у него были основания так считать. – Макар взял русалку, положил на ладонь. – Катя, Олег Борисович не показался вам человеком со странностями?

– Я понимаю, к чему вы клоните. Нет, не показался. Даже наоборот – он произвел на меня впечатление расчетливого человека, который хорошо относится к людям, но всегда ищет свою выгоду. Потому я и поверила ему, когда Олег Борисович рассказал про русалку.

– Должен вам сказать, что, говоря простым и понятным языком, это улика. – Бабкин забрал русалку у Илюшина, повертел в руках. – И она должна быть отдана следователю. Катерина, ты говорила мужу про соседа? О коллекции, о том, что он один живет?

– Нет. Артур знал только, что я гуляю с Антуанеттой и мне за это платят.

– Любопытно, любопытно, – протянул Илюшин. – Но тогда совершенно непонятно, откуда… Стоп. Катя, повторите, пожалуйста, еще раз, что коллекционер говорил о ее волшебных качествах?

Катя послушно рассказала все, что говорил Вотчин, и добавила, что фигурка была теплой, когда она первый раз взяла ее в руки.

– Это необычная вещь, – закончила она в полном молчании. – Можете смеяться, сколько хотите, но не зря только ее унесли из квартиры Олега Борисовича. Меня никогда не взяли бы на работу в „Эврику“, если бы я не загадала тогда желание. И… это невозможно описать, но она и в самом деле была как живая на ощупь, когда я дотронулась до нее. Я ничего не придумываю!

– Мы и не считаем, что это твоя выдумка, – сказала Маша, косясь на русалку и не решаясь взять ее в руки. – А потом, когда ты брала ее, она тоже казалась теплой?

Катя отрицательно покачала головой:

– Нет. Потом – нет. Но тогда… она как будто знакомилась со мной. Это глупо звучит, я понимаю – живая деревянная русалка.

Капитошин хмыкнул, но ничего не сказал. Бабкин переглянулся с Макаром, что-то прикинул и спросил:

– Катя, куда выходят окна в квартире Вотчина?

– На ваш дом. Только он живет выше, на восьмом этаже. То есть жил.

– А теперь вспомни, во сколько ты была в его квартире, когда он показывал тебе свои сокровища?

– Около половины девятого утра. Я привела Антуанетту, потом выпила кофе, и Олег Борисович рассказывал мне о картинах. А затем я увидела ее. – Катя кивнула на русалку, улыбающуюся на столе.

– При всем моем скептицизме, – начал Капитошин, – проверить историю очень просто. Достаточно одному из нас загадать желание. Например, мне. И ждать результата.

Он ухмыльнулся, но Маше показалось, что Андрей не совсем уверен в своем предложении.

– При всей моей доверчивости, – проворчал Бабкин, – проверить историю еще проще, чем вам кажется. Достаточно сделать вот так.

Он вышел из кухни и вернулся, держа в руках Костину настольную лампу.

– Уверен, что полки в его квартире были расположены здесь. – Он ткнул в стену, где были раковина и плита.

– Да. Откуда вы знаете?

– Потому что других вариантов нет.

Бабкин без всякого почтения сгреб своей лапой русалку и положил ее на стол возле раковины. Подключил лампу и установил ее на подоконник так, чтобы свет падал на фигурку.

– Засекайте время. Я даю минут пятнадцать. От силы полчаса.

Через тридцать минут Катя осторожно взяла русалку и перевела на Сергея взгляд, в котором смешались удивление и разочарование.

– Теплая…

– Естественно, теплая, – пожал плечами Сергей, наблюдая, как Андрей и Маша тянут руки к фигурке. – Я не удивлюсь, если полки в комнате коллекционера были черного цвета или темные. Они притягивают свет.

– Как ты догадался? – восхищенно спросила Маша, поглаживая теплое и впрямь словно живое дерево.

– Потому что я, знаешь ли, с трудом верю в оживающие деревянные скульптуры, которые между делом исполняют желания, – самым язвительным тоном, на который только был способен, заметил Сергей.

Катя густо покраснела.

– Я и в самом деле… Нет, но как же так? Ведь меня действительно взяли на работу!

– Потому и взяли, что вы верили в русалку, – непонятно сказал Илюшин.

Бабкин согласно кивнул.

– Не понимаю… Почему? – спросила Катя.

– Как вы думаете, кто выиграет сражение: воины, которые уверены, что на их стороне духи предков, или те, кто рассчитывает только на себя?

– Первые, – подумав, сказала Катя. – При чем здесь это?

– Ваша русалка – те же духи предков. У вас была уверенность, что все получится, что бы вы ни делали. Естественно, эта уверенность передалась другим людям.

– Не забудь накинуть процент на самое банальное совпадение, – вставил Сергей. – В конце концов, получить желаемую работу – вовсе не такое уж невероятное событие. Если бы ты загадала найти чемодан с миллионом рублей и нашла, то я бы удивился куда больше.

– Хотя и в этом не было бы ничего необъяснимого, – признала Маша с неохотой.

– Совершенно верно. Но ведь все мы с удовольствием подвели бы под этот чемодан, брошенный грабителями инкассаторской машины, какую-нибудь особенно причудливую теорию? Например, что-нибудь о маленьких гномиках, которые таким современным способом решили нас озолотить. Или о золотой рыбке, которая плавает в банке у Кости и бьет хвостом, когда ее берешь в руки. Как будто хочет нам что-то сказать!

– Хватит издеваться, – жалобно попросила Маша.

Катя только вздохнула.

– Мне так хотелось… так хотелось… – Она запнулась, подыскивая слово.

– Верить. – Бабкин выключил лампу, сел на свой коврик под окном. – Я понимаю. Удивительно, как люди хотят верить в чудо. Дай им только маленькую, крошечную соломинку, и они из нее обязательно вытащат большое толстое чудо. Машка, что ты так смотришь на меня? Как будто ты не огорчилась, когда я погрел вашу деревяшку лампой!

– Огорчилась, – призналась она. – Так все здорово складывалось! Каждый человек загадывал желание, и оно исполнялось…

– Оно исполнялось потому, что загадавший был уверен, что оно исполнится, – проговорил Андрей Капитошин. – Сергей прав. Каждому хочется верить в сказку. Даже мне хотелось.

Катя взглянула на него. Она никогда не думала, что ироничному щеголеватому Таможеннику хочется верить в какую-то там сказку. Она даже была не уверена, что он читал их в детстве. Но сейчас ей показалось, что он читал много самых разных сказок, и в детстве ему больше всего нравились те, где были драконы, дальние путешествия и золотое руно, за которым нужно было плыть далеко-далеко…

– Тебе в детстве больше всего нравились легенды и мифы древней Греции? – неожиданно спросила она.

– Нет, – удивленно ответил тот. – Мне в детстве нравилась „Рони, дочь разбойника“.

– А мне „Вини-Пух и все-все-все“, – сказала Маша.

– А мне в детстве нравилось, когда мне родители разрешали сидеть допоздна, – сказал Бабкин. – Но когда вырос, подумал, что надо было тогда выспаться на всю жизнь вперед. Потому что сейчас спать очень хочется.