Слишком личное - Наталья Костина

– Ада, нужно показаться врачу, – как-то за ужином сказал Аристарх Сергеевич, искоса поглядывая на ее четкий, будто очерченный пером профиль.

– Врачу? – Она была искренне удивлена. – Какому врачу, Сташа?

– Ну, я не знаю… Гинекологу, наверное. Тебе виднее.

Она отложила в сторону накрахмаленную салфетку с затейливо вышитой буквой «Л» и подняла тонко выщипанные брови.

«Как ваша жена похожа на Марлен Дитрих! – вспомнились ему слова придворной парикмахерши, укладывавшей Арине волосы к свадьбе. – Бровки вот только бы еще подщипать…» Он посоветовал ей тогда «подщипать бровки», и она немедленно согласилась – ему было виднее, он был прав во всем, что касалось их совместной жизни, и не только в этом. Она изучила этого человека и знала, что он вообще никогда не ошибался. Однако его вопрос поставил ее в тупик.

– Зачем? – коротко спросила она.

– Что зачем?

Они непонимающе уставились друг на друга.

– Зачем ты хочешь, чтобы я показалась гинекологу? У меня все в порядке.

– Ну, не все. – Он встал, подошел к ней и положил руку ей на плечо. – Ада, разве ты не хочешь… детей? – несколько неуверенно спросил он, внезапно поняв, что ответ может быть не единственно положительный. «А что, если она что-либо делает, чтобы не забеременеть? – вдруг запоздало подумал он. – Боится остаться с маленькими детьми на руках, ведь я давно разменял пятый десяток… Чушь!» – Он отогнал от себя нехорошую мысль. Его жена не станет заниматься такими глупостями!

– А ты хочешь детей? – Она сидела неподвижно, напряженно. И ждала, что скажет этот немолодой уже человек, так по-хозяйски сжимающий сейчас ее плечи.

– Я очень хочу, – выдохнул он наконец. – Очень. Я был бы счастлив, Ада. Может быть… может, у тебя не все в порядке?

– Может быть…

Значит, он хочет иметь детей. Конечно, для этого он на ней и женился, а иначе зачем она была бы ему нужна? Да, он вполне мог бы обходиться, как иные их высокопоставленные знакомые, ласками какой-нибудь распутной горничной или сметливой секретарши. И раз он так хочет детей, то вполне может дойти и до горничной или секретарши…

– Я завтра же пойду к доктору, Сташа, – ласково и покладисто сказала она. И его полная и теплая рука одобрительно прижала ее к себе, вернее, к спинке высокого стула, который был между ними.

– Ты моя умница. Надеюсь, ты ничего не делаешь… – все-таки спросил Аристарх Сергеевич, и жена, мгновенно поняв, о чем он, бурно отреагировала:

– Что ты! Зачем… Я бы тоже… очень хотела. – Она залилась краской, ее подкрашенные ресницы негодующе дрогнули, и он понял, что она не врет. – Мне незачем это делать, Сташа, – твердо произнесла она, и он пожалел о своем бестактном вопросе.

Завтра он загладит свою вину. Она обожает книжные новинки, и он прикажет доставить ей все, что найдется у директора областной базы. Ну и цветы, разумеется. В саду благоухало море цветов, но, чтобы угодить женщине, цветы должны быть упакованы в корзину. И духи, конечно… Вот и славно: книги, цветы и духи. Его жена не требует тряпок, драгоценностей, не закатывает истерик, как та, первая… Ада достойна самого лучшего, и он со своей стороны постарается доставить ей это самое лучшее!

Он нагнулся и поцеловал ее в теплый пробор.

– Конечно, я часто в разъездах, – задумчиво проговорил он. – Посоветуйся, сдай анализы, может быть, тебе нужно съездить в санаторий…

Она посоветовалась и сдала анализы. Все было в норме, весь организм ее работал четко, как золотой швейцарский хронометр, вывезенный Аристархом Сергеевичем из Западной Пруссии.

– Может быть, попробовать в санаторий… – вопросительно протянула врач, гинеколог в третьем поколении, полная красивая еврейка с пробивающимися над верхней губой черными усиками, – опытнейшая из опытных, видевшая своими пухлыми руками все насквозь задолго до появления аппаратов УЗИ. У этой сидящей перед ней жены начальника края было все в порядке. Значит…

До знаменитого дела врачей-вредителей было еще далеко, но жилось неспокойно, ох как неспокойно. А тут еще эта дамочка, непростая дамочка, с такими лучше не ссориться, а дружить и того опаснее. Однако нужно с ней что-то решать… Понятно, что дело не в ней, а в ее высокопоставленном муже. Врач слишком дорожила своим местом, чтобы вызывать в кабинет самого Аристарха Сергеевича Липчанского, заставлять его сдавать унизительные анализы… И без этого все вполне ясно, случай классический. Что ж… У нее есть надежная приятельница, директор санатория в Саках, туда она сейчас и отправит мадам Липчанскую – от греха подальше, впрочем, это уж как сказать…

– Нужно, нужно подлечиться. – Она бодро покивала накрахмаленной до стоячего состояния белоснежной шапочкой, прочно удерживаемой на шестимесячной завивке невидимками[6]. – Нужно, Ариадна Казимировна, – с нажимом сказала она. – Витамины, грязи, физиопроцедуры – вот что вам необходимо. Немножечко простимулировать организм. Вы еще вполне молодая женщина, родите у нас как миленькая. Я позвоню кому нужно, примут вас по-королевски, санаторий очень, очень хороший, хотя и не ведомственный. Профиль, моя дорогая, у них как раз по излечению бесплодия. У них и камень родит, не то что молодая, красивая…

– А что, вы находите у меня бесплодие? – неожиданно спросила ее пациентка, в упор взглянув на врача так, что у той даже вывалилось из пальцев самопищущее перо.

– Что вы, дорогая моя! С вами все в порядке, Ариадна Казимировна. – С вами все… – Врач спохватилась – не наговорить бы лишнего. – Подлечиться надо, простимулировать, так сказать, организм… Туда и из-за границы едут – солнце, грязи особенные…

Да, грязи там были особенные. Чего-чего, а грязи было предостаточно. Она пробыла в санатории около недели, исправно посещая все кабинеты, когда ее вежливо попросили зайти к главврачу.

«Наверное, Сташа звонил», – думала она, неторопливо идя по тенистой аллейке, обсаженной с двух сторон розовыми кустами. Санаторий был пусть и не ведомственный, но из лучших, образцово-показательный, да и лечились в нем не какие-нибудь доярки, а все больше жены начальников и сами начальницы всех мастей: от директорши закрытого ателье до третьего секретаря райкома по культуре, с которой она и делила комнату.

Кабинет главврача помещался за двумя массивными закрытыми дверями, обитыми черной кожей, и был прохладен и тих. За столом, необъятным, как футбольное поле, сидела сама хозяйка образцово-показательного заведения – маленькая, быстрая и легкая, с пристальными черными птичьими глазами. Да и повадки у нее были птичьи – слегка подскакивающая походка и привычка смотреть на собеседника искоса, немного наклоняя голову набок.