Стивен Спилберг. Человек, изменивший кинематограф. Биография - Молли Хаскелл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мартин Амис отстаивал умение Спилберга заставить сердце взрослого человека расчувствоваться. Воображаю, как он рыдал над «Инопланетянином», в то время как мое сердце разрывалось в нескольких сценах «Амистада», что, иллюстрируя замечательный экуменизм Спилберга, является вполне себе проявлением христианской морали. Аболиционисты дарят рабам библию, изучив которую, Ямба рассказывает Синке историю Христа. Переворачивая страницы и указывая на картинки, он объясняет жизнь и смерть Иисуса: святость (изображая свет вокруг головы), любовь к детям, смерть на кресте и даже вознесение. «Вот куда уходит его душа, когда он умирает, – говорит он Синке и, воображая ту же судьбу для себя и своих товарищей, заключает: – Не так уж плохо».
Некоторые критики жаловались, что он придает чернокожим уж слишком инфантильные черты, но, возможно, только Спилберг может понять это истинно детское стремление к благодати. На мой взгляд, есть настоящая дерзость в том, как он чтит, даже отождествляет себя с проявлением веры. Религиозное чувство, похоже, не имеет места в нашем ироническом, скептическом возрасте. Даже слово «икона» потеряло свою оригинальную, мистическую силу. Тем не менее, Спилберг идет туда, куда редко обращают свой взор режиссеры, – в царство веры и тайны.
Тоска по дому (еще одна тема режиссера) фигурирует настолько заметно, что становится сродни религиозным чувствам. Причем в «Амистаде» эта самая родина становится мифической, далекой от прозы жизни: освобожденные африканцы возвращаются в родной Сьерра-Леоне, но (мы узнаем это из послесловия), там бушует гражданская война, их семьи пропали или убиты. Страшная рабовладельческая крепость была снесена и погребла под собой много невинных. А рабство все равно осталось по обе стороны Атлантики.
Но Спилберг дарит нам чувство надежды, говорит, что прошлое может повлиять на будущее. Отдавая дань уважения своим великим предшественникам, Синке и Адамс бросили свою судьбу на алтарь ради будущего, твердо уверенные в том, что оно будет лучше, их жертва не останется незамеченной.
Глава 14
«Спасти рядового Райана» и «Искусственный разум»
Начальные кадры «Амистада» были эпическими, и все же в них не было той мясорубки, с которой начинается картина «Спасти рядового Райана» (все начинается в день Д – высадка союзных войск в Нормандии). Примерно тогда же родилась идея о том, что фильм должен погружать зрителя – спасибо, Спилберг! В «Челюстях» мы порядком намочили ноги и испугались. Теперь же он высадил нас без надувного жилета в самое горнило сектора «Омаха» – одной из зон высадки союзных войск в ходе самой известной битвы Второй мировой войны; в этой сцене режиссер использовал тысячу поддельных трупов и настоящих калек. Он демонстрирует виртуозное владение камерой, в том числе ручной камерой (но ею не ограничивается). Оператор Януш Камински использует спокойную палитру, в основном серую, грязно-коричневую и хаки (униформа), а затем добавляет, по мере развития сражения, рвоту, кишки и красные пятна: кровь брызнула на камеру, налитые кровью глаза солдат, побагровевшее море. Даже звуковая дорожка имитирует глухоту под водой и под градом огня. Действо говорит не о победе, а о путанице и чудовищных потерях.
Спилберг был готов к худшему, полагая, что если «Амистад» оттолкнул зрителей, то тут они толпами начнут сбегать из кинозалов. Фильм выстрелил. Стал суперхитом. При стоимости $65 млн (всего на $24 млн больше, чем «Амистад») картина собрала $479 млн во всем мире и взяла четыре «Оскара», в том числе за лучшего режиссера и лучшую операторскую работу.
Это немного раздражало, как потом часто бывало: сначала логотип DreamWorks, небеса, мальчик мирно удит рыбу, сидя на месяце в облаках, а потом – бум! бам! – туман войны, где взвод перепуганных насмерть мужчин, сжимающих в пальцах нательные крестики, пробирается по воде и грязи к берегу.
Дальше было уже проще: сюжет картины вертится вокруг типичной военной драмы, в которой командир отправляет взвод на опасную территорию, чтобы спасти последнего из четырех братьев (остальные погибли практически в один день). Спилберг мечтал снять подобный фильм с тех пор, как Арнольд рассказывал ему о службе в Индонезии.
Эти яркие воспоминания о единстве людей должны были вытеснить более неприятные воспоминания, ведь по сути «Спасти рядового Райана» – это фильм, который укрепил примирение между отцом и сыном. Арнольд также подал им с Томом Хэнксом идею снять сериал о войне в Восточной Азии, на Тихом океане (войне Арнольда). Мини-сериал «Братья по оружию» с большим успехом прошел по каналу HBO и до сих пор транслируется по ТВ.
«Спасти рядового Райана» – не личный проект: сценарий Роберта Родэта пришел от агента. Но, как всегда, Спилберг интуитивно наполнил его собственными идеями и переживаниями, и уже со сцены, с «Оскаром» в руках, он сказал, что честь создания фильма принадлежит отцу, которому он эту картину и посвящает.
Том Хэнкс (капитан Миллер) и Мэтт Дэймон (рядовой Райан) получили превосходные отзывы за игру. Критики, которые сомневались в Спилберге, увидели в фильме «водораздел эмоциональной зрелости» и наконец по достоинству оценили заслуги режиссера, подчеркнув, что аудиторией он «манипулирует честно»1.
Некоторые чувствовали, что после впечатляющей двадцатичетырехминутной сцены на Омаха-бич остальная часть картины будет сплошным клише. Однако большинство скептиков сидели, затаив дыхание, до сентиментального финала. Джанет Маслин из The New York Times не была разочарова «ужасающей репортерской откровенностью» фильма. «Представьте себе Иеронима Босха со стадикамом, – писала она. – Зрители вместе с солдатами яростно переживают каждый новый вызов судьбы и не успевают перевести дух»2.
Труднее всего режиссеру было четко обозначить рамки: постаревший Райан приходит на кладбище, где ряды белых крестов отмечают места захоронения его товарищей. Образ умудренного старца немного отдает проповедником и явно слишком жирно подчеркивает патриотическую составляющую картины. Режиссер настолько «правильный», что учит нас, словно школьников, как надо правильно гордиться и что надо чувствовать.
В этой картине режиссер угодил всем – и патриотам, и выступающим против войн, по сути, обрисовав войну такой, какая она была. Тем не менее, антигерой и аутсайдер повествования – это его собственная маска. Одна из самых незабываемых сцен касается солдата, который прячется, избегая боя, – «трус», с которым Спилберг, по собственному признанию, сам себя идентифицировал. Действительно, еще более ужасной, чем первая сцена с высадкой
