Сердце прощает - Георгий Косарев

- Берегись, Игнат! - почти над самым его ухом крикнула Аксинья. Игнат успел еще увидеть, как на солнце блеснули отполированные гусеницы и как упали сраженные Аксиньей два солдата. Через мгновенье, под грохот рвущихся снарядов и рокотанье танкового мотора, стенка траншеи дрогнула и рухнула вниз...

Соединение партизан, в составе нескольких бригад после упорных оборонительных боев, перешло линию фронта. Через несколько дней короткого отдыха оно совершило прорыв линии фронта и снова ушло в тыл врага.

Отряд, в котором сражался Зернов, был сильно потрепан. Часть его состава подалась в глубь леса и ушла от преследования противника. В этой-то группе и оказался Игнат Зернов. Вначале его товарищи с чувством тревоги вспоминали, как немецкий танк сдвинул грунт и заживо накрыл землей Игната и его друзей в траншее. Так бы они и остались лежать в сырой земле, если бы не зоркий глаз их собрата, молодого парня Антона. Обосновавшись в одиночном окопе со своим противотанковым ружьем, он видел, как был раздавлен пулемет Игната, как танк перевалил траншею и, войдя в лес, лишился тактического маневра. Здесь-то он и подставил свою бронированную утробу под его дуло. Атака фашистов захлебнулась. Разделавшись с танком, Антон бросился на выручку товарищей. Прошли дни. Стихли бои. И вот тут-то в часы досуга друзья, вспоминая былое, частенько подшучивали над Игнатом:

- Ну как, Игнат, побывал на том свете?

- Побывал, на тс я и солдат, - отшучивался он.

- Ну, и как житуха там? - иронизировали друзья.

- Да ничего, вроде подходящая, жаловаться нет оснований.

- А кабаки есть? - спрашивали, усмехаясь, другие.

- А как же, и кабаки, и закусочные.

- А цены как?

- Да что вы, братцы, смеетесь! Какие могут быть цены? Там же все бесплатно, - на полном серьезе отвечал Игнат.

- Вот это да, не жизнь, значит, там, а малина! - потягивая "козью ножку", зубоскалил губастый партизан. - А как на том свете по части женского пола? Порядок или запрет?

- Вот чего не знаю, того не знаю, - сказал Игнат. - И вообще некогда было наводить об этом справки. К тому же с нами была Аксинья. Ну, сам понимаешь, она вроде нас и придерживала. Да и боялся я: проговорится еще при случае бабе моей, и тогда пиши пропало.

- Не придержи вас, вы ведь и в омут за бабами полезете, посмеивалась Аксинья.

- Ну, и промахнулся же ты, Игнат! Видно, бес тебя попутал взять с собой Аксинью Ивановну, - сокрушенно качал головой губастый. - И надо же подумать, самый главный жизненный вопрос, а ты его и не выяснил. Если бы знал Антон, лучше бы тебя и не откапывал, - под общий дружный смех заключил балагур...

Глава семнадцатая

Майор Бломберг и гауптштурмфюрер Фишер стояли друг против друга. Полный раскрасневшийся майор всей своей внушительной фигурой, казалось, готов был раздавить невысокого сухощавого Фишера, только что получившего чин гауптштурмфюрера. Новоиспеченный гауптман не проявлял робости перед майором, а скорее, наоборот, стремился подчеркнуть свою независимость: ведь он был не просто капитан, он был еще и гауптштурмфюрер СС, то есть принадлежал к элите гиммлеровских охранных отрядов. И все же майор Бломберг (он был просто майор войск СС) почел своим долгом выразить неудовольствие поступком Фишера, подавшим рапорт якобы о недостойном поведении лейтенанта вермахта Франца Штимма.

- По праву старшего, - начальственно хрипел Бломберг, - позволю себе заметить, капитан, что вы поступили не по-товарищески... Мы довольно долго находились в одном гарнизоне и имели возможность убедиться, что Штимм образцовый офицер и безупречный немец...

- Безупречный немец в наше время не может, не имеет права не заботиться о чистоте расы... Штимм ожидает ребенка от русской девки, которую он называет своей женой. Одно это уже недопустимо и возмутительно. Но есть еще другая сторона вопроса...

- Что именно? - буркнул Бломберг.

- У меня есть некоторые основания полагать, что русская девка, околдовавшая лейтенанта Штимма, была связана, а возможно, и сейчас связана... с большевистским офицером-партизаном, то есть с бандитом. Я уведомил в соответствующей форме о такой опасности господина Штимма...

- Ну, и?..

- Но он не только игнорировал мои предупреждения, высказанные, кстати, в товарищеской форме, не только пытался оскорбить меня, старшего по чину, пользуясь тем, что я находился в его квартире, но допустил ряд политических бестактностей. Согласитесь, господин майор, что принадлежность к СС обязывает каждого из нас информировать своего начальника о подобных происшествиях. Вы, кажется, не разделяете мою точку зрения?

Фишер был хотя и раздражен, но формулировал свои мысли довольно четко; по крайней мере так казалось ему самому.

- Послушайте, Фишер, не пытайтесь ловить меня на слове. Я старый член национал-социалистической партии и старый солдат... - Лицо и шея Бломберга покраснели еще больше. - Информировать руководство о подрывной деятельности или опасном образе мыслей подданых рейха - наша уставная обязанность, а не ваша персональная инициатива, проистекающая из особенностей вашей точки зрения... Но одно дело информировать о фактах, другое - сводить личные счеты. Считаю необходимым довести до вашего сведения, капитан, что как начальник гарнизона и старший офицер, я высказал несогласие с вашей оценкой поведения инспектора Штимма... Мне было известно, что Штимм оскорбил вас, потому что вы с неуважением отнеслись к его чувствам. Именно поэтому ваш рапорт я считаю недостойным...

- Хорошо, господин майор, - взяв себя в руки, холодно и сухо произнес Фишер и с оттенком иронии добавил: - Я вас прекрасно понимаю...

- Мне кажется, вы излишне нервозны, капитан... Здесь, во враждебной стране, мы, немцы, должны быть дружнее и во имя фюрера не жалеть наших сил на борьбу с врагом. Но именно с врагом. Только это я и хотел вам сказать, гауптштурмфюрер Фишер, и, если угодно, партайгеноссе Фишер, не так ли?.. Впрочем, поступайте, как найдете нужным.

- Да уж, разумеется, - возбужденно произнес Фишер и, вскинув руку, вышел.

Когда дверь за ним захлопнулась, майор Бломберг обессиленно опустился в кресло.

- Прохвост! Каналья! Он и мне собирается подложить свинью. Но я-то свое дело знаю. Ко мне не подкопаешься. Наши дела сами говорят за себя, бормотал он вслух, затем посмотрел на часы и нажал кнопку.

В кабинет тотчас вошел грузный, рыхловатый штабс-фельдфебель Капп.

- Садитесь за машинку, будете писать отчет, - сказал ему майор.

- Слушаюсь. Однако позволю себе напомнить, что срок представления отчета еще не...

- Садитесь и пишите, - оборвал его майор. Он взял со стола заранее приготовленную папку с секретными документами, открыл ее и, сделав паузу, продиктовал первую фразу: - Командующему частей особого назначения генерал-майору войск ОС Ремеру...