Грань - Джеффри Дивер

Голос выдавал, что она нервничает. В конце концов, я почти вдвое старше ее.

Я сосредоточил внимание на дороге. И само собой, поглядывал, нет ли за мной «хвоста», что люди моей профессии делают автоматически и непрерывно. Даже когда отправляются в магазин за продуктами. Но сейчас я не ожидал преследователей и ничего не обнаружил.

— Продолжайте.

— Это обычная процедура в подобных случаях, — поспешно вставила она. Чтобы я не подумал, будто здесь присутствуют личные мотивы. — И мы не могли не обратить внимания на одну деталь. А именно на операцию, проведенную вами в Ньюпорте, штат Род-Айленд, два года назад.

Ах, стало быть, вот к чему они решили прицепиться.

— Здесь передо мной подробный отчет о расследовании того дела.

Она делала паузы, словно позволяя мне подтвердить или опровергнуть информацию. Но я молчал.

— Тогда вы сами и еще двое сотрудников вашей организации должны были охранять свидетелей от того же преступника, с которым мы имеем дело сейчас, — от Генри Лавинга.

Она снова примолкла. Я даже подумал, что Уэстерфилд устраивает ей тест, подобный тем проверкам, которым я иногда подвергаю Дюбойс, Ахмада и других своих учеников. Легко вести расследование, сидя за письменным столом. Гораздо труднее лично предъявить объекту собранные против него факты. Это как прицелиться в человека и нажать на спусковой крючок.

Очевидно, Тизли слишком тянула с выстрелом, потому что слово снова взял ее босс:

— Наверное, Корт, будет лучше, если это прочитаю вам я. Итак: «Выдвигалось предположение, что агент Корт…»

Отдел внутренних расследований министерства юстиции тоже переврал название моей должности. Все-таки немногие знали, что такое на самом деле наша фирма.

— «…при защите свидетелей Ковальски имел собственные особые интересы, чем подверг опасности жизни двоих доверенных его попечению людей. Хотя шестеро экспертов-профессионалов в области личной охраны, представлявшие три правительственные организации, утверждали, что стандартной процедурой в такой ситуации было бы скрытное содержание свидетелей в специальном помещении федеральной тюрьмы в Провиденсе, штат Род-Айленд, агент Корт не согласился с ними и поместил свидетелей сначала в мотель, а потом в конспиративный дом на окраине Ньюпорта, штат Род-Айленд».

— Мне знакомо содержание этого отчета, — сообщил я ему, одновременно резко затормозив перед неспешно переходившим шоссе оленем.

Но он продолжал читать:

— «В результате Генри Джонатан Лавинг, нанятый с целью похищения свидетелей и получения от них информации, ранил офицера местной полиции и случайного прохожего. Кроме того, ему почти удалось похитить по крайней мере одного из упомянутых выше свидетелей.

В ходе расследования данного инцидента выяснилось, что Генри Лавинг является тем самым преступником, который ранее убил начальника агента Корта, Абрахама Фэллоу, директора…» Здесь название вымарано. «…И близкого друга агента Корта. Следственный комитет пришел к выводу, что агент Корт, руководствуясь мотивами личной мести, предпочел не помещать свидетелей в строго закрытый изолятор, но содержал их в доступных для проникновения местах, хотя был прекрасно осведомлен о том, что Лавинг имеет возможность похитить их оттуда.

Он, таким образом, использовал свидетелей в качестве приманки для поимки или уничтожения Генри Лавинга. Это подтверждается и тем фактом, что оба свидетеля были приговоренными прежде к заключению представителями организованной преступности, что позволяло агенту Корту освободить себя от моральной ответственности за опасность, которой он подвергал их жизни.

Только благодаря счастливой случайности свидетели остались в живых и дали показания в ходе судебного процесса», — закончил Уэстерфилд.

«Счастливой случайности», — повторил я про себя. Это было то, во что абсолютно не верил.

— Ну, что скажете?

Я вполне мог ограничиться словами, что тюрьма в Провиденсе гораздо опаснее наиболее мрачных районов самого города. Мои протеже к тому времени установили, что Лавинг уже сумел найти в ее стенах по меньшей мере двоих людей, готовых выполнить любые его приказы. Что касается тех клиентов, то да, они были не в ладах с законом. Но мы, «пастухи», никогда не позволяем себе выносить моральных суждений о людях, чья охрана нам вверена. Нас вообще волнует в каждом подопечном только одно — бьется ли его сердце. Наша задача состоит в том, чтобы оно продолжало биться.

Но если уж это не всегда понимал даже мой нынешний босс, то рассчитывать на понимание Уэстерфилда и его молодой ассистентки не приходилось вовсе.

— Все ведь повторяется, а, Корт? Мотель в Провиденсе, «Хиллсайд Инн». Явочная квартира тогда, конспиративный дом сейчас. Мы реконструировали события в «Хиллсайде». Когда Лавинг только там появился, у вас была возможность для немедленного бегства, но вы намеренно задержались позади здания и ввязались с ним в перестрелку, хотя Кесслеры находились в вашей машине.

«Люди, которые оправдываются, — слабаки, Корт. „Пастух“ не имеет права быть слабаком. Он может совершать ошибки, но не проявлять слабость».

Так говорил Эйб, кто же еще? До меня дошло, как на самом деле обозлен Уэстерфилд — ведь за все время разговора он не вставил ни одного французского словечка! Эта мысль осенила меня, пока я обгонял еле тащившийся «приус».

— Вы только недавно узнали, что ловушка в Род-Айленде провалилась. Вчера ваш враг снова вылез на свет божий. Вот тогда вы и решили попытаться изловить его еще раз, подставляя Кесслеров. К тому же Арон уже информировал меня, что в деле появился террористический аспект.

— Что-что?

— Речь об Али Памуке, известном также как Кларенс Браун.

— Но его связь с террористами пока не установлена. Его отец — турок, и он жертвовал деньги одной из мечетей здесь, в Виргинии. Подозрительно и использование второго имени. Но это все, что нам пока известно. Расследование продолжается.

— Но ведь вполне вероятно, что именно группа террористов наметила похищение Кесслера, чтобы выяснить, как далеко он продвинулся в своей работе и кто еще вовлечен в нее?

— Как я только что сказал, Джейсон, мы пока ничего не можем утверждать.

— Послушайте, Корт. Мы ценим, что вы уже дважды вытаскивали Кесслеров из опасных ситуаций. Вы очень талантливый агент и… И очень везучий. Но мы не имеем права рисковать, проверяя, не окажется ли в третий раз Генри Лавинг удачливее вас.

Везение…

— Кесслер может оказаться единственным ключом к угрозе террористического акта. И мы не в праве так рисковать его жизнью, как это с легкостью делаете вы. Я заручился поддержкой генерального прокурора. И требую, чтобы Кесслеров и сестру жены немедленно переместили под защиту крепких тюремных стен. Это Хансеновский центр, о котором мы говорили ранее. Я уже поставил их в известность.

Я живо представил себе выражение лица, с которым он посмотрел сейчас на Тизли — мол, слушай и учись, как такие вещи делаются.

— Мне нужно переговорить с моим начальником.

— Но приказ исходит от генерального прокурора.

То есть от начальника всех начальников.

В этот момент я обнаружил, что еду со значительным превышением ограничения скорости, и сбросил газ.

Между тем Уэстерфилд продолжал, перейдя на более примирительный тон:

— Если бы речь шла о каком-нибудь грабителе или даже преступной группировке, я не стал бы поднимать шума. Но как только появилось упоминание о терроризме, тут уже не до шуток. Нам необходимо сделать все, чтобы точно выяснить, откуда исходит угроза. И мы не имеем права на ошибку.

Даже проведя много времени в вашингтонских коридорах власти, я так и не привык к чиновничьему словоблудию.

— Мне нужно, чтобы их доставили в Хансеновский центр как можно скорее. Хотите продолжать охоту на Лавинга — ни в чем себе не отказывайте. Вам угодно добраться до заказчика? Кто бы возражал! Я только не позволю вам использовать свидетеля, как сыр в мышеловке.

Его свидетель! Знаменитый герой-полицейский.

— Так что я заказываю бронированный микроавтобус, — объявил Уэстерфилд.

— Не стоит.

— Мне нужно только позвонить Арону, чтобы уточнить, где они.

— Он этого не знает.

— Что?!

— Я не сообщал ему об этом.

«Только самая необходимая информация…»

— Но это же… Это же… — Уэстерфилд не мог переварить сказанного мною, хотя я и не понимал почему. Сомневаюсь, чтобы в его конторе они легко делились друг с другом всем, что знали.

— Надеюсь, это не перерастет у нас в скандал, Корт? Mon Dieu[14]… Это будет ужасно.

Ага! Вот и французский! Долго же он крепился.

Помедлив, я сказал:

— Договоримся вот как. Я позвоню Арону. Если он подтвердит, что генеральный прокурор велел посадить их в камеру… — Я еще немного помедлил. — Что ж, тогда я сам предоставлю наш бронированный транспорт для доставки семьи в Хансеновский центр. Но должен сразу сказать вам одну вещь. Вообразите бывшего патрульного полицейского в тюрьме. Райан будет этим очень недоволен. Не уверен, что у него прибавится желания сотрудничать с нами после такого переезда.