Проект - Кортни Саммерс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Би спрашивает, выставит ли Лев Фостера на всеобщее обсуждение. Недостаток веры требует наказания, и если Фостер поделился своими глубинными переживаниями на аттестации, то, наверное, в глубине души жаждет вмешательства. Однако сама она вряд ли выдержит подобное зрелище, она признается в этом Льву. Они все посмотрят на Фостера и поймут: ее веры было недостаточно.
Лев раздумывает над ее словами.
– Фостер пришел в Проект идеальным солдатом. Его совершенство – доказательство твоего совершенства. Я не возьму на себя ответственность за его потерю, но ты возьмешь… если не спасешь его.
* * *Так же как Би была якорем для Фостера, он был якорем для нее.
Первые полгода в «Единстве» она чувствовала себя потерянной и робкой мямлей. Она как банный лист липла ко Льву, отчаянно и тщетно пытаясь обрести под ногами почву. Привлечение к Проекту Фостера придало ей стойкость, которую она и вообразить не могла. Она обрела свою нужность в стенах Проекта, став нужной Фостеру.
И теперь она обязана его спасти.
Задачи прекраснее и значительнее у нее еще не было. Би едет на ферму, где находит Фостера вычищающим сарай. Скоро здесь пройдет публичная проповедь. Кейси думает, что в следующем году неплохо бы установить шатер. После открытия центров «Единство» – только что оформили сделку на их строительство в Мореле – число приверженцев Проекта наверняка возрастет.
Увидев Би, Фостер забывает о работе, быстрым шагом пересекает сарай и подхватывает ее на руки. Она смеется, хотя в сознании никак не увязываются его восторженная радость с тем глубоким отчаянием, которое она слышала в его голосе на записи с аттестации. Осознавать, что это бравада, больно.
Фостер опускает ее на пол и спрашивает, что она здесь делает.
– Пришла помочь.
Он улыбается.
– Эта работа грязновата для тебя.
– Я просто хочу провести немного времени вместе.
Фостер краснеет до кончиков ушей, румянец заливает даже шею. Би берет метлу и начинает подметать. Она не умеет чувствовать людей так, как Лев. Ему достаточно взглянуть на человека, чтобы понять, что того беспокоит и кто за это в ответе. Би решает воспользоваться его словами, поскольку других, лучше, не найти. После продолжительного молчания она прерывает свое занятие и смотрит на Фостера. Его рыжие волосы пылают на солнце, льющемся через открытую дверь.
– Ты пришел сюда идеальным солдатом, – мягко произносит Би.
Фостер замирает и удивленно поворачивается к ней.
Она сглатывает.
– Твое совершенство – доказательство моего совершенства.
Би слышит, как сбивается его дыхание. Он подходит к ней и жадно, неистово обхватывает ее лицо ладонями.
А потом прижимается к ее губам своими.
Февраль, 2018
Поездка в Беллвуд сегодня особенно сумрачная, небеса набухли тучами, сулящими то ли дождь, то ли снег. Уж лучше бы дождь, он растопит снег. Хочется первых признаков весны. Хочется, чтобы кости ныли поменьше.
В такси по пути на ферму мне приходит сообщение от Пола:
«На прошлой неделе я должен был получше держать себя в руках. Когда появишься в офисе, жди от меня извинений, которые я тебе задолжал».
Жаль, это не удовлетворяет меня. Меня ничего не удовлетворит, пока я не положу на стол Пола очерк о Проекте и Льве и он не поймет, за что должен просить прощения. Пальцы зависают над кнопками. Подходящий ответ в голову не приходит, и я оставляю сообщение прочитанным, но неотвеченным. К самой ферме таксист меня не подвозит, и оставшийся путь я проделываю пешком, поправляя съезжающую с плеча сумку. У входной двери меня встречает Фостер.
– Лев наверху, но он отдыхает.
– Отдыхает? – выгибаю бровь.
– Вчера вечером было собрание, – объясняет Фостер, – оно затянулось допоздна. Лев уже должен был встать, и если не встал, значит, отдых ему необходим. Думаю, он выйдет минут через сорок.
Интересно, каково это – иметь рядом таких людей? Заботящихся о тебе, берегущих твой сон и здоровье.
Устремив взгляд на лестницу, прислушиваюсь, не слышно ли на втором этаже шагов или голоса Льва. Ничего. Зато в соседней комнате тихо напевает Эмми. Повернувшись в ту сторону, медлю.
– Ты должна поговорить с ней, – замечает Фостер.
Мне трудно представить наш разговор.
– Я не знаю, что сказать.
– Постарайся не затрагивать политику. – В его тоне мешаются сочувствие и веселье. – Ее любимый цвет – зеленый. Атара у нее – лошадка, имей в виду.
Я удивленно поднимаю брови, и Фостер смеется.
– Кто-то однажды сказал, что Атара здоровенная как лошадь. Эмми это услышала и… дети есть дети. Она боится бабахов – не знаю, нужно ли тебе это знать, но «бабахи» – это гроза.
Сглотнув, киваю.
– Оставлю вас ненадолго наедине. – Фостер выходит на улицу.
Я провожаю его взглядом и следую на песню Эмми в гостиную. Малышка сидит на полу, рисуя на маленькой магнитно-маркерной доске. Увидев меня, она отрывается от рисунка и смотрит расширившимися любопытными глазами на… мой шрам.
Всегда на мой шрам.
– Привет, Эмми.
– Ты – Ло.
Сердце трепещет при звуке моего имени из ее уст. Не помню, когда в последний раз мое имя произносил ребенок. Да и бывало ли такое? Эмми выжидающе глядит на меня, словно я побеспокоила ее и лучше бы у меня на то имелась достойная причина.
– Что ты рисуешь? – спрашиваю я.
– Круги, – отвечает она, и слово почему-то кажется больше, чем ее рот.
Приблизившись, сажусь рядом на корточки. «Круги» – это, конечно, сильно сказано, но попытки сами по себе ценны. Эмми сует мне в руку маркер и просит нарисовать ей побольше кругов. Я послушно выполняю ее просьбу.
– Еще нужны волосы, – вдруг заявляет она.
– Кругам?
Эмми кивает и рисует неровные линии в кругах, хотя подозреваю, что целилась нарисовать их сверху. Ее ладошки крохотные, все пять пальчиков сжимают корпус маркера, но линии все равно выходят корявыми. В этом есть что-то такое умилительное… Не знаю почему.
Она смотрит на меня и указывает на щеку.
– Что это? – спрашивает быстро, жадно, заинтересованно.
– Шрам, – отвечаю я, и Эмми хмурится. Потому ли, что поняла меня, или потому, что хотела услышать другой ответ, я не знаю. Я неуклюже ищу новое объяснение: – Это как… У тебя когда-нибудь были ранки?
Малышка победно тычет в здоровую коленку с идеально чистой кожей.
– Мне наклеивали зеленый пластырь.
Ее любимый цвет.
– Ну вот, я тоже поранилась. Просто иногда рана… остается.
Глаза Эмми округляются.
– Она болит?
Фостер стоит на крыльце. Я прислушиваюсь. Наверху по-прежнему тишина. Поворачиваюсь к Эмми.
– Можно сесть с тобой?
Она кивает.
– Нарисуй еще круги, Ло!
Рисую ей круги маркерами разных цветов. Ее взгляд следит за моей рукой, потом она снова пытается нарисовать круг сама. Не получается.
– Ты помнишь, что я сестра Би?
Эмми на минуту задумывается, затем качает головой.
– Ты ведь знаешь Би?
Она кивает. Высунув от усердия язычок, разрисовывает нарисованные мной круги. Я достаю из кармана мобильный и, пролистав фотографии в галерее, нахожу снимок, сохраненный со страницы Фейсбука Артура. Наклоняю экран к Эмми, и она вдруг вырывает телефон из
