АУЕ: криминализация молодежи и моральная паника - Дмирий Вячеславович Громов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
районов города»[319]. Соответственно, можно предположить, что граффити с упоминанием АУЕ наносятся не собственно «ауешниками», а подростками, имеющими к гипотетическому движению очень отдаленное отношение, наслышанными о нем и, возможно, стремящимися приобщиться к его романтике через воспроизводство символики. Повышенный интерес новичков к символике — явление, распространенное в молодежных сообществах. Так, Т. Б. Щепанская отмечала, что новички, входящие в среду «неформалов», значительно больше используют субкультурный сленг и визуальную субкультурную символику: это способствует подтверждению их недостаточно высокого статуса, в то время как неформалы, давно находящиеся в сообществе и чувствующие себя в нем своими, одеваются как «обычная» молодежь и сленг употребляют в меру: «Поле безличности отличается повышенной знаковостью внешности, манер и речи — самая насыщенная сленгом речь как раз у пионеров. Постепенно, с освоением норм поведения и вхождением в сеть личных связей, внешняя атрибутика теряет значение»[320].
* * *Коснувшись графических воплощений темы АУЕ, стоит хотя бы вкратце сказать о «воровских звездах» — символе, который часто присутствует на изображениях, связанных с криминальной тематикой. Это звезда, количество лучей которой кратно четырем (чаще всего она восьмиконечная); каждый луч разделен на две грани, эти грани имеют поочередно черную и белую окраску. Фигура визуально напоминает картографический и геральдический символ «роза ветров».
Д. С. Балдаев приводил несколько татуировок звезд, сделанных в 1950–1980-е годы[321]. Они наносились на плечи, под ключицами и были частным вариантом татуировок-оберегов[322]. Изначально подключичные звезды делали только авторитетные заключенные — воры в законе. «В 40–50-х гг. подключичные звезды были большой редкостью, их, как отличительные признаки, позволялось накалывать только большим лагерным авторитетам в лагерях Восточной Сибири, Приморья и Колымы. Значительно позже эти своеобразные „знаки различия“ стали появляться и у других воров в законе»[323]. В. Ф. Пирожков также указывал татуировки звезд, наносимые на плечах, как обозначения «вора в законе», «символ высокого положения в уголовной иерархии»[324].
Кроме того, на материалах 1970–1980-х годов Пирожков описал существовавшую (и существующую сейчас) в подростковых исправительных учреждениях практику нанесения звезд на колени: «Во многих спецшколах, спецПТУ и ВТК существуют (…) традиции: одна из них — „ни перед кем не становись на колени“. Ее сторонники татуируют на коленях шестиконечные звезды. В каждом таком учреждении разработаны свои способы унижения человека таким путем. Если подростка принудили встать на колени или заставили сделать это обманным путем („посмотри, не твоя ли книга, шапка и т. п. лежит под кроватью“), то он считается скомпрометированным и статус его снижается»[325].
В ХX веке нанесение тюремных татуировок было строго регламентировано, их символическое содержание должно было строго соответствовать реальным заслугам на криминальном поприще, за них нужно было отвечать, с носителя татуировки могли спросить, поскольку татуировки, «нанесенные в нарушение „воровской этики“ и не соответствующие статусу в преступной иерархии, подлежат ликвидации, нередко вместе с самозванцем. Жить с „не положенными“ по статусу татуировками — это все равно что жить по чужим документам»[326]. Последнее время, как говорят наши эксперты, отношение к нанесению татуировок стало значительно менее строгим; за них «не спрашивают», и, в принципе, преступник-новичок может заказать себе наколку, которую раньше имел право носить только авторитет; это не будет восприниматься как серьезный проступок, предполагающий наказание. Например, в алармистских публикациях часто воспроизводится фотография семерых подростков, у каждого из которых на груди наколото по две «воровских» звезды[327].
Ил. 3. Рисунки в ученических тетрадях с изображениями «воровских звезд» и надписями АУЕ
В настоящее время такие звезды являются самодостаточным элементом для того, чтобы сформировать визуальное высказывание, говорящее о криминальности чего-либо или кого-либо. Они широко используются при изготовлении различных визуальных материалов, связанных с «движением АУЕ», и воспринимаются как «субкультурный» символ. Например, на ил. 3 представлен коллаж из рисунков, сделанных в ученических тетрадях (видимо, скачаны из Интернета); этот коллаж был размещен на сайте художественной студии как иллюстрация к статье о том, как нужно правильно рисовать «воровские звезды»[328].
Продолжая тему предыдущего параграфа, можно сказать, что нанесение граффити АУЕ, как и аналогичное творчество законопослушных школьников, описанное в параграфе VI.4, — еще одно проявление игровой деятельности.
* * *В этой главе была сделана попытка по возможности корректно ответить на вопрос: какова же социальная реальность, ставшая основой для возникновения суждений о «движении АУЕ»? На основании данных статистических служб рассмотрена осведомленность населения об АУЕ. Отдельные параграфы посвящены обстановке в Забайкалье, считающемся местом возникновения «движения АУЕ», и группировкам Татарстана. Описаны формы деятельности, связанной с АУЕ в школах, приведены данные онлайн-опроса по этой теме. На основании экспертных интервью и других имеющихся данных рассмотрено влияние мест заключения на подростков, в частности практики сбора средств на нужды заключенных. Для каждой из социальных сфер, перечисленных в главе, рассматривались два аспекта — реальная криминальная социализация и игровая деятельность, никак не предполагающая тюремно-уголовной жизненной траектории. Безусловно, именно игровая деятельность захватывает большинство интересующихся тематикой АУЕ; такой интерес соответствует потребностям социально-возрастного развития, особенно мальчиков и юношей.
Данные, изложенные в главе, позволяют скорректировать датировку подростковой моды на тематику АУЕ. Согласно интервью с жителями Читы, пик моды приходился здесь на 2012–2015 годы: тогда подростки часто обсуждали эту тему, тогда же в большом количестве появились граффити. Согласно данным опроса, по стране в целом тема АУЕ стала модной позже — в 2016–2018 годах; мода выражалась в отношении к АУЕ как мему, причем манипуляции с этим мемом носили игровой характер и редко выражались в реальной криминальной активности.
При всем многообразии и неуловимости этнографической реальности она позволяет выявить два крайних состояния включенности в криминальную деятельность.
— Состояние максимальной включенности — ориентированность на криминальную карьеру, сознательное следование воровским ценностям и нормам поведения. Подростков и молодых людей, максимально включенных в уголовную жизнь, можно встретить в профессиональной преступной среде, в колониях для несовершеннолетних и тюрьмах, здесь проходит их социализация. В криминал они обычно приходят сами, согласно внутренней мотивации, обусловленной влиянием социальной среды и личностными особенностями. Вряд ли на них оказывает хоть какое-то влияние «пропаганда идей АУЕ», к символике АУЕ они, видимо,
