Прощай, Атлантида - Владимир Шибаев

– Отвали! – крикнул банкир. – Обождут.

Потом поднял голову, поглядел на географа, будто только увидел.

– Эй, – крикнул банкир.

Подошел водитель лимузина, на ходу поправляя скрытую кобуру.

– Отвезешь Арсения Фомича, куда велит, – сказал тяжело и отвернулся.

Дома Арсений сел на стул и поглядел на карту древнего Средиземноморья. Ведь вот что удивительно и восхитительно, подумал он. Смотрю сейчас на пограничные миры, выпрыгнувшие из другого времени, и все они видятся в сказочном ореоле – невероятно зеленые пинии, чистые, влекущие кристаллы льда ручьи, и суровые мужчины и сильные женщины, мчащиеся вдоль ручьев рука об руку. А на самом то деле и тот мир был по границы ойкуменны наполнен стонами, воплями, попранными рабами и галерниками, отсеченными семьями и украденными жизнями. Почему же отсюда, издалека, обыкновенный географ, учитель всего лишь желает знать, где сидел там, средь райских кущ, фазан, беззаботно порхал попугай и сообразительный голубь, барражируя в чистом прозрачном небе, готовился стать отцом. Или звенел звук закованной зноем заунывной зануды-зурны.

Арсений поднял голову и помотал ушами и головой. Зычная зурна не затихала – настойчиво кто-то звонил в дверь. Пошатываясь от выпитого, он прошел в коридор и дернул замок. В квартирку, слегка переместив хозяина, вкатилась нежданная особа. Джинсовый прикид сидел на Клодетте Павловой не вполне ровно, оттеняя ее пухленькую корявость. Девица держала в одной руке плещущую полнотой бутылку шампанского, а в другой длинную коричневую цигарку. Пыхнув дымком, девица молвила:

– Тосковал, чую, женишок. Хау дую дую я шампанское одна и мекаю – где ботаник мой сужденый? – и прошлась по комнатке. – Клево, как в вокзальном сортире. – Потом без сил плюхнулась спиной на тахту. – Ну чего, позолоченный, давай по жизни вместе одну коровку за титьки доить? – и поправили крепкий бюст. – Клюкнешь клюквенной? – и помотала бутылкой.

– Знаете, Клодетта, – манерно выразился сегодня уже почти перешедший предельный градус географ, – Вы бы отсюда быстренько шли сматывать удочки. А то я нынче не в форме мораль читать и слушать Ваши весьма ароматные эскапады. Корову какую-то…

– Ну ты, спасибо школке, хоть материться наварился. Видишь, чего утюмкал: "Экс падла" я ему. Ту самую корову, родную, – крикнула Клодетта, оторвав позвоночник от тахты. – Один метишь отсос иваныч с папкиных башек свертеть? Да ты не крутой, у тебя и яйца, и те не крутые. Вот висел бы ты среди других крутых подвешенный на папкиной фотке в любимом кабинете, тогда все бабло сосанул – не успела бы я и пикнуть…А то…Дели шкурку с дочуркой.

– О чем это Вы? – вяло, как о бесполезном, заметил усталый учитель.

– Да ты что, совсем бревноид? Теодор-коровка ему на мою ежедневную беду денежку сбуратинит, а женишок все и слизнул, охотник за привидениями. Я тебе прямо вот руку и сердце протягиваю – держи, – и Клодетта потянулась к нему левой половиной. – Папка-изверг дал, жених на грудь принял. Девке своей, мне то-есть, законной, половину отслюнил. И гуляй вася. Укумекал, упертый? И школа в шоколаде, и невеста в маринаде. Жизнь в раскладе. Ты что, совсем по жизни тупой? Складывать-делить учили?

– Вы, Клава, мне, пьяному, предлагаете гнусную комбинацию альфонса. Обсчитывать прекрасного родителя добродетельной дочурки. Я до такого сам бы не докумекал.

– Ну! – обрадовалась невеста догадливости тупого жениха. – Тебе расчет, как у крупье, простой: бабки взял, бабки сдал. Нос в табачке и легком порошке. Как у Марка. Карла. Ну, не Фаберже, а бородатого. Читал, небось, в книжках. И мне – бабки штрих, и я свободна, и пошла…по библиотекам…

– Нет, – воспротивился решительно географ. – Мне стыдно деньги за невесту брать. А женихом быть липовым. Или березовым, как веник. За невесту денег дают, а не берут.

– Да ты веник и есть, мети себе мани-мани, горя не хлебай лаптями. И стопочку под партой пропустишь, и у меня на хорошем счету. А денег за такую невесту ты сколько отстегнешь – чирик, два?

– Не договорились, – отказался географ. – Лучше я с голода опухну, чем за такую киксу деньги буду брать.

– Ой-ой! Губки не дуй. Ладно, – решилась Клодетта. – Черт с тобой, старой каргой. Киску, так киску. Получишь бонус, раз в неделю пирожок с изюмом и бутербродик с медом, – и она вдруг приподнялась, хлебнула из бутылки, поерзала бедрами, приспустила джинсы, показав пестренькие трусы на круглых боках и вновь шлепнулась на тахту.

– Аванс, – крикнула, – получите и распишитесь кровью.

Тут опять затрещал вдруг входной звонок. Географ в замешательстве посмотрел на развалившуюся торбу в трусах:

– Прикройся хоть…быстро…

Теперь уже за дверью стояла Маргарита. Она глупо и злобно ухмылялась, одета была в расстегнутый сиреневый кожаный плащ, удивительно шедший к ее каштановым лохмам, помахивала открытой и наполовину пустой бутылкой шампанского и явно намеревалась сказать что-то очень дерзкое.

Но сморщила нос, принюхалась, отстранила домовладельца, коротко сообщив о цели прихода: "ну-ка!", и вошла в комнату.

Клодетта, правда чуть прибранная, по-прежнему валялась спиной на тахте, с трудом держась за пол красными лаковыми сапожками.

– А это? – спросила Маргарита. – Кто это?

– Случайная заблудшая знакомая… одного. Босса… дочка. Пришла… не звали, – слабым скомканным голосом попытался нарисовать какую-нибудь картинку географ. – Вообще не звали… какие-то деньги предлагает, джинсы – вон что…

– Уж кто тут я, все путем! – уверенно припустила Клодетта. – Я тут по жизни невеста. Назначенная. Мы, невесты, свое дело знаем, – и тут же привскочила, приспустила, наглая дрянь, вновь джинсы и опять плюхнулась. – Нас, невест, не учи жениться.

Арсений без сил опустился на стул:

– Чушь. Пьяная билиберда.

Рита медленно огляделась, посмотрела на Сеню, на невесту и вокруг. Потом поставила аккуратно шампанское сбоку в тени письменного стола, подошла к книжному стеллажу и схватила, дотянувшись, стоявший сверху глобус.

– А ну пошла отсюда к… матери, – бешено взвизгнула Маргарита и, совершенно не соизмеряя силу ударов, начала лупить визжащую девушку Клаву почем зря и не зря.

И географ, попавшийся почти случайно ей на пути, получил свою долю. И девица, охаживаемая довольно основательным научным предметом и преследуемая по всем закоулкам квартирки, еле успела выскочить вон, непрофессионально отбиваясь ногтями и неумело сквернословя. Победа приняла полностью сторону вновьприбывшей, и опыт, как всегда, побил разгильдяйство.

Без сил Рита уселась также на тахту и несколько раз, как показалось географу, даже всхлюпнула носом.