Взгляд - Клэр Мерле

Оказавшись на территории «Трех мельниц», она побрела по вымощенной булыжником улице с железнодорожными рельсами в центре, тревожно ловя знаки, которые позволили бы ей понять, насколько тут все плохо. Справа от нее большой заасфальтированный участок, расчерченный поблекшими белыми линиями на прямоугольники, пустовал. Слева оказалось длинное утилитарное здание весьма неприветливого вида. Хорошо хоть, что у него были окна.

Она проследовала за стрелками, нарисованными на земле, быстро проковыляла по ступенькам в приемную и с нервным и запыхавшимся видом вошла, решив, что в данных обстоятельствах это даже кстати. Какая-то дама посмотрела на нее из-за круглого стола и кивком указала на один из придвинутых к стене стульев. Как только Ана села, пришел мужчина в длинном врачебном халате.

– Доброе утро, – сказал он. – Я доктор Дэннард. Боюсь, что доктора Гаддена сегодня нет.

Он протянул Ане руку для рукопожатия.

– Эмили, – представилась Ана именем, которое ей подобрал знакомый Нэта.

– Можно?

Он протянул руку и снял с нее цепочку, к которой теперь было подвешено ее поддельное удостоверение личности. Его бесцеремонность заставила ее насторожиться.

– Милая цепочка, – отметил он. – Иди за мной.

Дверь распознала их приближение и с шорохом разъехалась. Ана прошла за врачом по ярко освещенному коридору. Доктор Дэннард открыл вторую по порядку дверь и шагнул в сторону, пропуская Ану перед собой. Она прошаркала в комнату. Спазмы у нее в животе грозились выйти из-под контроля.

Он жестом пригласил ее сесть в низкое кресло перед деревянным столом – на место, предназначенное для пациентов. После этого он устроился на рабочем кресле с высокой кожаной спинкой напротив нее и ввел стержень ее удостоверения в планшет своего интерфейса.

– Ты покрасила волосы, – сказал он.

У Аны от страха сжалось сердце. Неужели он ее узнал?

– Ты подстриглась под мальчишку и перекрасилась, потому что не хочешь, чтобы тебя считали хорошенькой.

Она успокоилась, поняв, что это – часть ритуала «проницательной» оценки. Похоже, доктор Дэннард с удовольствием взял весь разговор на себя, так что она не дала себе труд отвечать.

– Парень есть? – осведомился он.

– Не то чтобы да, – ответила она.

– Бросил тебя, верно? – Он кивнул, соглашаясь с самим собой. – Заниженная самооценка. И еще нервничаешь, да?

Это опять не было вопросом. Он открыл верхний ящик своего стола и вытащил какие-то бумаги.

– Тебе нужен отдых, – проговорил он, складывая руки перед собой поверх бумаг. – Нужно какое-то время на то, чтобы расслабиться, успокоиться. Позволить другим заботиться о тебе.

Похоже, по его мнению, пребывание в психушке можно сравнить с роскошным отдыхом на курорте.

– Хочешь забыть обо всех стрессах и проблемах, которые останутся за стенами?

Его глаза горели. Он произнес слова «за стенами» с оттенком отвращения и при этом взмахнул рукой так, словно отгонял реальность прочь. Ана кивнула, пытаясь понять, действительно ли здесь могут так легко отмахнуться от внешнего мира.

– Отлично! – сказал он.

Он встал, ударившись животом о крышку стола, и вышел из кабинета. Ана задумалась о том, что было бы, если бы она ушла прямо сейчас: выпустил бы охранник ее за ворота? Дэннард был явно не в себе. Психические заболевания он распознал, разглядывая стрижку девушки! Он не может быть нормальным.

Он вернулся в сопровождении второго, более молодого врача, у которого был раздраженный вид.

– Ее бросил парень, – заявил Дэннард вместо традиционного представления, – и она не слишком хорошо это восприняла. Так?

– Суицидальные настроения? – рявкнул его коллега.

– Нет, – ответила Ана.

Ей определенно не хотелось получить в своей истории болезни такую запись.

– Проблемы с самооценкой, – продолжил Дэннард. – И нервозность.

Он подался к своему коллеге и произнес что-то, чего Ана не расслышала. Наверное, делился впечатлением от ее прически.

– Хорошо, – сказал второй врач.

Он шагнул к столу, взял бланк и нацарапал в поле «предварительный диагноз при поступлении» нечто неразборчивое. Поставив внизу подпись, он поспешно ушел.

Она в больнице!

Теперь она по-настоящему осознала, почему отец заставил ее выучить ответы на тест наизусть, заставил поклясться, что она никогда не станет импровизировать или пытаться отвечать на вопросы Коллегии правдиво.

Дэннард откинулся на спинку кресла. Блеснув горящими зрачками своих маленьких глазок, он подписал бланки.

– Ну, вот и все, – сказал он, вручая ей ручку, – тебе просто надо подписаться вот тут. – Ана взяла «Бик». У нее дрожала рука. – Если не можешь писать, – добавил он, – просто поставь крестик.

– А когда будет полное обследование?

Бусинки глаз на крупной голове Дэннарда моргнули.

– Так ты уже бывала в Центре психиатрической реабилитации? Этого по твоему удостоверению не видно. Несколько лет назад, да? Ну, теперь ты в надежных руках!

– Я слышала, есть какой-то большой тест. Сто вопросов.

– А, ну да, этот. Можешь не беспокоиться. А теперь оставь свою подпись на бланке, и я скажу, чтобы за тобой пришли.

Он взялся за телефон.

Пальцы Аны застыла над местом, где нужно было поставить подпись. Она приставила ручку к листку бумаги, но не шевельнула рукой.

Дэннард закончил разговор. Бряканье трубки заставило ее вздрогнуть. Она с силой провела ручкой, ставя косой крест.

– Вот и хорошо, – сказал он.

Достав портативный сканер, он ввел документ в свой интерфейс. Ана подумала, что, возможно, по закону в больнице положено иметь бумажные копии всех документов – на тот случай, если из-за вируса или отключения электричества больничная система рухнет.

Она старалась сидеть неподвижно. Страх паучьими лапками полз по ее коже.

Явились две женщины с креслом-каталкой. На той, что его везла, были просторные зеленые брюки и простая зеленая куртка. Широкий неровный шрам шел от угла ее рта к подбородку. На поясе у нее висела дубинка. На другой женщине поверх обычной одежды был застегнут недлинный голубой халат.

– Доброе утро, доктор Дэннард! – громко поздоровались они.

Он ответил им кивком, а потом сделал вид, будто очень занят какими-то бумагами. Ане показалось, будто он пытается от них спрятаться.

– Садись! – приказала санитарка.

Ана поспешно подошла к креслу.

– Закатай рукав, – потребовала медсестра, извлекая из кармана халата коробочку со шприцем. Подняв его, она выпустила из иглы немного прозрачной жидкости.

Спазмы у Аны в животе превратились в жесткий кулак. «Наверное, это просто успокоительное», – сказала она себе. Но кто знает, стерилизуют ли они иголки как следует.

– Я, э-э… – она нервно сглотнула, – я…

Санитарка потянулась за дубинкой.

– Ты у нас бунтарка? – поинтересовалась она.

Ана качнула головой, закатала рукав и протянула руку.

20. Джаспер

Ана проснулась в огромном темном ангаре. Она устремила взгляд в потолок. Он был на высоте как минимум трех этажей. Она постепенно почувствовала, что под ней – жесткий матрас, а сверху ее тело укрыто колким пледом. Ею владели сонливость и спокойствие. Какой-то далекий уголок сознания говорил ей, что дело в лекарстве, что ей надо встать и найти Джаспера, но у нее не было желания прислушиваться к этим словам. Повернув голову, она увидела, что киностудию переделали в спальню. На полу лежали десятки матрасов. Никакой мебели не было. Серый дневной свет полосой лился через приоткрытую раздвижную дверь, такую огромную, что через нее легко проехал бы грузовик.

Рядом кто-то шмыгал носом. Кто-то другой что-то напевал. Черные мягкие стены поглощали звуки, не позволяя понять, сколько еще человек лежат вместе с ней в старой киностудии. Десяток спальных мест поблизости пустовал. Из-за двери доносился несмолкаемый шум голосов.

В воздухе висел противный запах блевотины. Напоминание о том, что все отнюдь не хорошо. «Вставай!» – приказала она себе. Кто знает, сколько она уже тут лежит, сколько времени уже потеряла?

Ана приподнялась на локтях. Голова у нее закружилась, но мозги быстро пришли в порядок, неуверенно паря внутри черепа. Определив, что есть ей не хочется, она почувствовала некоторое облегчение. Хорошо, что ей ввели всего лишь легкое успокоительное, отключившее ее примерно на час, а не на целый день.

Она похлопала себя по ногам, определяя их чувствительность. От легких ударов бедрам стало горячо. Она скатилась с матраса на цементный пол и с трудом привстала на колени. Потом подогнула правую ногу и с силой на нее оперлась. При сокращении мышцы бедра задрожали. Сосредоточившись, она подняла вторую ногу. Когда обе стопы твердо встали на пол, она медленно выпрямила тело. Ноги у нее тряслись. Для того чтобы просто встать, от нее потребовалось чудовищное усилие. На секунду ее решимость дрогнула. Ей хотелось снова лечь и уплыть в туманные дали собственного разума.