Иная судьба. Книга I - Вероника Горбачёва

Он вдруг почувствовал зверский голод. Со вчерашнего вечера у него маковой росинки во рту не было, да и события дня минувшего к трапезе не располагали. Особенно последние часы. Но тут… желудок свело в голодном спазме. А то, что к запаху вкусного с дымком мяса, отчего-то пропитавшего платье, примешивался аромат свежести и чистоты самой девушки… Его светлость почувствовал себя извращенцем. Ещё пять минут назад его мутило от одной мысли о еде…

— Так что у нас сегодня? — шепнул он.

— Супчик с потрошками, — радостно сообщила девушка. И добавила, вспомнив, как обращалась к ней Дениза: — Желаете отведать?

— Желаю, — грозно сказал герцог, и это относилось не только к еде. — Матушка Аглая! Почему мне никто не предлагал ничего подобного? Что ещё от меня прячут в этом доме?

— Спросите про пирожки, — шепнула ему на ухо Марта. — С рисом, яйцами и зелёным луком. Жареные…

— Жареные? — изумился герцог. Господи, как ему приелись заграничные соусы, блюда, в которых продукты менялись до неузнаваемости, эти пудинги, эти консоме и бланманже… К демонам. Хочется нормальной человеческой еды. — А с яблоками есть?

— С яблоками и изюмом, ваша светлость, — степенно ответила Марта. И, как настоящая хозяйка, перечислила: — Рубцы с гречневой кашей, свиные рёбрышки с кислой капустой, пышки со шкварками и чесноком…

— Довольно. Пусть несут всё. Всё, слышите, матушка Аглая? Хватит морить меня голодом!

Подхватив Марту за руку, герцог ринулся по лестнице как на атакуемую крепость. Дениза, затаившаяся в швейцарской, метнулась на кухню с прытью, никак не ожидаемой от её комплекции. Она торопливо раздавала указания поварятам, а сама так и прыскала в кулак. Зная хозяйский аппетит, нетрудно было догадаться: бланманже сегодня достанется прислуге. В кои-то веки народ побалуется господским лакомством, ай да хозяюшка, вот удружила…

— Где прикажете подавать, ваша светлость? — почтительно осведомился мэтр Гийом. И, получив ответ — «У меня» — понятливо кивнул. В приватной обстановке, стало быть, с супругой… Устал его светлость, желает уединения и покоя, а в такие минуты официоз парадной столовой ему претит. А ведь старый Франсуа давно намекал хозяину: надо бы обустроить малую столовую или гостиную, вот и посидели сейчас бы приватно со своей душечкой… К месту госпожа Аглая ляпнула, весьма к месту, вроде и в насмешку — а ведь душечка и есть!

Впрочем, покои его светлости были достаточно велики, несмотря на аскетические запросы герцога. Уголок для скромной трапезы возможно было обустроить и без того, чтобы кушающим то и дело цепляться взглядом за широкую супружескую кровать… Мысли старого дворецкого неожиданно приняли весьма фривольный характер. Нет, пожалуй, напоминать хозяину о новых апартаментах пока не стоит. У него, Франсуа, и без того хлопот полон рот с новыми комнатами госпожи… так что придётся его светлости потесниться.

Таковы были коварные планы мэтра Гийома. Как часто сильные мира сего даже и не подозревают, насколько их судьбы зависят от тех, кого они привыкли не замечать или не принимать всерьёз!

… Марта озабоченно поглядывала на то, как его светлость ловко расправлялся со здоровенным кусищем мяса на рёбрышке, орудуя ножом и каким-то странным предметом, похожим на крошечные вилы, только с четырьмя зубчиками. Также, играючи, и дядя Жан разделывал большой кус говядины — если тот, конечно, бывал на столе, но это случалось в последнее время редко, ох как редко… Семья росла, росли и едоки, а отдачи от них почти не было. Дядя Жан орудовал двумя ножами, да так споро, что любо-дорого было посмотреть. Он и Марту приучил, хотя тётка и ворчала — господская, мол, забава, у добрых людей на то хватает ложек, да и руки, чай, для чего-то приделаны… Но кузнец не любил пачкать пальцев, тем более что на чистые полотенца жена скупилась, а потому — как глава семьи позволял себе блажить. Что ж, он десять лет в Эстре проучился, в гильдии поработал, набрался там всякого. Тётка ворчала, но блажь сносила.

Посматривая на герцога, Марта вдруг подумала, что и она так смогла бы. Вот только есть уже не хотелось. К превеликому удивлению, присев за стол, она обнаружила, что совершенно сыта. Да и то сказать, подкармливали её сегодня целый день усиленно, все, кто мог, поэтому как-то незаметно для неё пропало это неприятное сосущее чувство в животе, сопровождающее её довольно часто, особенно зимой…

Ей нравилось смотреть, как герцог ест. Когда сама знаешь цену редкому куску хлеба — аппетит мужчины и осознание того, что еды вокруг полно, не могут не радовать.

Она не спрашивала, почему его светлость приехал в таком состоянии. Он — правитель, и судил, как могла понять Марта из разговоров, не просто жену — преступницу. А с преступниками не церемонился, это все знали. Она только надеялась, что её просьба о милосердии не пропала втуне. Узнать бы, что т а м было… Но правая рука его светлости, капитан Винсент не явился, иначе Марта набралась бы смелости и улучила бы момент, чтобы тихонечко его порасспрашивать, а к грозной его маменьке она лишний раз и подходить-то побаивалась.

Не сдержавшись, девушка стянула с тарелки пирожок. С зайчатиной, сочный, вкусный… Фыркнув от удовольствия, его светлость потянулся к кувшину и самолично налил девушке морсу. Слуг он отпустил, а потому мог позволить себе некоторую вольность.

Внимательно проследил за тем, как Марта сделала несколько глотков.

— Дай же и мне, — проворчал. — Я всегда подозревал, что от меня утаивают самое лучшее…

И, отняв кубок, попробовал как раз с той стороны, к которой только что прикасались её губы.

Словно украдкой сорвал первый поцелуй. А вместе с ним уловил лёгкий аромат свежести и чистоты, сердечный трепет и секундное смущение, непонимание — и первый жар… не любви, но желания любить…

Марта ничего не поняла, лишь мысленно удивилась. Кубков на столе хватало, бери свободный и пей, зачем из чужого-то? И вдруг вспыхнула, заметив ласковый прищур герцога поверх чаши, которую он всё ещё держал у губ.

— Я же говорил: вкусно. — Он словно урчал, и на какую-то секунду показалось, что это невероятно выросший Маркиз занимает герцогское место. — Какая же ты… — Прикрыв глаза, ещё раз пригубил напиток и насладился запахом. Восхитительно. Как она ещё наивна, что даже не понимает собственной силы…

— Как прошёл твой день? — мягко спросил он. — Тебе понравился Гайярд? С кем ты познакомилась, где была? Ну, давай, рассказывай, мне всё про тебя интересно знать!

Герцог слушал временами сбивчивый, не совсем последовательный рассказ — и отмечал и живость ума, и точность характеристик — а, стало быть наблюдательность и умение делать выводы… Впрочем, была у девушки некая избирательность: она или не хотела, или не видела отрицательного. Послушать её — так будто всю жизнь мир поворачивался к ней только солнечной стороной, не допуская затмений. Она искренне верила в добро, эта девочка, как и в то, что все вокруг добры и милосердны. Будто и не было в её жизни розог и пастора, и родных, с чьего согласия это происходило, и не было голодных времён… Может, в них дело? Её ведь могли как бы на откуп отдавать этому фанатику — чтобы, например, младших детей не трогал. Были такие случаи… Остаётся надеяться, что Винсент на месте во всём разберётся. У него есть для этого полномочия. И отряд надёжных людей, следующих в отдалении, в полудне перехода, чтобы не привлекать внимания к одинокому всаднику с военной выправкой…