Черный мел - Кристофер Эйтс

— Почему меня всегда выбирают козлом отпущения? Не я это придумал, — возмутился Джек. — Не я, поняла?

Чад чесал в затылке.

— Джек, — сказал он, — допустим, придумал не ты, но кто первым это предложил?

— Стоп-стоп-стоп, — перебил его Джек, — что-то примерно такое я говорил, припоминаю. Но это не значит, что я на самом деле придумал такое задание. Если я когда что-то и говорил, то задолго до того, как узнал об отце Эмилии.

— Ну тогда совсем другое дело! Вот оно что, Джек! Значит, ты с самого начала строил далеко идущие планы? Ха-ха-ха, она ни за что этого не сделает, даже через миллион лет, так что она потеряет свою тысячу фунтов, а потом мы посмеемся над ней в баре. Или, может, ты решил, что я все же выполню такое задание — ведь бедной дочке шахтера не по карману выбрасывать столько денег! Ну и кто из вас собирался позвонить моему папе? «Здрасте, ваша дочка стесняется и сама ни в коем случае не скажет, но она будет выступать с речью, и ей будет приятно, если вы приедете». Какие же вы ничтожества! Знаешь, Джолион, ты не единственный из нас, кому позволено иметь принципы. И я никогда, ни за что на свете не предам своего отца, помня, через что ему пришлось пройти. Значит, для вас все, что происходит, — только игра? Над любовью, общечеловеческими ценностями и порядочностью можно смеяться? Мы ведь только играем, весело проводим время! Значит, все в порядке! — Эмилия огляделась по сторонам. Кроме Чада, никто на нее не смотрел. — Вот сейчас я вам скажу: меня от вас уже тошнит. Из-за вашей идиотской Игры мы и дружить по-настоящему перестали. И зачем я только согласилась участвовать! А проигрывают в вашей Игре только те, кто продолжает играть!

Они сидели на одеяле, опустив головы, всем было тошно. Тошно и стыдно. Но Джолион решил — кому-то все же надо ответить.

— Эмилия, чего ты от нас хочешь?

— Убрать это задание, — ответила она. — И еще. Давайте пообещаем, такие мерзкие испытания придумывать не будем… Ни для кого!

Джолион поерзал на месте, ему было не по себе.

— Эмилия, похоже, ты не понимаешь, в чем смысл Игры. Слушай, Чад здесь всего на год. И нам придется довольно быстро все закончить.

— Тогда давайте закончим прямо сейчас. Почему бы нет? Давайте договоримся Игру закончить сейчас, прежде чем кому-то станет слишком больно. Ну, кто со мной?

Все вздыхали и смотрели на одеяло.

— Слушай, Эмилия, — сказал Джолион, — ты с самого начала играла без всякого удовольствия. Сейчас ты случайно выяснила одну вещь, которую тебе не следовало знать заранее. Скорее всего, это к лучшему. Ты никому ничего не должна. Если ты выйдешь из Игры сейчас, мы вернем тебе залог. Ты останешься со своей тысячей фунтов, без обид. И все будут довольны.

— Ясно, я понимаю, — перебила его Эмилия. — И остальные тоже так считают, да?

Все промолчали.

— Ну ладно! — Неожиданно гнев Эмилии сменился холодной деловитостью. Она не спеша надела на плечи рюкзак и направилась к воротам. Шла она медленно: кажется, надеялась, что кто-нибудь последует за ней. Очень скоро все заметили, как у нее дрожат плечи. Эмилия плакала.

— Давайте догоним ее! — воскликнула Дэ.

— Подожди до завтра.

Чад сел. Джолион налил ему вина из бутылки. Они пили вино мелкими глотками и смотрели на пруд. Вокруг них ворковали птицы, плескалась вода, в которую с шумом прыгали лягушки.

— Кстати, а кто придумал это испытание? — спросил Джолион. — Помню, мы обсуждали нашу заявку для «Общества Игры»… Кажется, тогда Джек и предложил что-то такое. Мы еще потом говорили: надо же, какое совпадение, у Эмилии отец шахтер. Как же мы дошли до… Чад, разве это не ты предложил?

— Может, и я, — ответил Чад. — Если честно, я уже не помню.

XLVI(v).Послышался такой громкий скрежет, а за ним визг и грохот. Джек испуганно закрыл голову руками, как будто испугался, словно что-то валится с неба. Дэ зажала уши. Грохот и треск продолжались, как будто с обрыва падали камни.

— Господи, что там такое? — спросил Чад.

Джолион уже вскочил на ноги и крикнул:

— Тормоза!

Все вскочили и бросились бежать, Джолион несся первым.

Они миновали лужайку, выбежали в ворота. Помчались по дорожке. Местные жители выходили из домов.

Джолион оказался самым быстрым, он первым добежал до конца дорожки, где стоял как будто сложенный пополам грузовик, врезавшийся капотом в фасад маленького каменного дома. Кузов грузовика перегородил почти всю дорогу. Джолион, не задерживаясь, побежал дальше. Сначала он увидел велосипед. Чуть дальше на дороге стоял водитель грузовика. Он склонился над Эмилией. Она лежала на дороге, шелковый шарф подрагивал на ветру, но ее тело было неподвижно.

Джолион душераздирающе закричал:

— Эмилия, Эмилия! — Он звал ее снова, и снова, и снова.

XLVII(i). Машина тормозит у моего дома в половине шестого. Я нетерпеливо взбегаю вверх по лестнице. Мне не терпится прочесть ответ Дэ. Всю дорогу домой я представлял, как мы с ней встретимся. Тогда-то мне и приходит в голову интересная мысль. Я успею, если быстро сбегаю. Сначала в «Кейси» на Одиннадцатой улице, а потом — в аптеку.

Гладкий небосвод заволокли послеобеденные облака, в парке полно народу и очень шумно. Ист-Виллидж радуется началу лета.

Из динамиков льются звуки сальсы, тромбон аккомпанирует испанским словам, ему вторят трубы. На дорожке слева от меня собралась толпа. Там какое-то молитвенное собрание, священник размахивает поднятыми руками. Паства в восхищении, их головы похожи на яблоки в ящике.

Очень скоро я оказываюсь посреди парка. Я совсем запыхался. Оглядываю место, где мы договорились встретиться. Дэ нет, только любители солнечных ванн валяются на траве. Их тощие бледные руки и ноги похожи на спички. Тем лучше, у меня останется время подготовить сюрприз.

Я прячу подарок, это занимает всего несколько секунд. По пути в парк я купил одеяло для пикника. Расстилаю его под деревом и сажусь. Сомневаюсь, понравится ли ей мой подарок. Кто-то стучит пальцами по моему плечу.

Привет, Джолион.

Голос Дэ. Я не могу ошибиться.

Я поднимаю голову и вижу ее в обрамлении голубого неба. Она нагибается и быстро целует меня в лоб. Потом садится рядом по-турецки. Красная помада, белые шорты, прозрачная белая блузка. У нее большая сумка, плетенная как будто из соломки.

Ну, скажи что-нибудь, велит она, раскачиваясь из стороны в сторону.

Я смотрю на простой наряд Дэ.

Ты изменилась, говорю я, ты стала такой…

Зану-удой, врастяжку отвечает она.

Нет, я хотел сказать «рафинированной».

Рафинированной? Как сахар-рафинад… бр-р!

Раньше мне казалось, что с возрастом ты будешь еще более богемной, говорю я. Платки, сарафаны, сигареты с мундштуком…

Дэ смеется.

Знаешь, когда мы учились в колледже, я всегда думала, из меня выйдет толк. Возможно, я так репетировала будущую роль. А стала самой обыкновенной — никакой. Потому что поняла: мне пора скрываться. Прятаться.

От кого прятаться?

От неудачи. Я же тебе призналась. Я все пишу, пишу, но ничего не получается. И сейчас я хочу одного: скрыться, раствориться в толпе. К чему выделяться, если ты ничего не достиг?

Я говорю: ты замечательно выглядишь, Дэ. Блондинкой ты мне нравишься.

Дэ радостно улыбается. Ты тоже хорошо выглядишь, Джолион, особенно без волосяного покрова… Она тычет в свою ямочку на подбородке.

Я потираю непривычно гладкие щеки.

Я прочла, продолжает она, как ты лишился бороды.

Я отвечаю: последнее время стал очень забывчив.

Она смеется. Ну да, об этом я тоже читала.

Я рад, что развеселил ее, но не могу придумать в ответ ничего остроумного. Неуклюже вожу пальцем по узору на одеяле: пальмы на фоне бледно-голубого неба.

Знаешь, говорит Дэ, у меня для тебя кое-что есть. Она достает из сумки большую книгу размером с альбом для свадебных фотографий. Книга старая, но в хорошем состоянии, обложка из красной искусственной кожи. Надеюсь, ты не забыл свое обещание? — спрашивает Дэ.

Конечно нет. Я осторожно беру у нее книгу и обещаю хранить как зеницу ока.

Дэ с благодарностью улыбается. Там четыреста девяносто девять стихотворений, говорит она. Сегодня я написала еще одно. Но не волнуйся, написала его не для ровного счета. Сегодняшнее стихотворение я посвятила тебе, Джолион!

Я молчу не только потому, что за много лет отвык разговаривать с женщинами, нет, боюсь расплакаться.

Дэ нежно гладит меня по колену. Джолион, говорит она, жизнь должна была обойтись с нами куда лучше.

Может быть, отвечаю я. По крайней мере, с тобой. Я-то, наверное, получил по заслугам.