Флибустьеры - Хосе Рисаль

Он пошел дальше и внезапно услышал рядом шепот.

Человек с четками и ладанками на шее убеждал другого.

- Не будь дурнем, - говорил он по-тагальски, - монахи сильнее генерала, он уедет, а они-то останутся. Сделаем, как я говорю, - разбогатеем. Сигналом будет выстрел!

- Ловко, ловко! - покачал головой Вареный Рак. г - Там генерал, тут отец Сальви... Несчастная страна!.. Да мне-то что?

Он пожал плечами и сплюнул, что означало крайнюю степень безразличия, но продолжал наблюдать.

Один за другим подкатывают экипажи и останавливаются у подъезда. Съезжается цвет манильского общества. Дамы, хотя еще тепло, кутаются в роскошные шелковые шали и легкие накидки; мужчины во фраках и белых галстуках почти все в пальто, лишь некоторые несут пальто на руке, выставляя напоказ богатую атласную подкладку.

Среди зевак - Тадео, тот самый, на которого при виде преподавателя всегда нападает хворь; он пришел сюда не один, с ним его земляк, студент-новичок, пострадавший из-за неверно прочитанного принципа Декарта. Новичок очень любопытен, все время задает вопросы, и Тадео, пользуясь его наивностью и неопытностью, врет напропалую. Каждый испанец, который здоровается с Тадео, будь то мелкий чиновник или приказчик, становится в его устах главой фирмы, маркизом, графом и т. п. Зато те, что проходят мимо, не здороваясь, - это, тьфу, какие-то писаришки, ремесленники, словом, мелкота! А когда поток пешеходов редеет, Тадео, чтобы восхищение земляка не остыло, начинает заглядывать в шикарные коляски, изящными поклонами приветствует подъезжающих, любезно машет им рукой, фамильярно восклицает: "Мое почтение!"

- Кто это?

- Ба, - небрежно роняет Тадео. - Начальник полиции... Второй секретарь... Член аюнтамьенто... Сеньора де...

Мои друзья!

Новичок полон почтения, он слушает развесив уши и подвигается поближе к Тадео. Шутка ли, Тадео - друг членов аюнтамьенто и губернаторов!

А Тадео сыплет громкими именами и, если кто-нибудь ему незнаком, тут же выдумывает имя и сочиняет истории, полные удивительных подробностей.

- Вон, гляди, высокий господин с черными бачками, немного косоглазый, в черном костюме - это чиновник А., дружок супруги полковника Б. Однажды оба они чуть пе подрались, да я вмешался... Мое почение! Ага, вот и сам полковник подъехал! А вдруг они сейчас подерутся?!

Новичок замирает, но соперники обмениваются дружеским рукопожатием; полковник, старый холостяк, спрашивает приятеля о здоровье супруги, деток...

- Слава богу! - с облегчением вздыхает Тадео. - А ведь это я их помирил.

- Нельзя ли попросить, чтобы они провели нас? - робко спрашивает новичок.

- Что ты, дружище! Я не люблю клянчить! - величественно отмахивается Тадео. - Я предпочитаю сам оказывать одолжения, но всегда бескорыстно.

Новичок прикусывает язык, ему очень стыдно, оп почтительно отодвигается от земляка.

Тадео продолжает:

- Вот это - музыкант В., а там - адвокат Г. Однажды он произнес речь, выдав ее за свою, когда она напечатана во всех книгах, а дураки слушатели восторгались и поздравляли его. Вон выходит из кеба доктор, специалист по детским болезням, его поэтому называют Иродом.

А вон тот банкир только и знает, что говорить о своем богатстве и геморрое. Это поэт, он вечно разглагольствует о звездах и потустороннем мире. А вот прелестная сеньора де..., к ней в отсутствие мужа захаживает отец М.

А это еврей-коммерсант Н., он приехал в Манилу с тысячей песо, а теперь миллионер. Вон видишь длиннобородого - это доктор О., который разбогател на том, что делал больных, вместо того чтобы лечить...

- Делал больных?

- Ну да, при рекрутских наборах... Смотри... смотри, отот почтенный господин в изящном костюме - он-то не врач, он sui generis [В своем роде (лат.)] гомеопат и проповедует во всем принцип similia similibus [Подобное подобным (лат.)]. Молодой кавалерийский капитан рядом с ним - его любимый ученик... Вон тот человек, в светлом костюме и шляпе набекрень, - это чиновник; его правило: никогда не быть вежливым; если он заметит на ком шляпу, готов того в порошок стереть. Говорят, он хочет таким способом разорить немецких шляпоторговцев.

А вот приехал мой знакомый - богач коммерсант с семьей, у него рента свыше ста тысяч песо... И, поверишь ли, должен мне четыре песо пять реалов двенадцать куарто! Да разве с этого толстосума получишь долг!

- Этот господин вам задолжал?

- Вот именно! Как-то я его выручил из беды, дело было в пятницу, так в полвосьмого утра, да, помню, я еще не позавтракал... Вон та дама, которую сопровождает старуха, - знаменитая Пепай, танцовщица... Теперь она уже не танцует, с тех пор как один весьма набожный господин, мой большой друг, запретил eй.. А вот и всем известный вертопрах. Бьюсь об заклад, он увивается за Пепай, надеется, видно, что она спляшет еще разок. Славный малый, мы с ним очень дружны, но есть у него один недостаток:

он - китайский метис, а выдает себя за чистокровного испанца с Полуострова. Тсс! Взгляни на Бен-Саиба, вон того, с лицом монаха, у него в руках карандаш и пачка бумаги. Это великий писатель Бен-Саиб, мой лучший друг.

Талант!..

- А вон там кто с седыми бачками?..

- О, это тот самый, что зачислил трех своих дочек, вон тех крошек, в министерство общественных работ, чтобы и они получали жалованье. Ловкач, каких мало! Сделает гадость, а свалит вину на другого. Живет в свое удовольствие, а расплачивается за него казна. Пройдоха, ну и пройдоха!..

Тадео вдруг умолкает.

- А вон тот, с таким свирепым лицом, на всех смотрит свысока? спрашивает новичок, указывая на господина, еле удостаивавшего толпу взглядом.

Но Тадео не отвечает, он вытягивает шею, чтобы получше разглядеть Паулиту Гомес, которую сопровождают подруга, донья Викторина и Хуанито Пелаэс. Хуанито преподнес дамам билеты в ложу, и горб у него торчит, как никогда.

Экипажи все подъезжают и подъезжают. Вот и актеры прибыли, они входят через боковую дверь, за ними - целый хвост друзей и поклонников.

Паулита тоже вошла в театр, теперь Тадео может продолжать.

- Вон племянницы полоумного богача капитана Р., вон те, что в ландо. Видишь, какие они хорошенькие и цветущие? Так вот, через несколько лет они либо помрут, либо рехнутся... Капитан не разрешает им выходить замуж, и безумие дядюшки уже заметно и в племянницах... А это сеньорита С., богатейшая наследница, женихи и монастыри из-за нее прямо дерутся... Шш, тише, да неужто это он? Ну да, я узнал его. Это отец Ирене, переодетый, с приклеенными усами! Я узнал его по носу!

А ведь он так ругал оперетту!

Новичок с возмущением смотрит вслед отлично скроенному сюртуку, который скрывается за группой дам.

. - Ага, три Парки! - тараторит Тадео при виде трех причудливо разряженных дев, сухопарых, костлявых, глазастых, большеротых. - Их зовут...

- Атропос?.. - лепечет новичок, желая показать, что он тоже кое-что знает, хотя бы из мифологии...

- Нет, что ты! Это сеньориты де Балкон, сварливые, злобные старые девы... Они ненавидят весь мир - мужчин, женщин, детей... Но, погляди, господь вослед злу всегда посылает благо, правда, иногда оно приходит слишком поздно. Видишь, за тремя Парками, что нагоняют страх на весь город, идут трое юношей - все их друзья, и я в том числе, гордятся ими. Вон тот, худой, с глазами навыкате, немного сутулый, видишь, машет руками, возмущается, что не достал билета? Это химик, автор ученых статей и трудов, поистине выдающихся, - некоторые даже получили награду. Испанцы говорят, что он "подает надежды"... А тот, что его успокаивает, иронически улыбаясь, - это весьма талантливый поэт, мой лучший приятель. Теперь он бросил писать стихи именно потому, что талантлив. Третий, который предлагает им пройти вместе с актерами через боковую дверь, - молодой врач, уже прославившийся своим искусством. О нем тоже говорят, что он подает надежды... Он, пожалуй, не такой нахал, как Пелаэс, но хитрец и плут первостатейный. Ей-ей, он даже смерть сумеет обвести вокруг пальца.

- А тот смуглый господин, у которого усы торчат, как щетина?

- Да это коммерсант Т., он тебе что угодно подделает, даже собственное свидетельство о крещении. Хочет во что бы то ни стало слыть испанским метисом и прилагает героические усилия, чтобы забыть родной язык.

- Но дочери-то у него совсем белые...

- Да, да, поэтому-то рис и поднялся в цене, хотя они питаются исключительно одним хлебом!

Новичок в недоумении, он не понимает, какая связь между ценой на рис и цветом лица этих густо напудренных девушек.

- А вот жених одной из девиц, вон тот, худой, смуглый, что идет вразвалку. Видишь, он пошел за ними и свысока приветствует трех друзей, а те над ним смеются... Это мученик идеи, стойкий, как кремень.

Новичок преисполняется почтения и восхищенно глядит на юношу.

- С виду он глуповат, да и на самом деле, пожалуй, глуп, - продолжает Тадео. - Родился он в Сан-Педро-Макати и всю жизнь добровольно терпит мучения: почти никогда не купается, свинины в рот не берет, так как, по его мнению, испанцы ее не едят. По этой же причине он скорее умрет с голоду, чем станет есть рис, патис или багун... Зато все, что привозят из Европы, будь оно порчоное или гнилое, кажется ему райской пищей. Месяц назад Басилио с трудом вылечил его от страшнейшего гастрита - дурень слопал целую банку горчицы, хотел доказать, что он европеец!