Черный пудель, рыжий кот, или Свадьба с препятствиями - Елена Михалкова

– Пришла ко мне она… – обреченно начала она.

– Жена Григория? – перебил Макар.

– Ну да. И говорит…

Тут Света задумалась. Алевтина так хитро построила разговор, что смысл каждой фразы был весьма расплывчат, но при этом содержание всей беседы не вызывало никаких сомнений.

– Ну, что говорит-то? – поторопил ее Бабкин.

– Ничего не говорит! – огрызнулась Света. – Бабла предлагает!

– Просто так? – усомнился Илюшин. – На, говорит, тебе, Светлана, денег, а то у меня лишние завалялись.

Игнатова насупилась. Что они ее, за дуру держат?

– Нет, не так. Она хотела, чтобы я кое-что для нее сделала.

Визита Алевтины Игнатова совсем не испугалась, скорее, ощутила внутри разрастающийся пионерский задор. «А я что? – готовила она речь наскоро, пока наблюдала приближающуюся к ее дому угловатую фигуру. – А я ничего!» И роились в ее голове фразы вроде «за своим мужем надо самой следить» и «мужик не баран, за рога не уведешь». Из этого роя Светлана приготовилась вытаскивать по одной пчеле и атаковать Алевтину. Пусть уйдет хорошенько искусанная! Что это за наглость такая – заявляться вот так за здорово живешь к любовнице своего мужа! Никакого такта нет у людей.

Так думала Светлана, понемногу распаляя в себе здоровое возмущение.

Но первая же реплика Алевтины заставила ее прикусить язык от удивления.

– Чайку не нальешь? – пропела Гришкина жена и огляделась. – Эх, хорошо у тебя! Сама бы к тебе в гости захаживала.

Игнатова насторожилась, но дальнейший разговор потек до того миролюбиво, что она начала гадать: осведомлена ли Алевтина о похождениях ее муженька? По всему выходило, что должна знать, никак не может не знать, ибо Григорий с Игнатовой своей пылкой страсти не скрывали, а жители Шавлова излишней щепетильностью не страдали и всё секреты тащили к тому, кто в них меньше всего был заинтересован.

В данном случае – к обманутой жене.

Но Алевтина ходила кругами, глазки свои водянистые прикрывала удовлетворенно, отпивала по глоточку крепкий до горечи чай и не морщилась. Что-то есть у нее на уме, убеждалась Игнатова с каждой минутой, но что именно, понять не могла, и это ее всерьез тревожило.

Как вытащит сейчас эта селедка нож, как начнет тыкать в богатое Светино тело! Света никогда не обольщалась насчет нравственности обманутых жен. От этих всего можно ожидать.

Алевтина нож не вытащила, а достала деньги и зачем-то пересчитала на глазах у Игнатовой. Безжалостный поступок, ибо Светка как раз сидела на бобах. Не у Гришки же деньги клянчить, он тоже гол, как общипанный петух.

– Бывает, мужчины такими болезнями заболевают, о которых говорить-то стыдно, – задумчиво сказала Алевтина.

Игнатова подтвердила, что да, случается.

– И ведь скрывают, подлецы, от всех! – огорчилась Алевтина.

Свете стало не по себе. К чему это она клонит?

– А ведь если б нашлась такая женщина, которая на весь мир их ославила, поганцев, жить бы стало легче! – с надеждой сказала Алевтина.

– А рыло бы той женщине не начистили бы? – осведомилась Игнатова.

– Если б она на площадь вышла и принялась орать, как раненая коза, то начистили бы, – согласилась Алевтина. – А если бы по-умному все сделала, по-тихому, то ходила бы крепенькая, целехонькая и богатенькая.

И Алевтина еще раз выразительно помахала деньгами.

Тут Игнатова начала соображать, куда дело идет.

– Короче, она захотела, чтобы я про Гришку всякое наговорила, – хмуро сказала Света внимательно слушавшим Бабкину и Илюшину. – Вроде как у него болячки дурные. Которые только у нашего Овчарова лечить можно.

– И вы наговорили, – понимающе кивнул Макар.

– А что мне делать-то оставалось?!

– Действительно, – буркнул Бабкин. – Не отказываться же возвести поклеп на человека только из-за того, что это не очень порядочно.

– Это у вас, мужчин, такие слова в ходу – порядочно, непорядочно! А для женщины ваша порядочность – слишком большая роскошь. Я решила, что от Гришки не убудет.

– И соврала, – резюмировал Макар.

– Ну, соврала, – вызывающе согласилась Света. – А может, и не соврала! Я ж у него справку не требовала!

– Что-то мне подсказывает, что со справкой у Григория все было бы в порядке, – вполголоса сказал Бабкин Макару. – Это жена его выдумала. Зачем только, не соображу.

Света покачала головой с чувством глубокого превосходства.

– Чтобы бабы ему от ворот поворот давали! – объяснила она. – Если он заразный, кто с ним свяжется?!

Она поднялась с ящика, одернула подол платья и, уже совсем придя в себя, мазнула по Илюшину пылким взглядом. «Ах ты мой птенчик!»

Птенчик не отреагировал, и тогда Света вспомнила, что она не просто женщина, а женщина деловая!

– Пять сотен моих давай сюда, – сухо потребовала она. – Жадные какие все до халявы, ужас просто.

Саша встретила Бабкина и Макара, разве что не подпрыгивая от нетерпения.

– Он нашел вас? Нашел?

– Кто?

– Защитник Галки. Господи, как его… – Она наморщила лоб, вспоминая имя, но оно начисто вылетело из головы. Какое-то на редкость невыразительное, то ли Иван Сергеич, то ли Сергей Иваныч, и фамилия соответствующая – допустим, Смирнов. Или Кузнецов.

– Нет, не нашел. – Макар вытащил телефон и проверил входящие. – Здесь сеть периодически не ловит, он, наверное, не дозвонился. А что хотел?

– Галка попросила его передать, что она поняла, кто убийца!

– Круто! – мрачно одобрил Бабкин. – Мы тут носимся, как потные савраски, а она сидит в камере и раскидывает извилиной, как Ниро Вульф.

– В камере у тебя тоже был бы дополнительный стимул раскидывать извилиной, – заметил Макар. – Она что-то вспомнила, Саш? Следователю рассказала?

– Про следователя ничего не знаю. Но думаю, что нет. Понимаешь, она сообразила, в чем Ритина выгода.

– И в чем же?

– В плацдарме!

У Галки, действительно тихо зверевшей в своем изоляторе, по истечении суток сложилась непротиворечивая картина событий. В памяти всплыли факты, о которых Галка даже не знала, что они хранятся в ее голове.

Галка Исаева от природы была очень наблюдательна, но наблюдательность эта была, если можно так выразиться, неосмысленна. «Я что-то видела, но не знаю что», – так описала бы Галка свои впечатления от какого-нибудь происшествия. Память ее впитывала мельчайшие детали, однако после погребала их под эмоциями и событиями первого плана. Однажды Галке довелось встретить всемирно известную актрису. Позже, когда она вспоминала об этом, на первое место выступало потрясение. На втором в ее воспоминаниях сияла горделивая радость. На третьем переливалось самодовольство: актриса оказалась далеко не так хороша в жизни, как на рекламных постерах, и Галка даже подумала, что сама-то она по сравнению с ней еще ого-го! Больше ничего в памяти от этой встречи не отложилось. Во всяком случае, так думала Исаева.

А через полгода Саша попросила ее нарисовать эту актрису. Шутливая просьба просто пришлась к слову. Галка за пять минут, к изумлению Стриженовой, набросала на салфетке полный портрет со всеми сопутствующими деталями, от шанелевской сумочки до туфелек от Лабутена, не забыв стрижку, серьги, колье и поясок с пряжкой, совпадающей формой с колье.

В ее голове не хранилась фотография. Просто одна деталь тащила за собой другую, и постепенно Галка вытягивала наружу из пропасти забвения всю ниточку с узелками.

Едва убедившись в том, что Рита вполне может быть виновницей ее заточения, Галка принялась вспоминать:

«Плацдарм, плацдарм… Старуха твердила о плацдарме. Что за этим скрывается?»

В голове Исаевой заработал миниатюрный компьютер. Он обрабатывал данные, откидывал лишнее, отсеивал шлак, оставляя бесценные крохи полезной информации. Листок из блокнота с номером телефона, обрывки разговора с Кристиной, газета, открытая на соответствующей странице… Факт подгонялся к факту, кирпичик ложился к кирпичику, и вскоре Галка готова была дать единственный ответ, вытекавший из того, что она вспомнила.

– Она сняла где-то квартиру, совсем недавно. Кажется, при помощи Кристины.

Бабкин растерянно почесал в затылке. Он не видел в аренде квартиры ничего необычного. Из-за чего здесь можно убить? Впрочем, кто их знает, эти жестокие местные нравы.

«Старуха сказала «плацдарм», а в выборе слов она, похоже, была довольно точна. Плацдарм для какого сражения потребовался Рите Сысоевой?»

– Найдем квартиру, а там расчлененные бабы! – мечтательно вздохнул он.

– Тебе лишь бы бабы! – упрекнул Илюшин. – Хотя б и расчлененные. Учти, я не одобряю твоих фантазий. Слышишь, Саш?

– Слышу-слышу! – отозвалась Стриженова, глядя в окно. – С чего вы начнете?

– Ну, для начала надо бы встретиться с Ритиной подругой.