Том 1. Стихотворения 1906-1920 - Марина Цветаева

4 апреля 1917,

третий день Пасхи

«Во имя Отца и Сына и Святого Духа…»

Во имя Отца и Сына и Святого Духа —Отпускаю нынеДорогого другаИз прекрасной пустыни — в мир.

Научила я друга — как день встает,Как трава растет,И как ночь идет,И как смерть идет,И как звезды ходят из дома в дом —Будет друг царем!

А как друг пошел — полегла траваКак под злой косой,Зашатались черные дерева,Пал туман густой…

— Мы одни с тобой,Голубь, дух святой!

9 апреля 1917

«Чуть светает…»

Чуть светает —Спешит, сбегаетсяМышиной стаейНа звон колокольныйМосква подпольная.

Покидают норы —Старухи, воры.Ведут разговоры.

Свечи горят.Сходит ДухНа малых ребят,На полоумных старух.В полумраке,Нехотя, кое-какБормочет дьяк.

Из черной тряпицыВыползают на свет Божий —Гроши нищие,Гроши острожные,Потом и кровью добытыеГроши вдовьи,Про черный деньДа на помин душиОтложенные.

Тáк, на рассвете,Ставят свечи,Вынимают просфоры —Старухи, воры:За живот, за здравиеРаба Божьего — Николая.

Тáк, на рассвете,Темный свой пирСправляет подполье.

10 апреля 1917

«А всё же спорить и петь устанет…»

А всё же спорить и петь устанет —И этот рот!А все же время меня обманетИ сон — придет.

И лягу тихо, смежу ресницы,Смежу ресницы.И лягу тихо, и будут снитьсяДеревья и птицы.

12 апреля 1917

Стенька Разин

Ветры спать ушли — с золотой зарей,Ночь подходит — каменною горой,И с своей княжною из жарких странОтдыхает бешеный атаман.

Молодые плечи в охапку сгреб,Да заслушался, запрокинув лоб,Как гремит над жарким его шатром —Соловьиный гром.

22 апреля 1917

А над Волгой — ночь,А над Волгой — сон.Расстелили ковры узорные,И возлег на них атаман с княжнойПерсиянкою — Брови Черные.

И не видно звезд, и не слышно волн,Только весла да темь кромешная!И уносит в ночь атаманов челнПерсиянскую душу грешную.

И услышалаНочь — такую речь:— Аль не хочешь, что ль,Потеснее лечь?Ты меж наших баб —Что жемчужинка!Аль уж страшен так?Я твой вечный раб,Персияночка!Полоняночка!

А она — брови насупила,Брови длинные.А она — очи потупилаПерсиянские.И из уст ее —Только вздох один:— Джаль-Эддин!

А над Волгой — заря румяная,А над Волгой — рай.И грохочет ватага пьяная:— Атаман, вставай!

Належался с басурманскою собакою!Вишь, глаза-то у красавицы наплаканы!

А она — что смерть,Рот закушен в кровь. —Так и ходит атаманова крутая бровь.

— Не поладила ты с нашею постелью,Так поладь, собака, с нашею купелью!

В небе-то — ясно,Тёмно — на дне.Красный одинБашмачок на корме.

И стоит Степан — ровно грозный дуб,Побелел Степан — аж до самых губ.Закачался, зашатался. — Ох, томно!Поддержите, нехристи, — в очах тёмно!

Вот и вся тебе персияночка,Полоняночка.

25 апреля 1917

И снится Разину — сон:Словно плачется болотная цапля.И снится Разину — звон:Ровно капельки серебряные каплют.

И снится Разину дно:Цветами — что плат ковровый.И снится лицо одно —Забытое, чернобровое.

Сидит, ровно Божья мать,Да жемчуг на нитку нижет.И хочет он ей сказать,Да только губами движет…

Сдавило дыханье — ажСтеклянный, в груди, осколок.И ходит, как сонный страж,Стеклянный — меж ними — полог.

Рулевой зарею правилВниз по Волге-реке.Ты зачем меня оставилОб одном башмачке?

Кто красавицу захочетВ башмачке одном?Я приду к тебе, дружочек,За другим башмачком!

И звенят-звенят, звенят-звенят запястья:— Затонуло ты, Степаново счастье!

8 мая 1917

«Так и буду лежать, лежать…»

Так и буду лежать, лежатьВосковая, да ледяная, да скорченная.Так и будут шептать, шептать:— Ох, шальная! ох, чумная! ох, порченная!

А монашки-то вздыхать, вздыхать,А монашки-то — читать, читать:— Святый Боже! Святый Боже! Святый Крепкий!

Не помилует, монашки, — ложь!Захочу — хвать нож!Захочу — и гроб в щепки!Да нет — не хочу —Молчу.

Я тебе, дружок,Я слово скажу:Кому — вверху гулять,Кому — внизу лежать.

Хочешь — целуйВ желтый лоб,А не хочешь — такЗаколотят в гроб.

Дело такое:Стала умна.Вот оттого яЛиком темна.

2 мая 1917

«Что же! Коли кинут жребий…»

— Что же! Коли кинут жребий —Будь, любовь!В грозовом — безумном! — небе —Лед и кровь.

Жду тебя сегодня ночьюПосле двух:В час, когда во мне рокочутКровь и дух.

13 мая 1917

Гаданье

«В очи взглянула…»

В очи взглянулаТускло и грозно.Где-то ответил — гром.— Ох, молодая!Дай погадаюО земном талане твоем.

Синие тучи свились в воронку.Где-то гремит, — гремят!Ворожея в моего ребенкаСонный вперила взгляд.— Что же нам скажешь?— Все без обману.— Мне уже поздно,Ей еще рано…— Ох, придержи язык, красота!Что до поры говорить: не верю! —И распахнула карточный веерЧерная — вся в серебре — рука.

— Речью дерзка,Нравом проста,Щедро живешь,Красоты не копишь.В ложке воды тебя — ох — потопитЗлой человек.

Скоро в ночи тебе путь нежданный.Линии мало,Мало талану. —Позолоти!

И вырастает с ударом громаЧерный — на черном — туз.

19 мая 1917

«Как перед царями да князьями стены падают…»

Как перед царями да князьями стены падают —Отпади, тоска-печаль-кручина,С молодой рабы моей Марины,Верноподданной.

Прошуми весеннею водоюНад моей рабоюМолодою.

(Кинь-ка в воду обручальное кольцо,Покатай по белой грудке — яйцо!)

От бессонницы, от речи сладкой,От змеи, от лихорадки,От подружкина совета,От лихого человека,От младых друзей,От чужих князей —Заклинаю государыню-княгиню,Молодую мою, верную рабыню.

(Наклони лицо,Расколи яйцо!)

Да растут ее чертоги —Выше снежных круч,Да бегут ее дороги —Выше синих туч,

Да поклонятся ей в ногиВсе князья земли,—Да звенят в ее кошелкеЗолотые рубли.

Ржа — с ножа,С тебя, госпожа, —Тоска!

21 мая 1917

«Голос — сладкий для слуха…»